Что мы знаем о спортсменах? Зачастую ничего, кроме сухих протокольных цифр, фиксирующих очередной рекорд или неудачу. Все остальное, что находится по ту сторону спорта, остается за кадром: чувства, терзания, мысли. Именно на этом я постараюсь сделать акцент в своих разговорах с людьми спорта Беларуси. Но! Я не лезу к собеседнику в душу. Мы просто говорим по душам...Почему для своего дебютного интервью я выбрала именно Натика Багирова? Здесь несколько причин. Во–первых, Натик возглавляет Конгресс азербайджанских общин Беларуси и является вице–президентом Конгресса азербайджанцев Европы. А 20 января исполнилось 15 лет со дня трагедии в Азербайджане. Во–вторых, если мне не изменяет память, после Олимпиады в Афинах, где «золото» выиграл Игорь Макаров, с Натиком, который являлся одним из тренеров нашей команды, никто из журналистов не разговаривал. А ведь он немало сделал как для этой победы, так и для белорусского дзюдо в целом. Ну а в–третьих, он просто очень интересный человек.
Память, память, память... Вы будете смеяться, но она у меня девичья, и я совершенно не помню, как и при каких обстоятельствах мы с Натиком познакомились. Кажется, это было году в 1996–м, когда я еще активно выступала и лелеяла мечту стать олимпийской чемпионкой. А вот Натик говорит, что это было гораздо позже, на каком–то борцовском турнире. Я ему удивляюсь: ну что мне было делать на борцовском турнире? Ох, ловкач: по голосу слышно, что сам не помнит, но из галантности пытается быстренько что–то придумать, вывернуться. Не успела глазом моргнуть, как Натик решил задобрить корреспондентку конфетами. Хороший тактический ход, за это — «пятерочка», люблю сладкое. Вообще, Натик всегда веселый и разговорчивый. С виду даже беззаботный: человек, у которого всегда все «пучком» и которому неведомо слово «проблемы». Но мне кажется, что это лишь маска. На самом деле он очень серьезный и обстоятельный. Да и будь Натик Багиров другим, никогда не достиг бы в спорте тех высот, которыми сегодня имеет все основания гордиться. По себе знаю...
— Я вот что в твоей биографии вычитала: «...окончил Азербайджанский институт нефти и химии имени Мешади Азизбекова, работал по специальности». А я–то думала, ты, как все спортсмены, — «корочка» института физкультуры и точка...
— У меня дедушка был заслуженным нефтяником Азербайджана. Я пошел по его стопам. Учился, потом работал инженером. Мог даже приличную карьеру сделать: предлагали хорошее место в Италии (там у меня друг в нефтяной компании работал) с очень, очень хорошей даже по нынешним меркам зарплатой. Но так уж сложилось, что в итоге я выбрал борьбу.
— Натик, два высших образования, семь иностранных языков, книжки умные читаешь... Ну какой ты после этого спортсмен, скажи, пожалуйста?..
— Человек не должен останавливаться в своем развитии. Никогда. Знаешь, как «старичкам», родителям нашим, когда они уходят на пенсию, дети постоянно говорят: «Не делай то, не делай это, побереги себя, бросай работу, сиди дома...» В этом большая ошибка. Человек должен постоянно совершенствоваться и ощущать свою необходимость.
— Борьба для тебя — это?..
— Борьба для меня — это все. Это полжизни.
— А за кого болеешь, если на татами выходят белорус и азербайджанец?
— Я честно скажу, хочешь верь, хочешь нет, но я от души болею за своих подопечных. Иначе и быть не может. Это то же самое, как если бы я сам выходил бороться против азербайджанца и не хотел его победить. Это ведь невозможно представить, верно? Почему ты тогда допускаешь мысль, что сейчас, когда я тренер, может быть по–другому? Беларусь — это моя команда, это мое дело, это мое сердце, душа.
Натик всегда говорит правду, такой уж он человек. Но некоторые вопросы при включенном диктофоне он не то чтобы отметает, а просто дипломатически (довольно ловко у него это получается!) уходит от ответов. Молодец! Я так не могу. Наверное, излишне прямолинейная. Мне вопрос только задай, и я «почесала», рада стараться: выкладываю все, что думаю... А потом расхлебываю. В последнее время стала настолько болтливой, что вообще стараюсь больше никаких интервью не давать. Хотя должна заметить: гораздо приятнее находиться по ту сторону баррикады — отвечать на вопросы, нежели вытаскивать из людей то, что ты хочешь от них услышать, но твой собеседник, вполне возможно, совершенно не хочет об этом говорить. Правда, к следующей части разговора это совершенно не относится.
— Натик, а Натик, а давай с тобой о девушках поговорим. Какой она должна быть, чтобы тебе понравиться?
— Ясное дело, что не бабкой–ежкой.
— Запятая. Дальше...
— Умная, мудрая, не злая... Все мы стремимся к идеалу. Чтобы не сплетничала, козней не строила...
