В бытность мою в солнечном Узбекистане мне постоянно приходилось задерживать самых разных нарушителей правил охоты и рыбной ловли.
Как и у каждого государственного инспектора, были у меня и общественные инспектора, которых я подбирал и которым выдавал удостоверения. Но были и так называемые стукачи. Они сами являлись злостными браконьерами, но почему-то думали, что если они будут доносить мне на других нарушителей, то я просто обязан буду простить их самих за любые проступки.
И в этом они глубоко заблуждались, так как те люди, которых они выдавали, наказывались небольшими штрафами, а вот к стукачам я подходил со всей строгостью закона – и штрафы налагал, и иски предъявлял на полную катушку.
Однажды вечером явились ко мне домой два человека и сообщили о том, что восемь чеченцев уехали браконьерствовать на микроавтобусе «Латвия» в район Дальверзинских озер. Это километрах в ста пятидесяти от нашего города. Имеют при себе четыре охотничьих ружья и шестнадцать сетей. Возвращаться будут по Алмалыкской трассе часов в восемь утра.
Раненько утром выкатил я из гаража свой служебный мотоцикл «Урал» и поехал к наиболее удобному месту предполагаемой встречи.
Ждать пришлось недолго. «Латвию» с указанными номерными знаками я увидел в бинокль. Завел мотоцикл, а когда микроавтобус приблизился, тронул с места и взмахом руки подал знал остановиться.
Водитель автомобиля рванул влево, но мой мотоцикл оказался резвее и перекрыл ему дорогу.
Я подошел к автомобилю, открыл дверь и весело поприветствовал всех находящихся в нем чеченцев (а их вместе с водителем было действительно восемь человек):
— С добрым утром, товарищи браконьеры! Как охота, как рыбалка – удачные?
— А никакие мы, командир, не браконьеры, мы с работы едем! Так что вы ошиблись, к большому сожалению, извините! – также весело и непринужденно откликнулись пассажиры микроавтобуса.
И тут я допустил ошибку.
— Не вешайте мне лапшу на уши, ребята! – сказал я. – Прекрасно знаю, сколько у вас сетей, сколько ружей. А вот сколько рыбы и дичи в тех мешках, которые позади вас лежат, тоже сейчас узнаю!
После этих слов все они вскочили со своих мест:
— Кто нас заложил?
— Да никто вас не закладывал, я сам вычислил. Причем очень давно. Только вот времени до сих пор не было заняться вами.
— Нет, нас заложили, и мы найдем этих шакалов!
— Думайте как хотите, но я действительно сам вычислил вас и сам, как видите, задерживаю. Но поскольку вы ведете себя дисциплинированно, накажу только штрафом. Иск на рыбу поштучно предъявлять не буду. Будем считать, что я ее не видел. Хотя сети и ружья изыму.
Штраф они заплатили в тот же день и квитанции принесли прямо домой, но вцепились в меня как клещи:
— Мы очень вас уважаем и никаких претензий не имеем. Вы на службе находитесь, но, скажите, кто эти шакалы?
Несколько месяцев эти ребята регулярно приходили ко мне. И с дорогими коньяками, и с винами всевозможными, но я твердо стоял на своем:
— Вычислил вас сам, и давайте на этом успокоимся.
Пока не произошло еще одно подобное событие.
Также поздним вечером, но в осеннюю ненастную погоду, когда, как говорят в народе, хороший хозяин собаку на улицу не выпустит, пришли ко мне опять те же стукачи и сообщили, что на Сырдарью, в район Дальверзинских озер, отправилась группа русских браконьеров в составе пяти человек на «Волге». Предводитель у них некто Шкетин.
До указанного места, как вы уже знаете, было более ста пятидесяти километров, и все под дождем и ураганным ветром, так что пока я доехал туда, то вымок до последней нитки и так замерз, что зуб на зуб не попадал. Но никакой «Волги» с браконьерами не обнаружил. «Ну ладно, — думаю, — шутники-стукачи, я ведь рано или поздно и самих вас задержу и так накажу, что мало не покажется!»
