Александр ШПАКОВСКИЙ, директор информационно-просветительского учреждения “Актуальная концепция”, политический аналитик
Еще за несколько месяцев до встречи вильнюсскому саммиту пророчили “историческое значение в судьбе Европы”, а интеграционным устремлениям Евросоюза — невиданный успех и расширение влияния за счет республик бывшего СССР. Договоренности с ЕС об ассоциированном членстве и зоне свободной торговли должны были подписать Украина и Армения, а парафировать (предварительно согласовать) — Грузия и Молдова. Таким образом, в условиях глобального экономического кризиса, ЕС прирастал бы новыми рынками сбыта. При этом, с учетом наличия соглашения о зоне свободной торговли в рамках СНГ, посредством новых ассоциированных членов, одновременно являющихся участниками данной организации, европейские производители потенциально выходили бы со своей продукцией также на рынок России и государств Таможенного союза. Подобные, достаточно прагматичные, экономические цели преподносились обывателям на постсоветском пространстве под соусом так называемых евроинтеграции и европейского выбора, что в массовом сознании тождественно приобщению к привлекательному образу высоких стандартов качества жизни в государствах Западной Европы.
“Триумф евроинтеграции” готовился достаточно долго, а окончательную точку в успешной комбинации европейской дипломатии намеревались поставить именно в столице Литовской Республики. Однако вильнюсский саммит не оправдал возлагавшихся на него надежд, а в украинских экспертных кругах встречу и вовсе окрестили саммитом обреченных.
Дело в том, что незадолго до мероприятия намеченные планы победоносного шествия евроинтеграции вдруг в одночасье начали рушиться. Еще в начале сентября президент Армении Серж Саргсян заявил о желании официального Еревана вступить в Таможенный союз и включиться в процесс формирования Евразийского экономического союза, но наиболее неприятный сюрприз преподнесла европейским руководителям украинская власть. 21 ноября правительство Украины приняло решение “приостановить процесс подготовки подписания соглашения об ассоциации с ЕС”, руководствуясь “соображениями национальной безопасности”. При этом украинский Кабинет Министров поручил соответствующим ведомствам “возобновить активный диалог с РФ и другими странами Таможенного союза и государствами — членами СНГ относительно активизации торгово-экономических связей”. В ходе прошедшего саммита высшие должностные лица Европейского союза пытались убедить украинского лидера Виктора Януковича вернуться к подписанию соглашения и выполнить ряд политических и экономических условий ЕС, однако безрезультатно.
Таким образом, намечавшийся “триумф европейской дипломатии”, главным призом которого была Украина, практически потерпел фиаско. В ходе саммита были лишь парафированы договоренности с Грузией и Молдовой. Однако и в этой ситуации представители европейского истеблишмента не исключают наличия подводных камней: по словам вице-президента Европейской народной партии Яцека Сариуш-Вольского, “что касается таких государств, как Грузия, мы не исключаем риска разворота на 180 градусов”.
Анализируя причины провала планов евроинтеграции на постсоветском пространстве, многие аналитики приходят к выводу о давлении России на государства, участвующие в “Восточном партнерстве”. При этом от внимания экспертных кругов ускользает позиция ЕС, которая в отношении государств, желающих сотрудничать с Таможенным союзом, является достаточно жесткой, что очевидно на примере “евроинтеграции” Армении. Именно руководство Европейского союза (а не РФ), заблокировало планы официального Еревана после объявления Сержа Саргсяна о намерении страны присоединиться к Таможенному союзу.
К сожалению, как в российских, так и в европейских элитах сама программа “Восточное партнерство” воспринимается не в качестве конструктивной площадки для диалога ЕС и постсоветских республик, но как некая “полоса отчуждения” вокруг России по образцу уже существовавшего в двадцатые—тридцатые годы прошлого века “санационного коридора” из лимитрофных государств, окружавших Советский Союз.
Вероятно, именно в цивилизационном выборе, ориентированном на сотрудничество с Россией, и кроется источник неравных подходов в рамках “Восточного партнерства” и ряда политических претензий ЕС к конституционному строю нашего государства.
Не способствуют развитию программы и пресловутые двойные стандарты. В ходе саммита их наличие и даже “обязательность применения” при оценке схожих ситуаций открыто признал глава МИД Польши Радослав Сикорский, отметив по вопросу политики ЕС в отношении Азербайджана и Беларуси, что “Азербайджан не в Европе, потому и требований к нему меньше”. Осмелюсь возразить польскому министру, что Ливия, Ирак и иные государства намного дальше от Европы, чем Азербайджан, однако требования к ним были столь сильны, что привели к вооруженному вмешательству. Думается, что вопрос звучит несколько иначе: Азербайджан — богатое нефтью государство, за его спиной стоит могущественная Турция, а за Турцией — США, потому и “требования” пана Сикорского к Азербайджану “меньше”.
Тем не менее не питая больших ожиданий в отношении программы “Восточное партнерство”, Беларусь продолжает в ней участвовать, так как развитие отношений с ЕС является одним из приоритетов отечественной внешней политики. Неоднократно Беларусь высказывала пожелание наполнить программу конкретными экономическими смыслами, однако эти предложения и поныне покоятся под грудой политической шелухи. Тем не менее, несмотря на все казусы “Восточного партнерства”, иного механизма взаимодействия с Европейским Союзом у нашей страны и иных постсоветских государств пока нет, а под назойливый треск политических воззваний люди практического дела продолжают свою работу. Беларусь уже сейчас имеет ряд отличных проектов с ЕС в области развития транспорта, приграничного сотрудничества, безопасности. Подобные отношения имеют долгосрочный характер и будут развиваться по умолчанию, вне зависимости от политической конъюнктуры.
