Африканский внук бабушки Арины

Необычный гость

Я взял свой мощный бинокль и пошел на берег, чтобы прощальным взором оглядеть окрестности. Пора и честь знать — на дворе уже покатились серые будни поздней осени. Вот на другом берегу озера отчетливо видны памятники на кладбище, которое обычно спрятано за деревьями. Ветер сорвал листья с них и обнажил это печальное место.

Коллаж Юлии КОСТИКОВОЙ

В этот день там кого-то хоронили из небольшой деревеньки, что уютно расположилась на красивом берегу. Когда-то это было богатое село, а сегодня здесь тихо доживают свой век с десяток семей пенсионеров.

Я опоздал: ксендз уже отпел покойника, и небольшая процессия неторопливо расходилась. Тогда и выхватил «глаз» бинокля смуглое лицо молодого человека. Присмотревшись, понял, что этот парень, скорее всего, негритянского происхождения. Странно было его тут видеть…

Любопытство, конечно, не порок, особенно если оно присуще человеку моей профессии. Я решил задержаться с отъездом и дождаться соседа Павла. Знаю, что он обычно не пропускает ни одни похороны в этих местах и сейчас наверняка был на кладбище.

Скорее всего, мой сосед не остался на поминки, ибо довольно быстро показался на дороге. Он осторожно объезжал неглубокие лужи, появившиеся после вчерашнего дождя, на своем велосипеде, и я дал знак подъехать к моей усадьбе. 

— Арину похоронили, — сказал Павел, слезая с седла. — Отмучилась, бедолага. Молодец, однако. Через год ей бы девяносто стукнуло. 

— Мне показалось, — осторожно начал я, — что на похоронах какой-то африканец был… Или мой бинокль что-то исказил…

— Так это Джон, любимый внук бабки Арины, — сказал Павел.

Я уловил некоторую не то иронию, не то цинизм в словах соседа и вопросительно посмотрел на него. Тогда он продолжил:

— Ну, это он последние года два-три стал любимым, когда начал на ее дни рождения приезжать и подарки привозить. А раньше Арина ни его мать, то есть свою дочь Варю, ни африканского внука и на порог не пускала. Когда Варя умерла, Джон, так его здесь все называют, стал приезжать. Говорит, у них там так принято — заботиться об одиноких стариках. Арина осталась у парня единственной близкой родней.

Мы еще с часок просидели с Павлом в моей беседке, и он мне побольше рассказал об этой семье и ее непростой истории.

Арину не только поздно взяли замуж, но и пожить вдоволь в браке ей не довелось. Муженек ее, Семен, покуролесить любил, да и ни одна драка без него не обходилась. Как-то подстерегла его одна компания из соседней деревни, и больше он от тех побоев не оклемался. Арина одна растила любимого сынишку Платона и маленькую Варю. Много работала в колхозе, где бралась за любое занятие. Надо же было как-то поставить детей на ноги. Однако и с ними ей не повезло. Платон сразу после армии уехал на заработки куда-то далеко в Россию и не чаще одного раза в десять лет появлялся в родной деревне. Арина даже толком не знала, как и с кем живет ее любимый сын. Все больше ожесточалась женщина на судьбу. Дело в том, что и с дочерью отношения не заладились. Варя и в самом деле оказалась девушкой ветреной. Как-то уехала с водителем большегруза в Питер, да так там и осталась. 

Однажды дочка заявилась в родительский дом с негритеночком на руках. Однако мать через несколько дней выгнала ее. Но девушке все же повезло: ее африканский мужчина вернулся в Питер и забрал вместе с сынишкой в далекую Африку. По словам Павла, никто толком и не знал, что это за страна — не то Нигерия, не то Ливия. Вскоре в тех местах начались боевые действия. Уже в первые дни гражданской войны муж Вари погиб. Сотрудники посольства России помогли ей с ребенком вернуться в Санкт-Петербург. Люди говорили, что якобы дочка просила у матери разрешения приехать в родительский дом и устроиться работать в колхозе. Однако Арина словно окаменела душой. Она, верно, и сама чувствовала, что стала жадной и злой, но ничего не могла с этим поделать. 

Как дальше складывалась жизнь Вари и Джона в Питере, по словам Павла, никто толком не знает. Одна из версий гласит, что Варя, почувствовав, что серьезно заболела, сдала ребенка в детский дом, а сама покончила с собой. Может, и так… Остается только фактом, что из много пережившего в детские годы паренька получился хороший человек. Джон вырос и выучился на повара. Тут он оказался прирожденным мастером и вскоре устроился работать в дорогой ресторан, принадлежащий иностранному хозяину. Понятно, что стал хорошо зарабатывать. Тогда и появилось у него желание все же отыскать свою далекую бабушку и помочь, если она в чем-то нуждается. Сделать это парню хоть с трудом, но удалось. Люди помнят, как он приехал сюда на дорогой машине с множеством подарков. И Арина растаяла. Соседки рассказывали, что в один из таких моментов она сказала:

— Ты, Джон, очень похож на моего мужа Семена, только черный…

Так или иначе, но родная кровь победила, сделала свое дело. Внук теперь приезжал каждое лето на день рождения Арины. Она стала одной их самых богатых бабушек в этих краях. Правда, поговаривали, что осталась такой же скуповатой. Люди любят почесать языками на чужой счет.

Завершая эту историю, хочу заметить, что рассказываю ее только со слов своего доброго приятеля Павла. Расспрашивал и других, наводил справки в Питере и даже в далеком российском городке, где жил в последнее время любимый сын Арины Платошка, то есть Платон Семенович. Теперь понятно, почему он не приехал на похороны матери. Два года назад он и сам умер от онкологии.

Павел сказал, что, уезжая, Джон сообщил, что приедет сюда в следующем году и поставит бабушке красивый памятник. Я же подумал, что надо будет подгадать время и познакомиться с ним. Мне по-журналистски стал интересен этот парень с белорусско-африканской кровью. Если такая встреча случится, то обязательно расскажу о ней читателям.
Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter