Сергей Шустицкий отлично знаком тем, кто посещает «Славянский базар» или смотрит его по телевидению. Этот вечно молодой человек несколько лет вел дневники фестиваля, а на последнем был председателем жюри Международного детского музыкального конкурса «Витебск–2011». Официальные источники подсказывают, что он окончил Московскую государственную консерваторию, является членом Союза композиторов России и Академии российского телевидения, заслуженным артистом России, автором симфонических, камерных и эстрадных произведений, неоднократно снимался в кино. Но да не обидится Сергей, мне он все же дорог своим участием в создании передач, ставших визитными карточками советского и российского ТВ, — «Веселые ребята» и «Радио «Труба». Те громкие проекты давно ушли в историю, а чем сегодня занимается Шустицкий и что думает о современном телевидении?
Прежде всего композитор
На картину «Зайцев, жги! История шоумена», в которой звучит 50 минут моей музыки, ушли два года жизни. Ее премьера состоялась 1 декабря 2010 года. Доделывали фильм уже без режиссера Антона Барщевского — он умер прошлым летом. На мой взгляд, далеко не все получилось так, как хотелось бы, но за саундтрек мне не стыдно.
Пишу песни, заставки, подкладки. Очень бы хотелось снова поработать в кино. К сожалению, когда вернулся в 1991 году в Советский Союз из США, где стажировался, оно почти закончилось — то, что снимали, к этому виду искусства никакого отношения не имело. Но затем потихонечку все сдвинулось с места. Мы с Иваном Волковым сочинили музыку для ленты «Дура» — в 2005 году на выборгском фестивале «Окно в Европу» она получила приз за лучший саундтрек. Были картина «Давай поиграем», пару мультиков. А первый мой фильм «Только смерть приходит обязательно» вышел аж в 1992–м!
Из–за того, что мне много чего в жизни интересно, писал я всегда с большими перерывами. Прежде всего я, конечно, композитор (думаю, как музыкант, даже когда режиссирую: строю форму, темпоритм). Но еще я что–то снимаю, ставлю, причем не обязательно для массовой аудитории: это может быть праздничное мероприятие учебного заведения при консерватории — тоже творчество, а не халтура. Сейчас делаю фильм о юбилее Мерзляковского музыкального училища.
Шаг назад
Был период, когда я увлекся документальным кино, сделал для нашего Первого канала фильм «Короткое лето Жени Белоусова», а для РТР — «Прощание с песняром. Владимир Мулявин». Лента о Женьке стоит особняком: ею я прервал девятилетнее молчание об этом человеке. Я рассказал о друге, которого забыл эфир, хотя в народе продолжали звучать песни Белоусова. А фильм о Мулявине — мой поклон и посвящение Великому. Его я тоже считаю недооцененной фигурой. Он помнится и чествуется, и «Песняры» как исполнители эстрадных патриотических песен любимы. Но насколько я знаю, сам Владимир Георгиевич «Вологду» не жаловал, и обидно, что более значимые с музыкальной точки зрения вещи артиста оказались менее востребованны и принимаемы. У него было много образцов высокого искусства, а люди просили обычных композиций — замечательных, я не умаляю их достоинства, но как творец он мне дороже в других своих произведениях, например, как обработчик народных песен.
Меня не устраивает то, как поставлено дело на российском телевидении, в том числе и в документалистике. Там сейчас главенствует формат: то вписывается в политику канала, то — нет. Что это такое, толком объяснить никто не может. А мне кажется, интересен неформат. А гребенка, ранжир, хождение строем — шаг назад как минимум. Сегодня на экране царствуют римейки и прочий «фэйк» (подделки. — Авт.).
Что–то невесело
Программа «Веселые ребята» прекратила свое существование по очень банальной причине. Страна разваливалась, из нее хотелось бежать, и многие из «ребят» уехали. Потом возвращались — со сломанной судьбой, но кто–то и там себя неплохо чувствует. У меня никогда не возникало мысли дернуть из Союза насовсем. Я мог остаться в Америке: предлагали шестилетний контракт — и как музыканту, и как актеру. Но для меня вопрос, где жить, не стоял. Это не значит, что я хороший, просто такой человек.
Допускаю (с серьезными оговорками), что Comedy Club — некий аналог «Веселых ребят». Но для нас передача была хобби, удовольствием, а не работой. Ставить на поток доставляющее тебе радость — убить творчество. Мы никогда не имели денег с телевидения — нам платили символические три копейки. Жили тем кайфом. Но если бы он стал рутиной, когда каждую неделю нужно было давать продукт, мы бы загнулись. Ребята из Comedy превратились в конвейер. Да, многие отточили мастерство, блестяще владеют искусством репризы, среди них есть потрясающие таланты. Для меня лично любопытной программой из проектов «клаба» была «Убойная лига». Она строилась на импровизации, и в этом я бы поучаствовал (в свое время): когда звучат незаготовленные шутки и ежесекундно меняется настроение. А конвейер мне скучен, и анекдоты инсценированные я не люблю, так же как и лобовой «юмор» — без вторых, третьих смыслов. Почему до сих пор цитируют нас? Потому что наши «телеги» имели пять–шесть слоев. В них интересно было копаться, давать пищу уму. И в «Радио «Труба» я тем же занимался. Правда, видимо, верна пословица: дважды в одну реку лучше не входить. Мне предложили сделать «Трубу» для прошлогодней церемонии награждения премией в области телевизионных искусств «ТЭФИ». Те, на ком я ее проверял, хохотали, но когда вышел с ней на сцену, меня попросили уйти. Был неприятный скандал. Но я понимал, что произошло: я показал теледеятелям, какое плохое телевидение они делают. Провалился и на открытии театра Et Cetera. Его руководитель Сан Саныч Калягин плакал от восторга, читая мой монолог. Но зритель не принял. Тогдашний российский министр культуры Александр Соколов сказал: «Сережа, ты выступил блестяще. Но не в том месте». Когда в зале сидит высокое руководство и публика реагирует через него, а оно особо не проявляет эмоций, то и тебя зритель воспринимает сначала смеясь, потом затихая и... умолкая. Уходил я под стук собственных «копыт».
Мне рассказывали, что один из резидентов Comedy Club на фамилию Жванецкий откликнулся так: «А кто это?» Хочется верить: по провокационным соображениям. Как бы пошутил. Сейчас, вообще, как бы время, в котором мы типа живем. И ситуация в целом меня удручает. Вольно или невольно, телевидение сегодня говорит о том, что на поверхности, показывает то, что считает нужным, но это далеко не вся жизнь. Поэтому я телевизор не смотрю. Общаюсь с теми, кто собой что–то представляет, мне интересны исключения из правил. Слушаю ту музыку, которая не звучит из каждого MP3–плейера, а несет в себе искру Божью: хотя я человек и нерелигиозный, но уверен, что Бог существует.
