Государство взяло на себя заботу о детях-сиротах

Неоплаченный родительский долг

Всему живому присущ мощный инстинкт — дать жизнь следующим поколениям. К сожалению, некоторые люди этот инстинкт потеряли. Пьянство, агрессивность, безразличие — причин этого множество. Итог один. Пополняются детские дома. А у их невольных обитателей с колючей “биркой” — детдомовец — ломается судьба и остается не так уж много вопросов, главный из которых: почему это случилось со мной?


Столичный детский дом № 2 — один из многих. Территория огорожена стандартным бетонным забором. На крыльце ближе к вечеру столпотворение и крики до облаков — детвора вернулась из школ. Смех, догонялки, дерганье за косички — обычные с виду дети. За одним исключением: вечером уроки им будут помогать делать не родители — воспитатели. Все 74 воспитанника детского дома по разным причинам лишились семей.

— Учреждение работает с 1980 года. На каждого воспитанника государство ежемесячно выделяет около 1000 рублей. Нам хватает, — директор детского дома Валентина Зеневич говорит кратко. И добавляет о наболевшем: — Каждый день с самого утра у меня 74 проблемы, по числу наших деток. Кому-то новая обувь нужна. Кто-то влюбился в одноклассницу. Еще кто-то из детской кроватки вырос. А вот вчера Юра “отличился” — принес плохие отметки из школы.

Не оставляют без внимания подобные учреждения и спонсоры — как частные лица, так и организации. Если государственные дотации идут на насущные нужды — оплату коммунальных услуг, питание, одежду для воспитанников, то спонсорская помощь направляется на ремонт помещений, закупку оргтехники и мебели.


Все они — обычные ребята, любящие нарядно одеться.
— Недавний ремонт нашего школьного автобуса обошелся в 4000 рублей. Эти расходы взял на себя спонсор. Благоустройство большой гостевой комнаты, где играют наши дети, тоже требовало огромных вложений. А по-смотрите, какое это сейчас прекрасное светлое помещение! Спасибо строительной организации. Детки растут. Потребовалась 21 подростковая кровать. И тут нам помогли отзывчивые люди! — директор детского дома № 2 могла бы бесконечно перечислять подобные факты. Мир не без доброты.

Уставная цель детского дома № 2 краткая и вроде бы предельно четкая — воспитать достойных граждан страны. Но так ли это просто? Как объяснить ребенку, что от него отказались родители? А главное, как перебороть в нем эту мину замедленного действия — подспудное чувство неполноценности? Детдомовец! У кого-то полный набор родителей, а у него — ни одного. Вернее, они есть, но не хотят ни работать, ни смотреть за своими ребятами.

В здании бывшего детского сада временная тишина. Дети поели и принялись за выполнение домашних заданий. Мы продолжаем беседовать. Валентина Петровна предлагает познакомиться с Колей. Чудесный мальчик, немного хулиган, но при этом невероятно интеллигентный человек. Впервые директор увидела его ссутуленным, потерянным, забитым. Рассказывает о Колином самом ярком воспоминании из семейной жизни. Он со своими тремя сестрами катался на велосипеде по огромной, но абсолютно пустой социальной квартире.

— Мать пила, вот и забрали, — старается улыбаться 14-летний Коля. — Два года и один месяц назад. В прошлом году она один раз приезжала навестить. Я ей был не рад. Обижен. Почему всегда пьяная была, зачем? Папа забрать не может, на нем кредит висит. Но он часто приезжает. Вчера вот был. Я у него про маму расспрашивал, только он ничего не говорил. Они скоро разведутся.

Коля дежурно заявляет, что его интересы ограничиваются учебой. “Гитару еще люблю!” — улыбается чуть шире. Каждое воскресенье его родные тетки Катя и Инна забирают на прогулку — сначала в церковь, затем на курсы игры. В детстве хотел быть милиционером. Затем, уже в детдоме, поваром. “К дяде с тетей в гости приезжал, мы там шарлотки, блины, всякие вкусности готовили”. Теперь задумался о карьере архитектора.

