«Я теперь боюсь идти домой. Он позвонил и наорал на меня, кричал, что я безрукая, неуклюжая, ни на что не годная и что он вообще не понимает, зачем со мной живет…»
Подслушивать, конечно, нехорошо. Но эту молодую, прилично одетую красивую блондинку не подслушать было нельзя. Она разговаривала по мобильнику в магазине, в очереди в кассу, совершенно не таясь и, кажется, даже не заботясь о том, что ее слышат посторонние.
«Представляешь?! И все изза какойто железяки, к тому же застрахованной. Машина ему дороже наших отношений!.. Нет, он реально орал на меня…»
Женщину было жалко. Действительно, подумал я, изза куска застрахованной железяки кричать на жену так, чтобы она боялась возвращаться домой, это както слишком.
«Я не знаю, что там. Я даже не заметила, где я ее цокнула. Она стояла в гараже, он рядом свою ставил и увидел…»
Ну, тут пришлось присмотреться. Ухоженные руки, длинные накрашенные ногти, огромный дизайнерский перстень, модный телефон последней модели, шубка из натурального меха. Он ее явно балует!
В корзине для покупок йогурт, творожок, виноград, зелень. И она – себя – тоже.
«Увидел и звонит, орет. Там деловто! Всегото вызвать гаишника…»
Не знаю, что ей отвечали на другом конце. Но будь я ее собеседником, я бы ей перевел то, что на самом деле сказал муж. Я б ей сказал: «Да он тебя любит! Он вкалывает как проклятый, чтобы у тебя были и шубка, и авто, и этот телефон. Ему не жалко машину. Ему жаль времени, которого и так не хватает, но которое приходится тратить, чтобы «всегото» вызвать гаишника, разобраться со страховой компанией, отогнать машину на сервис, забрать... Этот его крик – это крик о помощи. Очевидно, тебе стоило бы больше внимания уделять ему и дому. Както так постараться, чтобы ему как можно меньше времени приходилось тратить на то, что можешь сделать сама. Уж если в рот положили, то хоть проглоти!»
Подошла моя очередь. Я расплатился и вышел в начинавшийся снег. У соседнего подъезда мать тащила домой рыдающего, орущего, цепляющегося поочередно за сугроб, за куст, за скамейку пацана лет трехчетырех. Ему еще хотелось гулять. У матери же наверняка были какието важные дела дома. Может, ее ждали там другие дети, больной старенький папа. Она не объясняла ничего малому сыну, она лишь рычала: «Домой, я сказала!» Да если бы и объясняла, он бы ее не понял.
Но взрослыето должны понимать друг друга. Слышать за словами, иногда обидными, иногда невозможными, истинный смысл.
Хотя я вполне допускаю, что мужик хотел сказать именно то, что сказал.
Мечислав ДМУХОВСКИЙ.