Какие тайны хранит лес на окраине Могилева?
Микрорайон Казимировка, где расположился коттеджный поселок Сараканайск, считается одним из самых престижных мест для индивидуального строительства в Могилеве. Экологически чистый, до центра города на машине — минут 5 — 10 езды. И до леса рукой подать. Но большинство жильцов — настоящих и будущих — даже не подозревают, что у казимировского леса есть другое трагическое имя — «расстрельный». Он обильно полит людской кровью: в годы Великой Отечественной фашисты уничтожили тут много мирных жителей.
В этот лес мы приехали вместе с руководителем поискового отряда «Виккру» могилевским историком Николаем Борисенко. Первым делом подошли к валуну, установленному возле асфальтированной дороги. Надпись на камне гласит: «В этом лесопарке в годы оккупации немецко–фашистскими захватчиками проводились массовые расстрелы граждан г. Могилева».
— Сколько здесь народу полегло, до сих пор неизвестно, — задумывается Николай Сергеевич. — По официальной статистике, на минском направлении — в Казимировке, Пашково, Полыковичах — фашисты уничтожили около 10 тысяч мирных жителей. Останки многих могилевчан, замученных немцами, до сих пор лежат в казимировском лесу. Нет на этих могилах ни надписи, ни знака. И каждый день по костям ходят люди...
Навстречу нам мчатся двое ребятишек. Они и не догадываются, что буквально под ногами лежат останки тех, кому в годы войны было столько же лет, сколько им сейчас.
— Знаю, что в этом лесу были партизаны, что они подрывали немецкие танки, — останавливается 12–летняя Инна Ольховик. — Но о том, что тут убивали стариков и детей, мне никто не рассказывал.
Впервые о трагических событиях, память о которых хранит этот лес, услышал и ее товарищ Вадим Скребенков, и тренер ДЮСШ завода искусственного волокна Максим Мелещенко, пришедший сюда с детьми на тренировку.
А вот работники Белорусско–Российского университета, пятый корпус которого стоит на окраине леса, о зверствах, творившихся здесь в военное лихолетье, знают.
— Мы за памятником ухаживаем, потому и в курсе, — объясняет комендант корпуса Нина Дударева. — Я здесь 15 лет работаю. Местные жители давно рассказывали, как немцы на машинах свозили сюда евреев, расстреливали, а трупы сбрасывали в ямы. Да вы в частный сектор сходите — не в новый коттеджный поселок, а в те старые деревни, которые ныне в городскую черту вошли. Может, еще и отыщете кого из очевидцев.
На опушке леса в небольшом одноэтажном домике живет семья Анисимовых. О том, что творилось в казимировском лесу в годы оккупации, пенсионерка Лидия Николаевна знает со слов свекрови Михалины:
— Лес неподалеку от нас в войну почти весь вырубили. И на это поле по вечерам привозили стариков, женщин, детей. Долго деревня слышала их стоны и крики. Раненых немцы и местные полицаи закапывали заживо. Свекровь сама однажды видела: из земли виднелась голова мужчины. Задыхающийся, полуживой, он молил о спасении. Но спасти его люди не могли: полицаи цепью стояли у края могил и близко никого не подпускали. Смотрели, как человек медленно умирает...
— Когда началась война, мне 19 лет было, — вспоминает соседка Анисимовых Анастасия Яковлевна Прокопьева. — Как–то осенью мерзавцы устроили бойню в казимировском лесу. Земля гудела от взрывов. Полицаи могил не копали, засыпали людей в воронках от бомб. Я точно знаю, где покоятся эти несчастные, могу показать. Одна яма — неподалеку от входа в лес, другая — у реки Дубровенка. Но их наверняка не две, а намного больше... После войны мы старались без надобности в этот лес не ходить. Вроде и деревья невысокие — только в рост пошли, не заблудишься, а жутко! Что ни шаг, то на череп, то на кость наступишь. На минском направлении немало памятников появилось. Вот и на окраине у казимировского леса валун с надписью стоит. Да только надо бы эту территорию как–то иначе обозначить. Нельзя гулять по человеческим костям...
По словам Николая Борисенко, много лет назад, когда только начал закладываться неподалеку от леса коттеджный поселок, поисковики беседовали с будущими домовладельцами. Расспрашивали, знают ли об истории этого места, не опасаются ли строиться на костях. Но люди лишь отмахивались.
— Сегодня по лесу прогуливаются мамы с детишками, и многим невдомек, что гуляют по кладбищу, — продолжает Николай Борисенко. — А ведь так быть не должно. Немало памятников в честь невинно убиенных в те страшные годы устанавливают на пустых местах. С точки зрения исторической памяти, правильным было бы устанавливать их именно на таких знаковых территориях.
Метрах в пятидесяти от дорожки, ведущей в лес, Николай Борисенко показал мне неприметное издали углубление в виде воронки.
— Это и есть могила. Здесь недавно обнаружили обувь расстрелянных людей — ботинок, галошу, а еще фрагменты черепа, кости. Да вот они, — показывает поисковик, и от этих находок у меня мороз по коже. — Чтобы их не растащило зверье, мы присыпали землей. Обозначили место — соорудили деревянный крест. Вести раскопки сами мы не вправе. Поэтому о находке сообщим в управление по увековечению памяти защитников Отечества и жертв войны Вооруженных сил Республики Беларусь. Нужно поднять и перезахоронить останки людей, до сих пор лежащих в безымянных могилах. А саму территорию леса, хотя бы небольшую ее часть, огородить. О том, что в июле 1941 года возле деревни Казимировка проходил передний край обороны Могилева, известно давно. В микрорайоне установлен памятник, у подножия которого на мраморных плитах выбиты фамилии наших земляков, жителей деревень Казимировка, Пашково, Присно, Жуково, погибших в годы Великой Отечественной. Но о том, что происходило здесь, в казимировском лесу, во время оккупации, известно очень немного. Об этой трагедии должны помнить будущие поколения.
И вот еще что. Местные наши политики любят поразглагольствовать на красивые темы. Но никто не помнит, чтобы они хоть раз приехали в этот лес, поклонились, привезли что–то в подарок. Да и властям надо проявить себя — хватит с нас беспамятства...
Фото автора.