— Вот хрущевка, — Коля смотрит за окно гостевой комнаты. — Она некрасивая, страшненькая. Что с ней делать? Снести? А людей куда? Лучше ее ярко покрасить. Так дешевле и интереснее.

Ну и, разумеется, Коле хочется стать профессиональным гитаристом. Из недостижимых мечтаний — хотя бы раз сыграть дуэтом со знаменитым итальянским музыкантом. Получится ли осуществить все задуманное? Семью уже не вернуть: “Я в сказки не верю, взрослый”.

Рома и Алина держатся вместе. Брат с сестрой — погодки, а еще у них есть младшие сестры. Их, еще дошколят, сильно пьющая мать учила воровать. Пока детей не отобрали.


История ребят смахивает на триллер. Мамаша прикладывалась к бутылке, но все же забрала дошколят из детского дома. Еще через год зарезала своего сожителя и на 8 лет попала в тюрьму. А дети вновь сменили прописку.

Их родительница писала слезные письма, вспоминает Валентина Петровна. Теперь директор понимает, что это была обязанность осужденной, с которой работал психолог. А тогда еще верила, что семья восстановится. Розовые очки пришлось снять быстро. Когда Рома с Алиной второй раз прибыли в детский дом, рассказывали, что с матерью им было просто невыносимо. Всерьез обсуждали побег. Решали, где построят шалаш, чтобы там жить. К освободившейся из тюрьмы матери отказались возвращаться наотрез.

“Обиды на мать уже нет, простили”, — убеждает Рома. “Все, здесь только пустота”, — прикладывает руку к груди Алина. Ребята подросли и выработали свою жизненную философию. Люди, оказывается, разные бывают. Например, кто-то больше любит пить горькую, чем собственных детей. Теперь главное — не повторять таких ошибок, в будущем достойно воспитать уже своих детей. Как-никак, говорят ребята, наглядный пример есть, знают, чего в жизни опасаться.

— В мире нет ничего случайного, — на правах старшего подводит черту под беседой Роман. — Если мы живем в детском доме, значит, так нужно. Можно сказать, что в несчастье мы стали счастливыми: останься дома, в семье, вряд ли был бы прок. Понятно, что было бы круто иметь родителей, быть для них центром вселенной, а не одним из нескольких десятков воспитанников. Но у нас не сложилось.

Я смотрю на спины уходящих подростков. Будущие солидный и состоятельный управляющий банком и преуспевающая врач (так мечтается брату с сестрой) спешат доделать уроки. В то время как Валентина Зеневич продолжает грустную “презентацию” своих подопечных.

12-летнего Владика привезли в детский дом № 2 в возрасте 7 лет. На следующий день приехала навестить бабушка. И сказала, что во всем виноват именно он, а не ее загулявшая и спившаяся дочь. По версии бабушки, внук просто плохо учился, поэтому его и забрали. После этого Влад отказался видеться с родственниками.

Владик смирно, по-ученически, сидит на стуле, руки сложил на коленях. На щеках мальчишки яркий румянец, а в глазах — с трудом сдерживаемые слезы. Воспитаннику детского дома нелегко даются воспоминания о прежней жизни.

Владик с семи лет в детском доме, но до сих пор отлично помнит, какой ужас творился в родной семье.

— Да, плохо я учился, плохо!

А как иначе, если дома не возможно было находиться? — с нажимом говорит Влад. — Посмотрите на мои оценки после перевода сюда, сразу же выправились.

Вспоминает парень о том, как мать мужиков водила одного за другим. Как пила беспробудно. О полчищах тараканов в квартире, которые по ночам шуршали. А еще о том, что улицу видел разве что по пути в школу. Это в 6—7 лет, в то время как товарищи круги по детской площадке вечерами напролет нарезали. Впрочем, товарищей у Влада и не было. Они появились лишь здесь, в детском доме.

Владислав запрокидывает голову, смотрит в потолок, чтобы не разреветься.

— Не отчаивайся, дружище, у тебя будет счастливая жизнь.

— Я знаю. Хуже, чем было, уже некуда.

