«Знаменитый проект — превратить Париж в морской порт — наконец стал реальностью. Долгое время в это не могли поверить, многие из тех, кто приходил поглазеть на строительство канала, в открытую издевались над самим замыслом, заранее предрекая, что он окажется бесполезным. Но теперь исполнилось уже десять лет с тех пор, как сомневающиеся были вынуждены признать свершившийся факт. Столице уже грозило превратиться в нечто вроде Ливерпуля, только в центре Франции, — тянувшиеся нескончаемой чередой морские доки... могли принять тысячу крупнотоннажных судов. В этих геркулесовых трудах инженерное искусство, казалось, достигло последних пределов возможного. Идея прорыть канал от Парижа к морю часто возникала в прошедшие века, при Людовике XIV и Луи–Филиппе. В 1863 г. одной компании было разрешено за свой счет провести изучение трассы по линии Крей — Бовэ — Дьепп. Но на трассе встречалось много подъемов... Шестьюдесятью пятью годами позже реализовать идею взялось государство, при этом использовали схему, уже предлагавшуюся в прошлом веке и тогда отклоненную по причине своей простоты и логичности: речь шла о том, чтобы использовать Сену, естественную артерию, связывающую Париж с океаном».
Один из самых знаменитых предсказателей вообще–то утверждал, что жизнь щедрее и богаче на выдумку любой самой изощренной человеческой фантазии. Звали этого предсказателя Жюль Верн. Он первым «построил» самолет и вертолет, «проплыл» на «Наутилусе» 20.000 лье под водой, «изобрел» электрический стул и электрические пули, «описал» телевидение и видеосвязь. Эти истины известны каждому, кто читал «Таинственный остров», «Путешествие к центру Земли», «Вокруг света за 80 дней» и «Детей капитана Гранта». Однако далеко не каждый знаток Жюля Верна знает, что следом за первым романом, который назывался «Пять недель на воздушном шаре», он написал «Париж в ХХ веке». Это оттуда мы только что извлекли сюжет о парижском порте, а могли бы взять рассказ о глобальной информационной сети, которая, по прогнозу Жюль Верна, должна была опутать планету в середине ХХ века. К сожалению для французского писателя, прославивший его издатель Пьер–Жюль Этцель счел парижские прогнозы слишком невероятными и пессимистичными. Книгу эту запрятали так глубоко, что она увидела свет лишь в 1994 году.
«Никита Сергеевич Хрущев развернул на январском Пленуме ЦК КПСС величественную программу проекта переброски вод северных рек в Волгу и Каспийское море. Претворение этого проекта в жизнь позволит решить важнейшие вопросы с освоением земель Заволжья, Волго–Ахтубинской поймы, пополнением водных запасов Каспийского моря, использованием необычайных лесных богатств севера европейской части СССР, значительным увеличением количества электрической энергии, вырабатываемой гидроэлектростанциями на Волге и Каме. Переброска больших масс воды из северных районов нашей страны в южные даст огромный экономический эффект, значение которого трудно переоценить. Этим проектом намечается часть стока рек Печоры и Вычегды — около 40 кубических километров — ежегодно направлять через Волгу в Каспийское море. Это равносильно тому, чтобы повернуть в Каспийское море Днепр и Аму–Дарью*. Дополнительное количество воды пройдет через турбины камских и волжских гидроэлектростанций. В результате будет возможно на тех же ГЭС без установки дополнительного оборудования и вообще без каких–либо значительных затрат выработать 10 — 11 миллиардов киловатт электроэнергии — примерно столько, сколько ее вырабатывает сейчас вся Волжская ГЭС имени В.И.Ленина» («И реки покорятся нам!», 20.07.1961).
Те, кто по сей день ратует за то, чтобы повернуть сибирские реки в Среднюю Азию, полагаю, должны знать, что первым проектом подобного рода был «разворот» Печоры и Вычегды. Однако и Хрущев, и его советники прекрасно понимали, что предстоит выполнить колоссальный объем работ. Только при строительстве каналов и плотин Камско–Вычегодско–Печорского комплекса планировалось произвести выемку и перемещение грунта объемом 20 миллиардов кубических метров — в 7.500 раз больше, чем объем пирамиды Хеопса. В СССР не придумали ничего лучшего, как попытаться использовать вместо экскаваторов ядерные заряды. Сегодня уже доподлинно известно, что 23 марта 1971 года на трассе будущего канала Вычегда — Кама был проведен эксперимент под кодовым названием «Тайга». Место проведения испытаний — 100 км северо–западнее города Красновишерска Пермской области в нескольких километров от границы Коми АССР. В 9.00 утра сработали три ядерных заряда мощностью 15 кт каждый (для сравнения: в Хиросиме был взорван заряд 20 кт), заложенных на расстоянии 165 м друг от друга на глубине 127 метров. Как сообщалось в отчете о проведении испытаний, «в результате взрыва образовался канал длиной 700 м, шириной 340 м и глубиной от 10 до 15 м с устойчивыми бортами с углом откоса 8 — 10 градусов».