С тем и домой отправился. Но когда выехал на автотрассу и прокатил километров двадцать, смотрю: стоят, родимые, сгрудившись возле «Волги», Шкетин и сотоварищи. Привязывают изуродованный капот на его родное место. Как мне потом рассказали, «остограммились» мужики после неудачной рыбалки из-за ненастной погоды, затем добавили в дороге, и стало им очень жарко и душно в салоне.
— А открой-ка, Боря, жалюзи! – приказал Шкетин водителю.
Ну тот и открыл. Но будучи тоже на хорошем подпитии, вместо жалюзи – капот. Его и шарахнуло при скорости сто двадцать километров о кабину так, что даже вывернуло наизнанку. Вот они и привязывали его веревками.
— Здравствуйте! Рыбки не продадите, ребята? – обратился я к мужикам после того, как поставил мотоцикл впереди машины.
— Да какая, к черту, рыбка может быть в такую погоду?! Вот чарку водки можем налить, если пожелаешь! Замерз, небось, бедолага? Далеко еще домой пилить?
— По-моему, в один город с вами! – и снял шлем с забралом.
— Так, мужики, к нам сам Ремизов в гости пожаловал! Все ясно! То-то я смотрю, он паутину крутит! – изумленно и грустно произнес Шкетин, с которым я, оказывается, был уже вскользь знаком.
Затем немного помолчал и уже с металлом в голосе обратился к своим друзьям:
— Давайте думать и вспоминать, кто видел, как мы на Сырдарью собирались.
Совещались они несколько минут и наконец объявили:
— Это Борис с Равилем! Только они способны на такую подлость!
— Нет, ребята, я случайно на вас наткнулся. А когда увидел земляков вдали от родного города, сразу и подумал, что, наверное, на рыбалке были.
— Ты, наверное, думаешь, Ремизов, что ты один такой умный, а мы дураки совсем? Давай, оформляй протокол, а дальше мы сами разберемся, что делать!
Через несколько дней вся эта бригада явилась ко мне домой, и Шкетин заявил:
— Давай, Митрич, собирайся! Поедем тех шакалов брать!
— Каких шакалов?
— А тех, которых мы тебе сейчас покажем. Они уже к дому своему скоро подъедут! Груженные под завязку! Нам гаишник с Пскентского поста позвонил.
Ожидать Бориса с Равилем возле их дома нам пришлось недолго. Они выкатили из-за угла на своих «Уралах» одетые в милицейскую форму, хотя работали на заводе слесарями, а на защитном стекле мотоцикла Бориса крупными красными буквами было написано: «ДАИ», что означает «Добровольная автоинспекция». Вернее, так должно быть написано. Но буква Д была так подтерта, что превратилась в Г. Вот и получилось «ГАИ».
Люльки их мотоциклов были полностью загружены сазанами и жерехами. И еще сверху были привязаны по два полных мешка.
Не буду описывать, как обошлась с ними дружная бригада Шкетина и каких трудов мне стоило прекратить этот самосуд.
Оформил я их по всей строгости закона. Со штрафами и внушительными исками за причиненный рыбным запасам ущерб. Мотоциклы арестовал до полного погашения этой суммы, а за незаконное ношение милицейской формы передал дело в прокуратуру. Эти люди плюс ко всему еще грабили рыбаков и охотников, используя милицейскую форму. Но уже на следующий день они уехали из Узбекистана в неизвестном направлении.
А еще через две недели вся бригада Шкетина, но уже в качестве общественных инспекторов, находилась у меня дома, мы обсуждали планы наших действий на ближайшее время, как вдруг в дверь позвонили. Когда я открыл ее, то увидел перед собой знакомых чеченцев. Гости опять попросили меня назвать имена стукачей, а я, как всегда, отказался исполнить их просьбу. Но тут в разговор вмешался Шкетин:
— А почему ты, Митрич, отказываешься назвать их. Вот они, пожалуйста: это Борис и Равиль. Я думаю, вы очень хорошо их знаете. Но вы опоздали, ребята, мы с Митричем две недели назад задержали их и на полную катушку штраф с иском влепили. Даже мотоциклы забрали. А за то, что они присвоили милицейскую форму, передали дело в прокуратуру.
Надо ли говорить, как порадовались новости темпераментные искатели справедливости?
