Сомнений нет — над Ираном действительно сгущаются тучи. Такие заявления, которые прозвучали в прямом эфире телеканала CBS News из уст министра обороны США Леона Панетты, просто так не делаются.
Блокирование Ираном Ормузского пролива станет той чертой, переступив которую Исламская Республика спровоцирует ответные действия США, пригрозил начальник Пентагона.
Следом выступил председатель Объединенного комитета начальников штабов вооруженных сил США генерал Мартин Демпси. «Американский военный удар может стереть с лица земли ядерную программу Ирана, — сказал он в интервью телекомпании CBS. — Я хочу, чтобы руководство Исламской Республики это понимало».
И в этой раскаленной атмосфере мелькнула еще одна информационная молния. Вчера иранский суд приговорил к смертной казни гражданина США Амира Мирзу Хекмати за шпионаж.
Евгений Шварц в своей блестящей политической пьесе–аллегории «Дракон» написал: «Настоящая война всегда начинается внезапно». О том же давным–давно предупреждал многомудрый китайский философ Конфуций: «Перемены к худшему не бывают ожидаемыми». Не знаю, как вам, но мне внезапно всплывший кандидат на казнь — 28–летний американец, имеющий также иранское гражданство, — очень напоминает сербского студента Принципа, убившего австрийского эрцгерцога Фердинанда и давшего начало Первой мировой бойне. Такая же роковая случайность, которая на самом деле является проявлением неотвратимой закономерности.
Закономерность же заключается в том, что и в наступившем XXI веке никуда не делись фундаментальные причины, которые приводят к переделу мира. Дряхлеют и слабеют одни страны, набирают мощь и поднимаются другие. По терминологии историка Льва Гумилева, эти вторые называются пассионарными нациями, и такими пассионариями сегодня являются страны Ближнего Востока.
В прошлом веке кровавую дань не только от европейцев, но и от всего мира потребовал дракон нацизма. Сегодня будущая картина мира зависит от того, кто станет лидером в огромном нефтеносном регионе, распространяющемся от Средиземноморья до Персидского залива. Именно здесь в результате арабских революций были сметены традиционные политические режимы, на смену которым пришел хаос. Впрочем, не совсем хаос. Если использовать шварцовскую аналогию, то можно сказать, что в этом регионе замаячил дракон исламского фундаментализма, готовый начать свою кровавую жатву.
Всем абсолютно ясно, что сегодня этот регион стоит перед выбором политической модели, по которой он будет развиваться в XXI веке. И тут же определились государства, претендующие на политическое лидерство.
Я уже как–то приводила прогноз российского политолога Федора Лукьянова, называющего три главных государства, которые поборются за установление своей модели во всем регионе. Это Саудовская Аравия (консервативная ваххабитская монархия), Турция (современный прогрессистский ислам), Иран (шиитская теократическая республика).
Прошедшие выборы в Тунисе, Египте ясно показали, что здесь лидируют исламистские партии. И реальных лидеров, на которых они могли бы ориентироваться, в регионе два — Турция и Иран. Понятно также, что именно последний вариант, в свою очередь, категорически неприемлем для Соединенных Штатов, которые обеспечивают мощью Пятого флота США свою главную роль в Персидском заливе.
Многие военные аналитики согласны с мнением четырехзвездного генерала Мартина Демпси о том, что Соединенные Штаты сегодня способны разнести Иран одним ударом как карточный домик. Возможно, это и так.
Но главная проблема — политическая. Во–первых, не все государства разделяют вывод об опасности иранской ядерной программы. Во–вторых, хотя 27 декабря первый вице–президент Исламской Республики Мохаммад–Реза Рахими и заявил, что военно–морские силы Ирана заблокируют проход танкеров по Ормузскому проливу, если Запад введет санкции в отношении нефтяной отрасли ИРИ, — однако Ормузский пролив пока свободен для судоходства. А в–третьих, санкции, которые уже ввели США и Европейский союз, служат, конечно, средством давления на Иран, но опять же поддерживаются не всеми государствами. Пекин открыто осудил эти карательные экономические меры.
Ну и, наконец, самый главный противник Пентагона — общественное мнение, настроенное против всяких войн после ничем не завершившихся кампаний в Ираке и Афганистане. Сможет ли Б.Обама переломить это мнение? Впрочем, такой же риторический вопрос можно задать и о том, а удавалось ли хоть какому–нибудь американскому президенту идти против планов Пентагона, если они окончательно сформированы?
