После элегантных разводных мостов Санкт-Петербурга ночная понтонная переправа Верхнедвинска заставила немедленно отстегнуть ремни безопасности…
«Эй, есть там кто-нибудь? – спросил я у горящего метрах в тридцати крохотного окошка. – Отзовись!..»
Часы показывали начало четвертого ночи. Внизу, судя по всему, плескалась Западная Двина, но фары машины, учитывая угол обрыва, не доставали до водной глади. Только что на пустынной улице Верхнедвинска случайный прохожий убеждал меня: именно «где-то здесь» понтонная переправа в сторону Миор. Битый час до этого я колесил по спящему городу, тщетно пытаясь найти хотя бы один дорожный знак, указывающий на нужные мне Миоры или на заправку. Бензина оставалось километров на сорок, а будет ли работать ночью АЗС в следующем городе моего транзита? Нигде – ни слова ни о чем!?
Короче, потратив уйму нервов, невольно изучив перекрестки крайне невежливого к путешественникам Верхнедвинска, я притормозил уставшую «хонду» у речного обрыва.
— Так есть там кто-нибудь? – еще громче крикнул я на горящее окно.
— Что надо? – наконец-то отозвалось оно заспанным и, боюсь, не очень трезвым мужским голосом.
— Там, внизу, – понтон на Миоры? – недоверчиво задал я главный вопрос.
— А то…
— И что — по нему можно проехать? – бросил я взгляд на срывающийся прямо к реке беспросветный ухабистый съезд. – Разве что на танке…
— Ездят же, — прозвучало глухим оптимизмом в ответ. — А страшно – поворачивай через Полоцк.
Ничего себе, через Полоцк — круг километров в двести! Я специально после пересечения российско-белорусской границы свернул на Верхнедвинск, чтобы срезать часть пути, а тут тебе советуют открутить все назад. Ну, уж дудки! «Не пристегивайся!» — приказал я своей потянувшейся, было, за ремнем безопасности спутнице. И, перекрестившись, медленно, в кромешной темноте (если, конечно, не считать свет своих же фар) стал сползать по «танкодрому» в пугающую бездну…
Столько света и иллюминации сразу приходилось видеть лет семь назад разве что в вечернем Монако! И вот сейчас – здесь. Вся набережная была усыпана любопытствующим людом, большинство из которого, конечно, туристы и гости города. Все занимали места поближе к мосту, чтобы увидеть главную ночную фишку Северной столицы. А внизу, на Неве, толпились катера и пароходики, яхты и речные трамвайчики. Они выстраивались в известный, судя по всему, только тамошним лоцманам и капитанам порядок, чтобы с первым звуком лебедки показать своим, заплатившим немалые деньги, пассажирам целый каскад феноменально красочного и потрясающе совершенного разведения мостов. Благовещенский, Дворцовый, Троицкий, Литейный – в таком порядке начиная с часу двадцати минут ночи закручивают они свой фейерверк разводов. Быть в Санкт-Петербурге и не увидеть это представление конструкторского гения и дизайнерского полета мысли (напомню, что воздвигнуты эти умные путепроводы в конце позапрошлого — начале прошлого веков!), значит, время потрачено зря.
«…Вот тебе и каскад разводных мостов, — почему-то именно эта фраза вырвалась у меня, когда машина «закувыркалась» по выбоинам в пугающую бездну. – Сейчас он, кажется, замкнется на дорожной оси Санкт-Петербург – Верхнедвинск…» Честное слово, было не то что страшно, но как-то очень, мягко говоря, неуютно. Наконец пучок автомобильного света выхватил впереди узкий понтон с двумя неровными дощатыми колеями. Машина вскарабкалась на них и, стараясь повторять зигзаги «начертанного» кем-то пути, робко поползла к другому берегу. В кромешной боковой темноте мы так и не увидели красавицы Западной Двины, отчего сотни метров переправы заставляли затаить дыхание.
Выдохнули только тогда, когда по такому же «танкодрому» поднялись на правый берег. И – сразу же высветили дорожный указатель на Миоры!
По чьему же, интересно, распоряжению в Верхнедвинске так беззастенчиво засекретили все выезды из города? И кто дал команду экономить на обустройстве понтонной переправы, где пара-тройка фонарных столбов и более-менее заасфальтированные въезды на нее могли бы усилить нашу с вами безопасность и даже уверенность? Обязательно должен грянуть гром и произойти трагедия, чтобы ответственный чиновник перекрестился…
А ведь такая впечатляющая была ночь, которую мы провели в дороге из Санкт-Петербурга домой. И все эти самые дорожные впечатления-сравнения были в пользу его, родного. Во-первых, сами дороги. По пути туда и обратно неоднократно вспоминал напутственные слова представителя страховой кампании, сказанные им на границе, за белорусским Городком: «Вот вам бланки протоколов на случай ДТП, но пусть они не пригодятся. Только помните: их дорогам с нашими не тягаться…»
А и верно – где уж там! Пока ехали по псковской «трассе» (про отдельные участки писать можно только так – в кавычках), неоднократно рисковал потерять подвеску и приобрести славу Шумахера: так лавировать между огромными ямами не удавалось ни на одной нашей, даже далеко не республиканского значения, дороге. Зато, видно, с большими международными претензиями псковские дорожники: что ни населенный пункт — обязательно указатель на двух языках: русском и английском. А деревни-то все, как на подбор, бедные, дома родом из далекого прошлого, много вообще брошенных, увидеть здесь новостройку, не то что подобие белорусского агрогородка, — большая редкость.
По дороге из Санкт-Петербурга домой решили оттянуться хотя бы на последнем этапе российского пути – свернули в Себеже направо, на платную дорогу в направлении Полоцка. Да, это были незабываемые минуты полета! Представьте: очень качественная трасса, ни одной машины на ней (очевидно, испугались угрожающих указателей «Внимание! Вы въехали на платную дорогу»), в кромешной темноте грозовые раскаты и молниевые сполохи и 120 на спидометре!!! Почти как в детективном американском блокбастере…
Когда на границе за такие фантастические ощущения взяли 210 российских рублей, не расстроился – и деньги небольшие, и вот они, белорусские дороги, за шлагбаумом. Где совершенно бесплатно можно ехать и не лавировать.
Кто ж знал, что, повернув (опять-таки направо!) с полоцкого направления на верхнедвинское, заблужусь, не по своей вине, в трех соснах в городе и, как слепой щенок, буду чертыхаться на беспросветном понтоне. Чертыхаться и вспоминать роскошные, совершенные и яркие питерские мосты, построенные минимум век назад…
