В НАГОРНОМ КАРАБАХЕ полыхнуло. Через двадцать два года после подписания соглашения о прекращении огня вновь заговорили пушки, пролилась кровь. Одинаково что у армян, что у азербайджанцев красная. Почему это случилось именно сейчас, чьи интересы, чьи, извините, уши торчат, по большому счету, неважно. Важно сделать все возможное, чтобы не множилось число жертв. Поэтому буквально после первых залпов в прямой диалог с Сержем Саргсяном и Ильхамом Алиевым вступил Александр Лукашенко. Думаю, что к словам нашего Президента лидеры конфликтующих республик прислушаются. А вчера в Вене прошли встреча Минской группы по Карабаху и специальное заседание Постоянного совета ОБСЕ. К моменту подписания номера в печать стало известно, что боевые операции в регионе остановлены, ведутся переговоры о заключении перемирия.Историю вопроса конфликта сегодня может изучить любой – источников хватает. Но я о другом. О том, как легко конфликты, особенно если они межнациональные, возникают и как меняют людей. И не в лучшую сторону, в чем имел возможность убедиться воочию.
В Степанакерте, столице тогдашнего Нагорно-Карабахского автономного округа, я оказался осенью 1989 года. Поскольку здесь уже постреливали, по ночам рвались в окрестных селах, а то и в самой столице бомбы-самоделки, был введен режим чрезвычайного положения. Его поддерживали в том числе и курсанты Минской высшей школы милиции, к которым я был прикомандирован как корреспондент республиканской газеты. Наши парни охраняли газораспределительную станцию возле Степанакерта, обеспечивали работу аэропорта, на взлетную полосу которого иной раз прилетали нежданные подарки в виде гранатометных выстрелов из ближайшего села Ходжалы, дежурили на блокпостах, разделяющих армянские и азербайджанские селения.
И вот отстояли мы как-то ночь у такого вагончика с приданным для усиления бронетранспортером возле села Кяркиджахан в окрестностях Степанакерта. Дежурство выдалось спокойным — пара выстрелов неизвестно куда из ближайших гор не в счет. Светает, из села выезжает машина, останавливается возле нас. Пожилой азербайджанец открывает багажник, подзывает ребят и щедро одаривает их фруктами, лепешками, прочими вкусностями – ешьте, сынки. Полчаса, может, час спустя — машина со стороны Степанакерта, и все повторяется в той же последовательности: фрукты, лаваш, ешьте, сынки. Только говорит это уже армянин. И так практически на каждом посту каждое утро. И вот скажите, что эти трудяги с обветренными загорелыми лицами и крепкими натруженными руками не поделили? Почему хорошие эти люди, а в том, что они и в самом деле хорошие, душевные, искренние, независимо от того, какому богу молятся, мы убедились очень быстро, готовы идти друг на друга войной? И ведь готовы. И наши блокпосты, раскиданные в окрестностях Степанакерта, наши передвижные мобильные группы, курсирующие по четко расписанным маршрутам, это ведь не от желания взрослых дядей в войну поиграть. От желания ее предотвратить.
Все это я рассказываю седобородому аксакалу в азербайджанском Ходжалы, спрашиваю, почему же так. А тот обстоятельно, с полным знанием дела, привлекая в свидетели вавилонского царя Навуходоносора, на раз доказывает мне, что вот эти карабахские горы, ущелья, зеленые долины, тутовые сады и виноградники от сотворения мира были сугубо азербайджанскими и что так будет всегда, и он за это всегда готов жизнь отдать. А когда я задаю эти вопросы в армянском Мартакерте самому уважаемому тамошнему старику, то он, привлекая в свидетели вавилонского царя Хаммурапи, тоже толкует про горы, ущелья, виноградники, сады и горячо убеждает меня, что они от сотворения мира были сугубо армянскими. Погодите, говорю я одному, разве виноградная лоза будет более щедрой, если у нее будет азербайджанская прописка? Послушайте, пытаюсь достучаться до второго, а вашему внуку будет легче, если его папа-армянин размежуется с его мамой-азербайджанкой по национальному признаку?
Меня слушают, согласно кивают – я же говорил, что люди здесь очень добрые, спокойные и отношение к нам, белорусам, выше всяких похвал, но когда я опять за свое: зачем, мол, вам это, вновь зовут на помощь… вавилонских царей.
Это они, старики, и это днем. А по ночам уже их дети и внуки, наверное, заняв господствующие высотки, палили по расположению «этнического противника» из легкого стрелкового оружия. Пока из легкого. Потом, как все мы знаем, пришла очередь тяжелого, потом число жертв возросло неимоверно. Потом, слава Богу и Аллаху, был мир. Который вот на днях взорвался.
Конфликт в Карабахе, похоже, затихает. Очень хочется в это верить. Как и в то, что не будет он внесен и так не в короткий перечень взаимных обид, что не станет пропасть, разделяющая хороших людей, еще глубже. Может, а так хочется в это верить, убережет Бог от самого ужасного последствия межнационального, этнического конфликта – пролонгации ненависти. К тому, кто говорит на ином языке. К тому, у кого другой цвет кожи. К тому, кто молится другому богу…
mihailkuchko@mail.ru
