Наслаждение — одно из труднейших занятий

— Давай насладимся закатом.

— Давай. Красиво!

— Ну все, пошли.

Наслаждение — одно из труднейших занятий. Можно вкалывать в поте лица, ругая жизнь такую. Надеяться на скорое избавление от мук. Но когда наступает тот самый момент. И отпускает. И живи Жить не получается. А почему?

Мы с подружкой узнали про день открытых дверей в Большом театре оперы и балета. Отличная идея. Весна. Фонтан. Огромные ступеньки. Поднимаемся по ним, дверь закрыта.

— Все! 

Опоздали. Но весна, черт подери! И фонтан. И хорошо.

— Дети, идем в кафе есть мороженое.

Наши дочери счастливы. Несутся вприпрыжку. Потому что весна. И фонтан. Зашли в Троицкое предместье. Гуляем. Я все думаю, ну почему я так редко выбираюсь на подобный променад. Что мешает? Отобедать в кафе, выпить кофе на террасе. Пообщаться с теми, кого редко видишь. Есть у меня такие друзья. Созваниваемся раз в год. Хотелось бы и увидеться, да все суета сует. Некогда, вроде. А начнешь думать, так и не в этом дело. Всегда можно найти пару часов на свидание. Хотя бы раз в месяц.

И вот мы на берегу Свислочи, читаем меню, заказываем кофе латте, кофе капучино. И слоеный яблочный пирожок с мороженым. Дети играют в прятки. Мы капризно прячемся от солнца. Столько его ждали. Полгода, что ли? А теперь оно светит прямо в глаза. И греет коленки. И мы делим место в теньке. 

А кофе не несут. И не несут пирожок. Но можно обсудить планы на лето. А не отправить ли мне дочь в оздоровительный детский лагерь? Спорим, рано в семь лет ехать на 18 дней. И вообще ехать. Или как?

— Ну где же кофе?

Начинаем ругать белорусский сервис. Вспоминаю, что в Италии можно тоже долго ждать свой заказ. Особенно, если у официанта важный разговор. С поваром. Однажды во Флоренции я ждала свой салат 40 минут. Когда хмуро заметила, что это “уже вообще!”, официант больше ко мне не подошел. Его коллега принес совершенно другое блюдо.

— А где мой салат?

— Вот! Берите этот, он лучше.

Пришлось есть салат с консервированным тунцом вместо моцареллы де буфало. А в Болонье официант догнал меня и поинтересовался, все ли хорошо. На мой утвердительный ответ он возмущенно воскликнул: “Где чаевые?!” 

С тех пор уже много лет прошло. Я всегда оставляю десять процентов. Всегда!

— Ваш кофе!

— Спасибо. Не прошло и получаса...

Пирожки мы ждали еще тридцать минут. Разговор не клеился. Нервничали. Обижались. Вот если бы десерт принесли вовремя, мы сидели бы и болтали. Хоть час, хоть два. А так захотелось быстрее съесть и уйти. Съели.

— Пошли быстрее отсюда.

Только дети ничего не знали про наше расстроенное состояние. Носились у речки.

— Однажды ночью я проснулась от почечной колики. И меня увезли на машине скорой помощи во вторую больницу. Она была тогда возле Троицкого предместья. Ужас ужасный. Палата на восемь человек. Бабушки стонут. Я сидела-сидела, страдала-страдала. А потом пошла прогуляться вдоль речки, зашла в ресторан, отобедала с вином, пришла к главврачу и говорю: “Отпускайте меня уже из вашего отеля!” Похохотали. И я поехала домой. Такое приключение.

— Как можно было так долго нести кофе?!!

А вокруг деревья. Старые, мощные. Работницы оркестра в облегающих синих платьях стоят у фонтана.

— Ах, какая красивая форма!

— Ну все, пока...

И вроде бы все есть, а вроде бы все не то. И хорошо, и невозможно отпустить себя в эту благодать. И счастлива, и расстроена. Всегда. Будто шарик, на ниточке. Воздушный змей. Листочек на дереве.

Будто бы в небе. Но это только потому, что крепко привязана к земле. А отпущу... Нет! 

Нет. Нет. Нет.