У кромки леса всего в ста шагах от человека застыл в осторожном любопытстве благородный олень. Один неловкий взмах руки — и чуткое животное мчится прочь. Быстро, грациозно, почти не касаясь земли... А вот логовище кабанов. Грозный предводитель стада, поводя черно–бурым пятаком, тщательно внюхивается во влажный воздух. Визжа и толкаясь, жмутся к матери с полтора десятка полосатых поросят... Легко взмахнул огромными крыльями беркут и, разрезая желтым клювом жидкий туман, стремглав понесся в сторону леса. Там, взбивая копытами пожухлую траву, наперегонки мчалась к чаще стайка молодых косуль...
Сама себе завидую. Я чуть ли не первая посетительница сафари–парка, который официально откроется только через пару месяцев. Подобных мест нет больше нигде в Европе. Вся естественная красота природы, ее жизнь тут как на ладони. Раньше подобные картинки видела только по телевизору. Но разве сравнится, например, Animal Planet с живыми впечатлениями?
А они всего в двух с половиной сотнях километров от Минска в сторону южной границы Беларуси. Там, где плещутся воды Ствиги и Уборти и каждый год по весне разливается своенравная Припять. Где в пойменных низинах южного Полесья на многие тысячи гектаров тянутся просторы национального парка «Припятский».
Признайтесь, удивила? Предположу, что для большинства моих земляков до недавних пор представление о заповедных зонах страны ограничивалось Беловежской пущей да Нарочанским краем. Оно, с одной стороны, и понятно: «Припятский» еще слишком молод — всего 40 лет. И лишь за последние 15, после того как попал в подчинение Управления делами Президента, смог превратиться из условно ограниченной территории без какой бы то ни было инфраструктуры в развитый центр экотуризма. Уголок европейской природы, которому нет аналогов в мире! Это не я так говорю. Так считают западные туроператоры, россияне, немцы, французы, американцы, испанцы, кому довелось (и не раз) вкусить прелесть отдыха на берегах Припяти. Недорогого. Естественного. И в то же время эксклюзивного. Я готова подписаться под каждым их словом.
Да, теперь «Припятскому» есть чем удивлять своих гостей. Древним Туровом, например, с первобытными стоянками и селищами в его окрестностях, многотысячным видовым разнообразием зверей и птиц, редких растений и ландшафтов, уникальными клюквенными плантациями и всегда удачной рыбалкой и охотой. Про сафари–парк, который откроется в январе, а ажиотажный спрос на его посещение уже сейчас превышает самые смелые ожидания, я и вовсе молчу.
Даже самому привередливому и искушенному в деле отдыха туристу не придется ломать голову над тем, какой номер в новенькой гостинице выбрать. Они все одинаково хороши и комфортны. И вид из окон такой близкий и понятный сердцу каждого белоруса, очаровательный и незабываемый для иностранца: аккуратные крыши ухоженных домиков, за ними бескрайние луга, где–то на горизонте обрамленные ровной полоской пойменных дубрав. Канал, специально подведенный от Припяти прямо к отелю. На воде чуть заметно покачивается белый теплоход. Не вид — песня. Для такого отеля не то что 3 звезды — вообще никаких звезд не жалко.
Но лично мне больше приглянулись деревянные домики на лоне природы, где рядом и банька, и резная беседка, и место для кострища. Тут же речка, лодка... Земной рай в окружении лугов, березовых рощ, сосняков и дубрав, россыпи первозданных болот.
С двоякими чувствами уезжала я из национального парка. С одной стороны, не верилось, что это припятское чудо могло бы погибнуть. От мелиорации. Под ногой человека, двигающего вперед прогресс. С другой — было радостно и гордо осознавать, что иностранцы тянутся сюда снова и снова и друзей своих зовут, и знакомых. Радостно было от того, что «Припятский» на пятки наступает по популярности Беловежской пуще. Что до мая здесь расписаны все экскурсии, забронированы номера в отеле и на туркомплексах. Что приедут иностранные гости и глазам своим не поверят: такая красота и так близко — за океан ехать не надо.
Но в это радостное чувство примешивалась горчинка досады: а мы–то, мы? Часто живем и не знаем, что у самих буквально под боком. А потом еще и удивляемся, и застываем в изумлении, раскрыв рот. Хотя всего–то и надо, что места знать. Родные!
