Недавно в Минске прошла международная научная конференция, посвященная 180–летию со дня рождения незаурядного уроженца белорусской земли — графа Эмерика Гуттен–Чапского. Граф не был ни талантливым художником, ни одаренным поэтом, но смог снискать славу.
Эмерику Гуттен–Чапскому, чье родовое имение и сейчас частично сохранилось в Прилуках и Станьково под Минском, довелось служить на высоких постах Российской империи. Он был весьма значительным человеком в политической обойме огромного государства, но едва ли о нем вспоминали бы сейчас, если бы не его знаменитые на всю Европу коллекции. Когда после смерти графа его жена Эльжбета подарила их городу Кракову, эта древняя польская столица одномоментно стала обладательницей самых уникальных и разнообразных сокровищ — монет, медалей, банкнот, карт, гравюр, посуды, тканей, икон...
Даже сегодня коллекция Краковского национального музея, унаследовавшая дар семьи Чапских, считается самой богатой в Польше. Но еще более важным следствием поступка Эльжбеты стало то, что ее пожертвование спровоцировало ряд даров частных коллекционеров Национальному музею. В то время это даже приобрело вид своеобразной моды! Собиратели стремились внести свою лепту в формирование уникального сбора, увековечив тем самым и собственное имя...
Сама коллекция Гуттен–Чапского формировалась во время императорской службы графа, а упорядочивалась уже тут, в Станьково. Основную часть собрания составляли монеты — их коллекционер собрал более 10 тысяч. «Нумизматика, как вспомогательная наука к истории, могла бы оказать большие услуги, — писал граф Эмерик. — Собирателей старых денег много, но как мало из них внесли в историю свою лепту, и, наоборот, как много известных в истории фактов остаются неизвестными для собирателя, не имеющего времени посвятить себя историческим исследованиям. Помочь этому было бы истинною заслугою для науки; поэтому желательно... чтобы собиратели печатали как можно больше каталогов и печатно заявляли о встречаемых ими неразгаданных деньгах». Так граф видел свое предназначение — не более и не менее чем внести лепту в историю. И именно такой путь избрал, чтобы остаться в памяти потомков, что ему вполне удалось.
В конце XIX столетия Эмерик Гуттен–Чапский, поссорившись с сыном Карлом (которому суждено было сыграть куда более значительную роль в судьбе Беларуси), уехал доживать век в Краков. Разумеется, он не мог оставить дело всей своей жизни и построил вместо станьковского «скарбчика» — специального павильона для хранения сбора — личный музей в новом месте обитания. Туда и перевез собрание.
Парадоксально, но такая, кажущаяся нам теперь огромной, потеря для Беларуси не вызвала и не могла вызвать сколь–нибудь серьезных пересудов во времена графа. Тогда ведь не было государственных границ в современном понятии, да и мысли о формировании национальных государств на обломках империй только начинали вызревать в умах будущих революционеров...
И хоть нам бесконечно жаль того, что коллекция графа, собранная именно тут, под Минском, и долгое время хранившаяся в специально отведенном для нее «скарбчике» (сохранившемся, к слову, и по сей день!), оказалась достоянием другого государства, эта история наглядно показывает, что величественные коллекции творятся под влиянием величественных идей. Как и многие другие великие дела. Для зарождения и реализации которых часто достаточно воли одного–единственного человека...
