Рост до 150—200 долларов за баррель может быть “спекулятивным и краткосрочным”, считает российский вице-премьер Алексей Кудрин. По его мнению, это связано с неоднозначным влиянием на энергетический рынок событий на Ближнем Востоке и в Японии. Кривые биржевых торгов действительно противоречивы. Во вторник, когда король Бахрейна объявил в стране чрезвычайное положение, возникли опасения, что “пламя панарабской революции” затронет нефтяной гигант — Саудовскую Аравию. Цены на топливо марки Brent выросли на 1,5 процента. А уже в среду шок от землетрясений и цунами в Японии привел к их падению на 0,37 доллара.
— Эти колебания — реакция на экстраординарные события, а не долго-
срочный тренд. О росте цен говорить не приходится, скорее о всплесках, — комментирует ситуацию экономист Сергей Чалый. — Так же было в начале 1990-х годов, когда вторжение Ирака в Кувейт привело к сильному скачку цен — тогда пик снизился через несколько дней.
По словам аналитика, реакция нефтяного рынка закономерна: кризис в Африке поставил под вопрос поставки топлива. Например, из-за войны в Ливии ОПЕК недосчиталась 200 тысяч баррелей нефти, а недавние заявления Каддафи о готовности прогнать западные компании из топливного сектора вызвали очередную волну беспокойства. Все-таки в руках европейцев — третья часть нефтедобычи этой страны, входящей в десятку мировых лидеров по запасам черного золота.
В 1974, 1979 и 2008 годах скачки цен уже были предвестниками кризисов — однако главное отличие нынешней ситуации в том, что ее вызвали опасения в надежности поставок, а не растущий спрос.
Катастрофа в Японии также может повлиять на цены.
— Из-за аварий японской энергетике придется больше использовать традиционные источники энергии, в том числе нефть и газ, — размышляет Сергей Чалый.
Сегодня цены на нефть остаются на самом высоком уровне за последние 2,5 года. В начале марта “Белнефтехим” поднял цены на бензин и дизтопливо на 4,5—10,5 процента. Устами пресс-секретаря Марины Костюченко концерн разъяснил, что удорожание вызвано ростом мировых цен на нефть”.
— Концерн здесь прав, — объясняет Сергей Чалый. — С осени прошлого года нефть подорожала с 70—80 долларов за баррель до более чем 100. Но не факт, что нынешние колебания приведут к очередному подорожанию: все сделки совершаются по долгосрочным контрактам — три месяца и более — и механизм биржевой торговли позволяет сглаживать ценовые колебания для потребителя.
Аналогичную точку зрения высказывает и ведущий научный сотрудник Института экономики НАН Беларуси Леонид Падалко: как правило, в контрактах на поставку топлива оговариваются изменения цен и поставки защищены от конъюнктурных колебаний, которые мы видим сегодня.
— С другой стороны, если нефть будет дорожать, то будет расти и стоимость нефтепродуктов, — отмечает Сергей Чалый. — С учетом того, что пошлины на нефтепродукты для Беларуси ниже, чем пошлины на сырую нефть, для нашей страны как для нефтепереработчика повышение цен выгодно: мы сможем больше зарабатывать на экспорте.
