На сцене только мальчики

Режиссер Огородникова ревностно охраняет театр времен шекспировского «Глобуса»

Подзарядившись мощной дозой рекламы, двинулась я в СХТ смотреть мужской театр Екатерины Огородниковой: премьеру «Двенадцатая ночь», женские роли в которой исполняют переодетые мужчины. Во–первых, мне было интересно глянуть, во что они переодеты, эти мужчины (как Роман Виктюк любит — в перья, боа и платья, что ли?). Во–вторых, оценить режиссуру Екатерины Огородниковой (у нас, у «театральных акул», она считается «непростой штучкой»). А в–третьих, моя циничная душа предвкушала, что и спектакль, и режиссер окажутся никудышными (так они надоели с этой рекламой) и у меня появится колоритный повод «размазать» этот подозрительный «пиар»–ход — «мужской театр».

«Домашняя заготовка» не пригодилась. С самого начала стало ясно, что режиссер Огородникова разбирается, какой театр сегодня может быть успешным. Сама Екатерина дает ему термин «джаз–театр», но о тенденциях — после. Первым появляется шут и прямо так от души говорит: «Здрасьте, уважаемая публика. Я — Миша Есьман, играю в этом спектакле Фесте, шута Оливии». По очереди за Мишей на сцену являются все действующие лица и исполнители, «расчехляют» свои роли и пароли, по ходу импровизируют, добавляя к «визитке» что–то остроумное или близкое к этому. Так между зрителем и артистами сразу возникает близкая психологическая дистанция, публика расплывается в глуповатой улыбке и уже до самого конца спектакля с нею не расстается (местами зал и вовсе переходит на откровенный хохот).

К разочарованию поклонников фильма «В джазе только девушки», в спектакле «Двенадцатая ночь» мужчины совсем не переодеваются. Но придуманные художником Михаилом Лашицким костюмы — мое почтение. И в целом антураж сцены можно считать современным художественным прорывом. Наверняка даже на Бродвее не оформляют мюзиклы так стильно и пышно, как это умеет делать Лашицкий в СХТ (при этом использует он, конечно, подручный материал — бюджет никогда не был сильной стороной нашего театрального искусства).

Отменный видеоряд для меня лично не стал неожиданностью (со вкусом Лашицкого мы знакомы по спектаклю «Мещанская свадьба»). А вот эффектное звуковое оформление спектакля удивило. Все актеры в комедии «Двенадцатая ночь» играют на различных музыкальных инструментах: от фортепиано до саксофона. Даже пьяный, как тысяча свинопасов, сэр Тоби Белч (Владимир Ушаков) однажды выведет такое джазовое соло на трубе — зал прямо ахнет. И когда только продюсер СХТ Ушаков успел выучиться музыке?.. А романс Оливии в исполнении Александра Казелло можно спокойно записать на СD и отдать на радио в копилку национальных белорусских хитов FM–эфира.

Спешу добавить, что музыкальная часть спектакля не умаляет авторских достоинств «нашего Уильяма». Напротив, Огородникова ревностно охраняет шекспировский театр времен «Глобуса», где было запрещено выпускать женщин на сцену. Вот ведь поэтому «мужские» актеры СХТ и бороздят «второй план» двойственной женской психологии. Правда, «сказочка» «Двенадцатая ночь», что у Шекспира, что у Огородниковой, ответов на вечные вопросы не дает, ничему такому не учит, поэтому сказать вам, что «пробрала» меня эта история с переодеванием — так нет. Жеманства и кокетства в отдельных актерах СХТ не меньше, чем у Верки Сердючки, — это правда. И вполне соответствует текущему моменту...

На первый взгляд СХТ укрепляет традиции: тонкий драматический театр, пластический театр, буффонада. Признаться, в театральном мире подобные приемы используются столетиями, поэтому не поддержу здесь энтузиазм некоторых поклонников СХТ, в том числе и продюсера театра, которые говорят, что «Двенадцатая ночь» Огородниковой — это «движение вперед», это «супер», «такого вы еще не видели». Как в том анекдоте: чего мы только не видели? Но, без сомнений, в театре СХТ складывается по–хорошему европейская труппа, молодая бойкая команда единомышленников, которые, если будут вкалывать не меньше, чем сегодня (репетируют спектакли даже по ночам), получат крепкий и знаменитый театр. Уже сейчас в зале СХТ, рассчитанном на 270 мест, на спектакле «Двенадцатая ночь» мне пришлось довольствоваться приставным стульчиком...