Недавно, двадцать лет назад.

Если точнее, то уже 23 года назад. А если уж совсем точно, то 23 года и 4 месяца прошло с того дня, когда я крестилась. Совершенно осознанно и абсолютно случайно. Но эта случайность была той, о которой говорят — язык Бога.
Моя лучшая подруга родила долгожданного сына. Долгожданного по всем параметрам: поздно вышла замуж, беременность была сложной и болезненной... И когда Юрочка появился наконец, накануне 8 Марта как подарок всей родне женского пола, мы тут же решили, что обязательно будем его крестить. Оказалось, что подруга приняла это решение еще  раньше, когда ни замужества, ни тем более ребенка даже не планировала — на афганской войне, где в качестве операционной медсестры два года по 15 часов в сутки проводила в палатке-госпитале. А выйдя из операционной, оплакивала каждого потерянного мальчика...
В 88-м об обряде крещения в столице и помышлять было нечего: всех нас могли ожидать за это санкции на службе. И тогда родилась идея: едем к тетке Аньке. В Юратишки, в поселок на Гродненщине, где жила тетка моей подруги и где она сама училась в медучилище.
Тетка Анька, а именно так называли все эту стремительную, скорую на работу и самозабвенную на гуляньях женщину, тоже была медсестрой. Да такой, что если что, только ее и звали в любой дом поселка. Еще она была знатной хозяйкой в своем большом доме и на приусадебном участке, где все всегда цвело и “буяло”. В молодости красавица, она и в пожилом возрасте была привлекательной, но уже не столько внешностью, сколько своим позитивным отношением к людям и миру. Не было ни одной свадьбы в округе, на  которой тетка Анька не выступала бы в качестве главного повара.
Она и к нашему приезду постаралась: стол был накрыт прямо в саду, под вишней, и тихим июльским вечером за ужином тетка строго расспрашивала потенциальных крестных маму и папу, откуда и что... Мне вопрос был задан без обиняков, дескать, помню ли день своего крещения. Да нет, весело откликнулась я, меня же вовсе не крестили — родители ведь коммунисты. Что тут началось! Тетка всплеснула руками, охнула, потом перекрестилась и куда-то помчалась, только калитка взвизгнула несмазанными петлями... Вернулась она где-то через час какая-то присмиревшая, села за стол с остывшим ужином, налила себе рюмку, выпила залпом, закусила и сообщила торжественно: “Завтра, Лида, мы сначала тебя крестить будем. Если ты, конечно, согласна и найдешь крестную маму — взрослым можно и без крестного отца, так священник сказал. И благословил...” “Тетка Анька, а будешь моей крестной?” — спросила я. “Буду, —  необычно тихим голосом ответила она и добавила: — Ты только крестильную рубашку завтра утречком купи”.
За неимением в местном универмаге  женского белья как такового была куплена обычная майка. В притворе абсолютно пустой в то утро деревянной юратишковской церкви 13-го века и совершалось  таинство, после которого моя крестильная рубашка и простой крестик, врученный мне почти столетним священником, из бывших учителей, перекочевали в пакетик. Чтобы навсегда залечь на заветной полке в шкафу — с ним и должна я буду уходить в мир иной.
Обряд крещения взрослой девицы в притворе старинной церквушки длился часа полтора, и к тому времени дитя наше извелось вконец. Не раз менялись мокрые ползунки, а рев стоял такой, что священнику пришлось немало потрудиться, чтобы младенец затих под мелодию молитвы...
Кажется, совсем недавно был этот жаркий июль... А Юрочка уже вырос, окончил университет и нашел интересную работу. Подруга воспитала его точно по Полю Брэггу: для счастливой жизни выработала у сына привычки к здоровью, к учению и к труду. А тетки Аньки уже нет, пришли в запустение ее дом, сад и огород: внучка строит свою семью, как умеет, а внук пьет беспробудно. Эта ветвь крепкого работящего рода почти оборвалась, горюет подруга. А я в молитвах прошу прощения, что навещала свою крестную редко...
Как-то прочитала у Евгения Гришковца: “Вот слово “недавно”! Это что такое? Это сколько? Например, человек, которому 92 года, он легко может сказать, правда, если может еще говорить, что то, что было 15 лет назад, было недавно. А человек, которому 18 лет? Что он может сказать про то, что было 15 лет назад? И сколько “недавно” для него? А сколько “недавно” для меня?”
А вас когда-нибудь мучил этот философский вопрос,  кололи сердце воспоминания?
Встречаемся по субботам.
Поговорим!