12-летний парень — и вынужденно почти взрослый мужчина — напоследок рассуждает о роли детского дома № 2 в его жизни: “Семья — это мама, папа и я в самом центре. Здесь же можно получить больше знаний. Поступить в вуз. Но ни в коем случае не выделиться среди остальных воспитанников, показать, что я в чем-то лучше, сильнее. Очень люблю наших воспитателей, но они — не родители”.
Как показывает практика, детдомовцы чаще всего находят свое место в жизни. Например, среди бывших воспитанников детского дома № 2 есть врачи, банкиры, дизайнеры, преподаватели, журналисты, военные.
О тонкостях воспитательного процесса в учреждении мы беседуем с Валентиной Петровной. В среднестатистической семье за принесенного из школы “лебедя” можно и ремня схлопотать. Обычное дело! Здесь же насилие исключено — его в свое время ребятам хватило за глаза. В детском доме иная, но не менее действенная методика. Каждую пятницу проводится общий сбор. Провинившийся воспитанник должен объясниться перед своими воспитателями и товарищами. Те еще муки совести. Благо с задних рядов не кричат осуждающе, понимают: в следующий раз “на ковре” можно оказаться самому. Дети здесь на редкость повзрослевшие.

Вот как, например, темноволосая, с лучезарной улыбкой Аня, прибывшая в детдом в трехлетнем возрасте. Десятиклассница о своей бывшей семье знает больше из рассказов, да еще ее изредка навещает отец. “Мама меня бросила. А папа в то время алкоголиком был. Поэтому меня у него забрали. Но это уже не важно. Переболело. Перегорело”. Аня просто не знает, каково это — воспитываться в нормальной семье. У нее такой не было, сравнивать не с чем. “Я вижу, что воспитатели меня любят, как свою дочь, чего еще желать”?

Девушка твердо намерена стать визажистом. Ну или преподавать итальянский язык: несколько раз ездила по обмену в итальянскую семью, язык выучила. А еще у нее будет свой частный дом и большая счастливая семья. Установки у Ани правильные, хватило бы мотивации к чему-то лучшему.

— Я часто говорю своим деткам (они же для меня как родные!), что государство помогает им стать на ноги небезвозмездно, — говорит Валентина Петровна. — Не их вина, что довелось расти в детском доме. Но их задача — стать достойными людьми и вернуть долг — стать интеллигентными, образованными людьми, способными быть примером для подрастающего поколения.

Обязанные лица

Детей-сирот в прошлом году в стране было немногим более 20 тысяч. Причем 80% из них имеют родителей. Начальник отдела социально-педагогической работы и охраны детства Министерства образования Маргарита Матвеенко говорит, что “эту цифру очень тяжело воспринимать, мы должны изменить ситуацию”.

По данным за минувший год в стране более 27 тысяч детей находились в социально опасном положении, более 3 тысяч из них нуждаются в социальной защите: “Это дети, отобранные у нерадивых родителей, и они должны быть обеспечены полным комплексом мер на их реабилитацию. К сожалению, не все семьи можно реабилитировать, не всех родителей можно заставить быть родителями, поэтому ребенок получает статус социального сироты”.

Сегодня акцент делается на профилактике социального неблагополучия, восстановлении детско-родительских отношений и на сохранении биологической семьи.

Те, кто не хочет воспитывать свое чадо, перекладывает груз ответственности на государство, пусть хотя бы участвуют в финансировании расходов того же детского дома. Этому способствует Декрет Президента № 18 “О дополнительных мерах по государственной защите детей в неблагополучных семьях”. Родители, уклоняющиеся от выполнения своих обязанностей, приобретают статус лиц, обязанных возмещать средства, затраченные государством на содержание детей. В том числе в принудительном порядке. За “обязанными” на предприятиях даже забронированы рабочие места и предусмотрены принудительные меры трудоустройства.

На начало марта на учете в органах внутренних дел состояло более 11 тысяч обязанных лиц. Из них 98 процентов трудоустроены, еще около 3 тысяч получили протоколы за уклонение от работы и трудоустройства. Отправились в бега и сейчас по решению судов разыскиваются 207 человек, найдены в прошлом году 217, а 225 — отправлены в ЛТП.
Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter