На цепи

К слуху о том, что в одной из деревень Горецкого района живет человек, круглосуточно сидящий на цепи, мы поначалу отнеслись с недоверием: "Что за дикость! XXI век на дворе! Не может быть..." Тем не менее, рассудив, что дыма без огня не бывает, собрались в командировку.

Прежде чем отправиться в гости к семейству Ермолаевых, решили провести небольшую "разведку" в райцентре. К нашему удивлению оказалось, что о человеке на цепи в Горках знают чуть ли не все.

- Игорь (сейчас ему 30 лет) родился умственно отсталым, - рассказала заместитель председателя Горецкого райисполкома Наталья Корнеева. - Когда ему было 6 лет, родители отдали его в интернат для психически больных детей. Но, увидев условия, в которых оказался мальчишка, буквально через неделю забрали его домой - предпочли воспитывать сами. Говорят, что это их крест, который будут нести до конца жизни. Что касается цепи, так это вынужденная мера - чтобы не убежал куда глаза глядят. Конечно, мы неоднократно предлагали Ермолаевым определить сына в спецучреждение, но они и слышать об этом не хотят. Говорят: "Когда помрем, делайте с ним, что хотите". А ведь по закону без согласия мы не имеем права его увезти.

- Да таким людям, как Ермолаевы, - горячится заведующая деревенским ФАПом Фаина Быкова, - надо памятник при жизни ставить - за то, что мучаются с Игорем сами и помощи у государства не просят! Родители с сына глаз не спускают - обхаживают, обстирывают плюс еда, какой он в интернате точно не увидел бы. А то, что гуляет по улице на цепи, так ничего не поделаешь - больной человек. Однажды зимой он удрал. В результате обморозил руки и ноги так, что кожа лоскутами слезала!

Еще много было у нас в Горках встреч и разговоров. И все наши собеседники, как показалось, Ермолаевых одобряли: они, мол, мученики, несущие свой крест, фактически герои. Но была во всех этих репликах какая-то недосказанность. Не покидало ощущение, что нас как бы хотели убедить в том, что больной человек на цепи - это нормально и совсем не страшно.

...Когда мы приехали к дому Ермолаевых, Игоря на улице не было. Первое, что бросилось в глаза, - та самая береза, к которой привязывают парня. Оказалось, что стоит она вовсе не у высокого частокола, как нам представлялось, а возле некоего подобия забора - небольших колышков, "перетянутых" посередине толстой жердью. А буквально в двух шагах от березы - колонка, к которой ходят по воду местные жители.

Преодолев страх, вошли в дом. Тут же раздался лязг железа - это, испугавшись незваных гостей, Игорь метнулся за печку. О его присутствии свидетельствовала лишь толстая цепь, прикрепленная к стене где-то под холодильником. Впрочем, больной затих ненадолго и вскоре дал о себе знать: раскачивался, стоя на каком-то возвышении, и постоянно рычал. Когда Игорь на секунду выглянул из-за печки, чтобы взглянуть на нас, мы увидели здоровенного, поросшего щетиной парня.

- Ни за что его не отдам в чужие руки, - мать Игоря Прасковья Андреевна захлебывается слезами. - Умру, если буду знать, что он где-то голодный да недосмотренный. А разве сможет кто ухаживать за дитем так, как родная мать? Он ведь сам ни одеться, ни поесть толком не умеет. Да и не говорит ничего. Мы, родители, его понимаем, а кто будет с ним возиться, там ведь таких - целое стадо! Я думаю, он и не прожил бы столько, если бы мы его домой не забрали. Его и дети, когда малый был, обижали, а из интерната и того хуже - всего побитого домой привезли.

Игорь будто понимает, что речь идет о нем и его родителях. И вот из-за печи раздается невнятное "па-па", "ма-ма". Это единственное, что он может сказать. Одеваться сам не умеет. Хотя бывает, видя стирающую мать, срывает с себя майку и бросает в таз с водой. Есть у Игоря и "свой" способ проситься на улицу. Когда хочется подышать свежим воздухом, приносит родителям цепь, словно дрессированная собачка. Хотя не всегда он такой послушный: бывает, может и толкнуть кого-то из родителей. Нам становится не по себе...

Кирилловна, соседка Ермолаевых, так и не смогла привыкнуть к Игорю. Говорит, что когда он на улице, то старается сидеть дома. И не одна она такая - по рассказам сельчан, человек на цепи часто пугал своими криками приезжих, бросал камни в одну из машин - метил в стекла.

Никто не знает, что еще может прийти Игорю в голову. Медики не могут прогнозировать, как будет развиваться болезнь дальше: либо парень останется относительно безобидным, либо - в прямом и переносном смысле - сорвется с цепи. А без согласия родителей, напомним, его от людей не изолируешь. Вот и получается, что сельчане могут в любой момент стать заложниками материнской любви...

Главврач Могилевской областной психиатрической больницы Владимир Дуксин, услышав от нас рассказ об Игоре, был шокирован

: - То, что человека в наше время держат на цепи, для меня звучит дико. Да, Игорь неизлечимо болен. Но он в первую очередь гражданин, который не нарушал закон, не признан опасным для общества. А у нас даже приговоренных к смертной казни на цепи не держат...

Главный психиатр Могилевщины Валерий Белянин хотя и назвал происходящее в Горецком районе "пережитком глубокого средневековья" (ему довелось столкнуться с подобным впервые за десятилетия работы в психиатрии), не был так категоричен

: - Родители парня, вероятно, не были уверены, что получат достойную помощь со стороны медицины, государства, поэтому поступили по-своему. Пусть и таким диким образом. На самом же деле Игорю было бы гораздо лучше в специализированном интернате. Подготовленный персонал, возможно, привил бы больному человеку элементарные навыки самообслуживания. И в будущем жить ему было бы проще...

Из истории психиатрии известно: в средние века психически больных считали одержимыми дьяволом и все "лечение" заключалось в том, что их держали на цепях. В знаменитой лондонской больнице Бедлам даже экскурсии устраивали, чтобы любой желающий мог посмотреть на несчастных людей, прикованных к стенам подвалов. Цепи с психически больных сняли лишь в 1793 году - французский врач Филипп Пинель выступил за гуманное отношение к пациентам с умственными расстройствами.

В середине 50-х годов прошлого века в мировой психиатрической практике была принята концепция непритеснения. Стало официально считаться, что цивилизованнее и гуманнее любую вспышку буйства подавлять с помощью нейролептиков, нежели силой. В случае с Игорем мы столкнулись с обратным...

Впрочем, в этом вина не столько родителей Игоря, сколько всего нашего общества. Психиатры, с которыми довелось беседовать, в один голос отмечали, что большинство из нас еще не научилось относиться к психически больным людям с сопереживанием. Если на Западе существуют различные программы, призванные облегчить адаптацию умственно отсталых в социуме, если иностранные семьи усыновляют психически больных детей из Беларуси, то у нас - сплошное равнодушие или отторжение. Увы, но для заболевшего (и даже вылечившегося) пациента само пребывание в психиатрической лечебнице становится клеймом на всю жизнь. Окружающие вместо того чтобы помочь человеку, только и делают, что ждут от него удара в спину. Есть и те, кто готов всех больных без разбора посадить на цепь. Страшно...

P.S. По этическим соображениям фамилии главных действующих лиц изменены.