Иногда в 4-ю минскую клинику поступает в день до 5 сигналов о наличии потенциального донора — на почку, печень, сердце…
Жить со второй попытки Людмила начала 8 лет назад. Этот второй раз был совсем не такой, как первый: исчез страх перед завтрашним днем, освободилось много времени, появилась надежда на жизнь, как у всех. Остался один небольшой нюанс – привыкнуть к мысли, что все это возможно благодаря здоровой почке. Пересаженной от незнакомого человека…
Но когда тебе 24 и вдруг перед тобой открываются реальные перспективы после тяжелой десятилетней болезни, в эти моральные тонкости особо не вникаешь и радуешься просто возможности жить. Людмила ее получила после того, как три года через день исправно отходила на гемодиализ. Ее собственные природные фильтры с задачей очистки справляться почти перестали — хронический гломерулонефрит делал свое дело. Как и каждый человек, который знает о своей болезни многое, Людмила почти спокойно стала относиться к тому, что рано или поздно и гемодиализ проводить станет невозможно. Это значит, что нужна пересадка почки.
— Помню, те, кто постарше, по разным причинам чаще отказывались от трансплантации, — вспоминает Людмила. – А молодежь, конечно, видела в этом свое спасение, потому что хотела активно жить. А пересаженная почка давала этот шанс – работать, двигаться и даже родить ребенка…
Когда отыскалась почка для Людмилы, профессор Леонид Ткачев, заведующий отделением пересадки почки 4-й столичной клиники, лично позвонил ей домой. Трансплантация прошла успешно, орган приживался хорошо. Женщина и сегодня продолжает принимать препараты, снижающие иммунитет, но, конечно, уже в другой, гораздо меньшей дозировке. Поменялась ли жизнь Людмилы после пересадки? Безусловно. Она уже не была прикована к аппарату гемодиализа, но самое важное – смогла выносить и родить здорового ребенка.
— Я часто думала о том человеке, почка которого подарила мне вторую жизнь, — делится сокровенным женщина. – Тема донорства достаточно деликатная, если вы или близкий вам человек оказывается «по ту сторону барьера», все сомнения в важности трансплантологии отпадают. Пусть бы каждый попробовал там очутиться!.. Мысленно, конечно. И тогда сторонников трансплантации, как одного из видов лечения, уверена, стало бы намного больше.
«По ту сторону» в нашей стране сегодня находятся 500 человек, ожидающих почку, 60 – печень, 25 – сердце. К ним еще можно добавить всех врачей, которые очень хотят помочь своим пациентам и реально осознают, что для некоторых из них лечением может быть только трансплантация. И еще, пожалуй, небольшая часть общества, которая хоть сегодня готова завещать (если бы такая процедура была предусмотрена юридически) свои органы для пересадки, случись с ними что-либо непоправимое.
Как показывают соцопросы, проведенные в нашей стране, как правило, эти жертвователи – люди с высшим образованием, которые уже размышляли на эту непростую тему и задавали себе аналогичный вопрос. Позиция же большинства, как раз и формирующего то самое общественное мнение, демонстрирует, как утверждают некоторые исследователи, негатив. Почему? Одним повсюду видится криминальный подтекст трансплантологии, другие попросту не думали об этом, а «нет», как известно, сказать всегда проще. С другой стороны, а кто и когда изучал ту самую позицию большинства?
Например, в Испании, где давно воспринимают трансплантацию органов как объективную данность, более 80 процентов жителей готовы после смерти отдать свои органы. В Германии и Австрии таких насчитается не менее 50—60 процентов, в Беларуси – не более 5—10… Между тем сколько белорусов еще прижизненно отказываются от нормальной работы своего организма, употребляя спиртное, переедая, никак не решаясь бросить курить? Да мало ли еще как можно «завещать» органы своей бездумности? Например, в Латвии, где трансплантология активно развивается при поддержке государства, среди прочих по телевидению демонстрируется ролик с кадрами жутких автомобильных катастроф. А голос за кадром вещает приблизительно следующее: «Если ты ездил, как сумасшедший, ты будешь ездить, как сумасшедший. Но послушай, есть люди, которым твои почки и сердце нужны больше, чем тебе. И на твоем месте они не играли бы с жизнью. Сделай доброе дело: завещай свои органы этим людям…» Такая вот попытка двойного действия: и лихачей на дорогах становится меньше, и сочувствующих тем, кто ожидает пересадки, больше. Тем более никто не знает, не окажется ли он сам однажды «по ту сторону»?
Принятие обществом новых реалий происходит не за год-два – на это нужно гораздо больше времени, которого ни у больных, ни у врачей, призванных их спасать, нет. Поэтому пока белорусская трансплантология активно набирает обороты (а что происходит именно так – несомненно), опираясь на обновленную законодательную базу. С момента открытия (это произошло ровно год назад) отделения по координации забора органов на базе 4-й минской клиники выполнено около 90 трансплантаций почек, 20 – печени. Как отмечает руководитель этого отделения Антон Даниленко, иногда в день поступает до 5 сигналов из разных регионов страны о наличии вероятного донора. Еще несколько лет назад такая активность анестезиологов-реаниматологов и администраций клиник казалась невероятной. И причиной этого был страх медработников. Они боялись уголовного преследования со стороны родственников доноров, ставших просто заложниками недостоверной информации.
— В Законе «О трансплантации органов и тканей» есть статьи, запрещающие изъятие и продажу органов в коммерческих целях, — говорит Антон Даниленко. – Да и приди в голову кому-нибудь такая мысль — на практике воплотить ее просто нереально.
По словам Олега Руммо, заместителя главного врача по хирургической работе 9-й городской клинической больницы Минска, неправильно сформированное когда-то общественное мнение способно тормозить развитие трансплантологии.
— Наверное, одна из причин распространения негативных слухов о преступлениях, связанных с трансплантацией, — определенное недоверие к медработникам в обществе, — говорит Олег Руммо. — Оно и порождает представления, что кто-то может забрать орган у живого человека, продать его. Но невозможно изъять органы в каких-то кустарных условиях и сохранить их жизнеспособность, причем в довольно ограниченное время (для сердца — это 3—4 часа, для печени — не более 6). Наша общественная система гарантирует от появления личностей, а тем более организованных структур, способных криминализировать трансплантологию, использовать ее в корыстных целях. Мне, к примеру, привозят печень и говорят, что данный орган подходит нескольким потенциальным реципиентам, но самый тяжелый из них, который может умереть в любую минуту, — вот этот. И я начинаю оперировать. Ну какая тут может быть моя выгода? Мы всегда думаем только о пациентах!
От «Р». Трансплантация органов – относительно новое явление в нашем обществе. Главное, она спасает чьи-то жизни. И в этом суть всех дискуссий. А что думаете по этому поводу вы, читатель? Выскажите свое мнение. Ведь каждое сможет претендовать на звание общественного…
На снимке: занятия первых слушателей курса трансплантологии при кафедре кардиохирургии Беларусской медицинской академии последипломного образования.
