Наука и социум

Реформирование науки — такова тема одного из августовских совещаний у Президента страны. Лицам заинтересованным дан срок три месяца для того, чтобы высказать конкретные предложения по совершенствованию этой сферы деятельности. 

Очевидно, не будет лишней и общественная дискуссия на эту тему, поскольку наука — это не только технологии, не только прагматизм и материальная отдача, здесь присутствует и более широкий контекст, связанный с интересами всего общества. И речь здесь вовсе не о том, что достижения конкретных отраслей знания активно вторгаются в повседневную жизнь. Это сегодня понятно каждому. Разговор о другом — о том, что сам процесс развития науки (формирование кадрового потенциала, создание научной базы, издательская деятельность, дифференциация отраслей знания и т.д.) невозможно оторвать от качественного роста всего общества, его культурного совершенствования.

Представляется, что в том случае, когда мы акцентируем внимание на сугубо прагматическом аспекте науки, уходит в сторону, затемняется не только гуманитарное знание (в целом непрагматичное), обедняется само общество. То есть сам процесс научной деятельности имеет громадное значение для государства даже в том случае, когда результаты сразу не видны. Любое уважающее себя общество должно позволить роскошь иметь своих ученых мужей, пусть даже далеких от жизни, пусть чудаковатых, пусть пугающих своей странностью или одержимостью. Вспомним Иммануила Канта, по которому весь Кенигсберг сверял свои часы, ведь великий философ был пунктуальным до мнительности. Вряд ли его антиномии, его «Критика чистого разума» вызывали искренний, понимающий восторг у немецких бюргеров. Скорее, они удивлялись: 

«Слышали? Профессор Кант опоздал на собственную свадьбу!» Да, он тогда задумался, мысль была столь привлекательна, что пришлось нечаянно пропустить (и навсегда) важнейшее событие своей жизни, но непрагматизм Канта был украшением города, им гордились так, как до сих пор гордятся архитектурными памятниками и старыми книгами. Его мало кто понимал тогда (да и ныне), но вот гордились все. Скажут: так то XVIII век, нынче иные времена. Нет, проблема не в том, что есть существенная разница между «тогда» и «теперь».

Кант уникален — вот в чем вопрос. Научная личность уникальна — вот в чем проблема. Скажем, мы сегодня не можем предложить нашему обществу человека масштаба Конфуция и Платона и это вопрос не только удовлетворения национальных амбиций, это и вопрос выживаемости нации. Поскольку подлинные ученые предлагают не только технологии, но и то, что традиционно называется гуманизмом и культурой. Иногда думается, что жесткий тон разговора недавнего совещания по науке связан как раз именно с этим: пониманием того, что амбиции (это если они вообще есть) не подкрепляются конкретными результатами. Точнее, есть понятная неудовлетворенность со стороны государства сложившимся положением дел, но, полагаю, вряд ли эту неудовлетворенность (совершенно справедливую по сути) можно быстро трансформировать в некий позитив, в частности, организационными мерами. Теоретизирую: ну изменят статус Академии наук. Пересмотрят структуру академических институтов. Урежут бюджет и еще раз потребуют «дать эффект», сократят, в конце концов. Что, есть надежда, что произойдет качественный переворот и мы будем рукоплескать отечественному Николаю Тесла? Позвольте усомниться: не произойдет. Главным образом, потому, что путь реформистского характера нами еще не пройден в полной мере.

Президент в своих выступлениях не раз говорил по теме науки, что он выступает именно за точно осмысленный и просчитанный путь, против резкой ломки устоявшихся структур, за эволюционное развитие научной сферы деятельности. И это та мысль, которую хотелось бы поддержать. Пример: зачем ломать то небольшое госбюджетное финансирование, которое осуществляется в скромном областном университете? Все хорошо понимают: те деньги (небольшие), которые выделяются для проведения научных исследований, скажем, в гуманитарном университете, вряд ли приведут к революционным достижениям. 

До сих пор, во всяком случае, не привели. «Отбить» их сложно. Но это — школа научного поиска, это важное средство формирования научных кадров, привлечения молодежи. Опять спросят: а почему все это должно крутиться за государственный счет? Пусть учатся думать, экспериментировать за внебюджетные деньги, ищут спонсоров и т.д. Правильный совет, вот только хорошо бы держать в голове и то, что спонсоры, прагматики и циники нашего времени с трудом понимают важность изучения тем, не связанных с прибылью, доходной частью бюджета и вообще с «бабками».

Конечно, никто не будет возражать против оптимизации управленческой деятельности, против ликвидации ненужных, не оправдавших себя научных формирований. Но мне бы хотелось возразить тем крутым хозяйственникам, которые предлагают ученым оставить абстрактные умствования, взять в руки лопату и попробовать себя на конкретном поле. При этом оставим за скобками нашу общую крестьянскую юность, как правильно подойти к коню или корове, знает и доктор философских наук. 

Но ведь нельзя получить профессора, который будет создавать научные школы, без того чтобы поддержать аспиранта. Нельзя вытащить провинциальный университет, не поддерживая, пусть в меру сил, научные труды местных кадров. Да, спору нет, иногда болтовни больше, чем дела. Да, бывают и научные темы вроде изучения траектории падения подстреленного воробья. Но не стоит забывать и того, когда у нас появился первый национальный университет и когда мы начали искать свою домотканую, посконную и кондовую научную правду. Иногда бытует мнение, что можно потребовать результат и он сразу же придет — надо лишь конкретно прижать «высоколобых». А если нет результата — отправить их на перевоспитание, как когда–то практиковали китайские товарищи. Но, может, четко обозначить иные приоритеты? Скажем, чрезмерно не напрягать гуманитариев поиском внебюджетных средств. Формировать в обществе уважительное отношение к ученым, а то ведь скоро и аспирантура опустеет. Сокращая структуры научных учреждений, не выплескивать с водой и ребенка: вот, скажем, ликвидировали Институт права (в рамках Института философии и права) и что, добились качественного роста правовой науки? Научное сообщество хорошо помнит советские времена, когда тоже звезд с неба не хватали, но тянули воз как могли. И получали соответствующую плату за свой труд. Важно и иное: наука — специфическая форма деятельности. Ее не потянут даже самые талантливые одиночки. Это школа культуры мышления, школа становления общества в целом. Можно быстро научиться делать деньги. Быстро научиться совершать научные открытия очень сложно.