— В общем, как твоя жена...
— Честно говоря, да. Супруга у меня тоже азербайджанка, мы познакомились в Баку. Она моя первая и единственная любовь. У нас два сына: старшему, Анару, — 13 лет, Арифу — 11.
Вы можете подумать, что я это придумала, но именно в данный момент у Натика зазвонил телефон: «Папа, я ветрянкой заболел, — из динамика донесся голос Анара. — Купи, пожалуйста, если можешь, в аптеке вату и зеленку...» Поговорили, попереживали и закончили разговор: «Спасибо тебе большое, папа...» И такое почтение в голосе. Мне кажется, у нас очень редко дети так вежливо и уважительно общаются с родителями.
— Характерные черты азербайджанцев, — будто прочитав мои мысли, продолжил Натик, — это мягкость, доброта (может быть, даже излишняя), уважение к старшим, гостеприимство...
— А мне вот, наоборот, приходилось слышать, что азербайджанцы конфликтный народ...
— Не верю — это скажет один из миллиона. Но если нас «достать», то мы пойдем до конца, это правда.
— Именно поэтому кавказцы в борьбе всегда на высоте?
— У нас есть предрасположенность к борьбе. Один известный белорусский тренер мне откровенно сказал, что с кавказцами работать гораздо проще. Они быстрее улавливают суть, схватывают все на лету. Кавказцы берут талантом, а славяне — пахотой. Это тоже от Бога.
— Как Игорь Макаров, например?
— Игорь — очень чувствительный спортсмен. Имею в виду его чувствительность в борьбе. Есть борцы деревянные, как палки, он не такой. Пластичен, физически крепок. На Олимпиаде в Афинах отработал, как хорошие часы, — без единого сбоя, поэтому и победил.
— А что он за человек?
— Очень своеобразный, очень... Нестандартный парень. Я бы даже сказал — неформальный. Для него «ирокез» на голове поставить и выйти в таком виде на татами — раз плюнуть. Если к кому–нибудь другому с таким предложением подойти и даже сто долларов за это предложить, он тебя просто пошлет к черту. А Игорь букву «М» на макушке может выбрить, елочки разные, зигзаги... Для него это нормально. Впрочем, как говорится, на вкус и цвет...
— А вообще, как ты думаешь, борцы чем–то отличаются от представителей других видов спорта: от футболистов тех же, хоккеистов?
— Раньше сто процентов отличались.
— Чем же?
— Дружбой. Сильной дружбой. Если я приеду куда–то и там узнают, что я друг Володи, допустим, или Магомеда, — этого достаточно. Станут относиться, как к родному. Борцы — люди более приземленные, в том смысле, что не имеют привычки витать в облаках. Я по натуре романтик, но романтик приземленный. Не жду у моря погоды, а стараюсь эту погоду сделать сам.
— Ты сентиментальный романтик? Всплакнуть — это по–мужски?
— Я могу всплакнуть. Но не от физической боли. Бей меня, ломай, руку отруби — заору, но не заплачу. А во время передачи «Жди меня», например, запросто. Во время событий в Беслане — плакал. Глядя на фотографии событий в Азербайджане 20 января 1990 года, плачу...
Выключив диктофон, доверительно спросила: «Натик, а к тебе ни разу не обращались с предложением сменить гражданство? Ты ведь и в Италии за местный клуб очень успешно выступал, и в Хорватии...» — «Было дело, итальянское предлагали». — «А ты?» — «А я советский человек. Здесь мой дом...» А еще он считает, что перед каждой тренировкой в зале должен подниматься государственный флаг. И играть гимн. Вот это для меня неожиданно. Но, наверное, правильно, наверное, так и надо. У самого Натика в кабинете два родных ему флага — белорусский и азербайджанский. И два портрета лидеров на стене — Александра Лукашенко и Гейдара Алиева. На похороны Алиева Натик даже специально летал в Баку, как и на инаугурацию его преемника — сына Ильхама. Он очень любит Азербайджан. Это стало окончательно ясно, когда после разговора он отвел меня в специально отведенную в офисе Конгресса азербайджанских общин Беларуси комнату, где на специальном стенде были вывешены фотографии. С черно–белых снимков на меня смотрели обезображенные лица невинных людей, потухшие фары искореженных бронетехникой автомобилей — беспомощный крик отчаяния чьей–то разбитой жизни. На меня взирала жуткая история начала 1990–х. За три дня до ввода войск в Баку Натик Багиров отправился сперва в Москву, а затем — на соревнования в Киев. Он наблюдал за творившимся на улицах его родного города беспределом по телевизору. Думаю, что это провидение сохранило Натику жизнь. Сам он ни на секунду не сомневается, что если бы остался тогда в Баку, то непременно в числе тысяч других соотечественников вышел бы на улицу. Со дня тех событий 20 января минуло 15 лет...
Евгения Павлина.