С технической точки зрения результат был великолепным, но появилось осложнение другого рода. Из–за некачественного бетонирования (такова официальная версия) шахт в одной из них произошел выброс облака радиоактивной пыли. Его понесло «куда–то на север». Был скандал. Потом в московских кабинетах много лет делали вид, что никакого проекта переброски рек не существует. Однако работы продолжались. Лишь в августе 1986 года Политбюро ЦК КПСС, «приняв во внимание негативные настроения в обществе, необходимость дополнительного изучения экологических и экономических аспектов этой проблемы, признало целесообразным прекратить проектные и другие работы».
«Вчера миллионы трудящихся нашей Родины с чувством величайшей гордости прочитали радостные слова письма строителей Волго–Донского судоходного канала великому вождю и учителю, организатору и вдохновителю побед советского народа Иосифу Виссарионовичу Сталину: «Дорогой Иосиф Виссарионович! Рады доложить Вам, что Волго–Донской судоходный канал построен. Сталинский план соединения пяти морей европейской части СССР в единую воднотранспортную магистраль выполнен. Многовековая мечта русского народа о соединении Волги с Доном осуществлена». И миллионы людей, населяющих нашу необъятную Родину, мысленно представили себе сказочную картину свершившегося чуда: во вчера еще безводной степи слышны гудки пароходов и теплоходов, шумит и волнуется Цимлянское море, богатым урожаем закрасовалась наполненная влагой земля, свежей прохладой повеяло во вчера еще раскаленном воздухе... И все это сделано золотыми руками советских людей» («Выдающаяся победа советского народа», 11.07.1952).
«В золотистых лучах солнца как–то особенно нарядно выглядит белокаменное здание электростанции «Дружба народов». Порывистый летний ветер колышет сотни алых знамен, разноцветные флаги трех братских республик — Белорусской, Литовской и Латвийской. Подобно тому, как реки по весне с разных направлений собирают свои бурливые потоки, так в воскресенье, 19 июля 1953 года, главная дрисвятская улица собрала нескончаемый людской поток. До обеда сюда прибыло более 500 грузовых и легковых автомобилей. Литовцы, латыши и белорусы шли стройными колоннами, выражая в песнях свою несокрушимую дружбу, безграничную любовь к великой непобедимой социалистической Родине... Наступает торжественная минута. Председатель межколхозного совета содействия строительству ГЭС «Дружба народов» т. Иванов разрезает красную ленту. На станции включается рубильник. Мгновенно вспыхивают тысячи электрических огней... Этот свет не померкнет никогда!» («Демонстрация великой дружбы народов», 21.07.1953).
В изображенном Жюль Верном Париже 1960 года высились небоскребы, люди путешествовали на сверхскоростных электропоездах, банки пользовались вычислительными машинами, а преступников казнили при помощи электрического разряда. Повествование романа наполнено массой предсказаний, однако нельзя не отметить, что в целом картина будущего рисуется фантастом достаточно мрачными красками. Единственное светлое пятно в жюльверновском будущем, ставшем нашей современностью, — исчезновение войн и армий (провидчески объясняемое появлением оружия, способного уничтожить весь мир). Его роман заканчивается так: «Внизу расстилался Париж, его громоздящиеся друг на друга сто тысяч домов, среди которых торчали окутанные дымом трубы десяти тысяч заводов. Прямо под ногами раскинулось нижнее кладбище. Сверху скопления его могил выглядели небольшими городами со своими улицами, площадями, домами, вывесками, церквами и соборами — последними пристанищами самых тщеславных. А вверху над головой качались несущие громоотводы воздушные шары, лишавшие молнию всякого шанса поразить беззащитные дома и тем спасавшие Париж от ее губительного гнева. Мишель ощутил страстное желание обрезать удерживавшие их канаты и открыть город все сметающему на пути огненному потопу.
— О, Париж! — вскричал он, полный гнева и отчаяния.
— О, Люси, — прошептал он, теряя сознание и падая в снег».
Парадокс, скажете вы и будете правы. Все привыкли считать, что французский писатель вдохновлялся научно–техническим прогрессом и воспевал его. А «Париж в XX веке» демонстрирует нам общество, где высокие технологии сочетаются с жалкой жизнью. Кто знает, когда Жюль Верн был больше прав...
* — орфография оригинала.
