Этот населенный пункт на большинстве карт страны не значится. Чырвоны Кастрычнік затерялся в разливах Днепра. Его ждала судьба многих мелких деревушек, к которым уже нет дорог. Но неожиданно сюда приехала городская молодежь. Дома выкупили, крыши отремонтировали, даже пчел развели.
За вдохновением отправляются в глушь.
Глушец — мелкая деревенька в Речицком районе. Последний пункт цивилизации на пути в Чырвоны Кастрычнік. Дальше — бездорожье. Мой “Фиат” ревет на песчаных заносах, ныряет в яму, звонко бьется бампером о неожиданно жесткий выступ дороги, но останавливаться нельзя — иначе завязнешь в приднепровских песках. Не сбавляя скорости, подлетаю к первому дому, навстречу бежит парень с бородой, как у старика Хоттабыча:
— Стой! Стой! Дальше не газуй, там у нас зеленая зона! Машины оставляем на въезде...
Вот я и в загадочном Чырвоным Кастрычніку. На меня смотрят старинная калитка без забора, журавль колодца, огромная береза и распустивший руки-ветви дуб. Дорожка уходит вдаль, а там люди — с мольбертами. Сельская идиллия творческого поиска...
На небольшой пляжик возле озерца меня ведет один из новооткрывателей поселка эколог Дмитрий Янков. Он с удовольствием рассказывает об истории Кастрычніка:
— Поселок создан в 1920-х годах переселенцами из соседних деревень. Здесь было две улицы, домов 30—50. В 2009 году мы с друзьями бредили идеей поиска заброшенных деревень и возрождения их как части экосистемы. То есть вернуться к историческому быту. На тот момент в Чырвоным Кастрычніку еще жила одна старенькая бабушка. К сожалению, она уже умерла. Мы стали выкупать заброшенные дома у наследников и обращаться в сельсовет для выделения построек, у которых нет хозяев. Таким образом смогли спасти 6 домов. Остальные были снесены силами сельсовета. Нам удалось добиться только восстановления электрификации населенного пункта. Ну и самое главное — сохранить его.
Экзотикой сыт не будешь.
Нужно и дрова наколоть, и печь растопить, и обед приготовить.
В беседке парень подбирает на гитаре мелодию. Две девушки рисуют видавшую виды веранду. Здоровяк возле ворот колет дрова.
— Это для печи, — уточняет Дмитрий. — Макс, кухарит...
Максом оказался тот самый парень с бородой, как у Хоттабыча. Ловко поддевая ухватом чугунок с картофелем и свиными ушами, он отправляет его в печь.
Пока обед шкварчит, геолог Максим Новиков рассказывает о поселковой жизни:
— Трое человек живут постоянно, остальные домики пока дачные. Изначально, селясь здесь, мы рассматривали эту деревню как площадку для проведения творческих проектов. Первое — это экология. Изучение флоры, фауны. Ведь в радиусе 10 километров нет, кроме нас, людей, нет дорог. Второе направление — это творческие уик-энды. Песенные вечера, поэтические выходные, художественные пленэры. Один из них как раз проходит сегодня. Художники рисуют природу и архитектурные элементы сельской жизни первой половины XX века.
Бросается в глаза, что все эти блуждающие в пасторальных лабиринтах — городские искатели новых ощущений. Они удивляются сломанному дереву или старому сараю. Радуются найденному черепу коровы и дыму из печной трубы. Будь на их месте сельский житель, уже давно думал бы, как снести старье да построить надежные кирпичные здания, распахать неудобицы за хатой, поработать грабельками и косой. Кур завести. Писал бы письма в райисполком о необходимости газификации территории и удлинения маршрута автолавки. А городские колонизаторы ходят по колено в траве, ищут вдохновения. Вздыхают: “Как хорошо...”
Возможно, это новый формат творческого агротуризма, улыбается фотограф Катерина Демьянцева:
— Если проводить литературный вечер или пленэр в классической деревне, не оберешься вопросов от местных жителей. Кто такие? Зачем? Почему? Сколько вас? И весь агротуризм заточен больше под “шкварку и чарку”. А Кастрычнік не задает вопросов и ни к чему не обязывает.
— А может, медку? — вмешивается в диалог Дмитрий.
— Не откажусь...
Потом Дмитрий ведет на свою пасеку.
День катится в ночь. Здесь нет фонарей. Только луна и костер. Сотовая связь отсутствует. Звенят струны, урчат тамтамы. Ночь — это время песен. И поют здесь не хуже, чем на Кубе или в Сан-Ремо. Поют с душой. Правда, под утро холодно.
Само утро в Кастрычнiку чем-то парижское. Правда, без дворников и продавцов жареных каштанов. Художники бросают краски рассвета на холст. Приверженцы здорового образа жизни разложили коврики на полянке и поднимают ноги, словно стрелки часов. Инструктор по пилатесу Валерия Рычаго проснулась с новой идеей:
— Надо сюда водить группы для физической и энергетической очистки. Это может быть велотур с препятствиями по песчаной дороге или пеший. Но здесь надо переночевать, чтобы послушать эту тишину, заглянуть в звезды, потрогать утренний туман.
Где же я побывал? Способна ли выжить такая деревня? По форме ведения сельского хозяйства, конечно, нет, как вид агротуризма — вполне. Ведь были популярны литературные салоны и кафе в начале ХХ века, почему бы ни появиться творческим деревням в ХХI? Возможно, это спасет от распашки вымершие населенные пункты с интересной и давней историей. А значит, спасет колорит, самобытность и уникальность нашего края.
Главный результат любого путешествия — это эмоции. Чырвоны Кастрычнік оставил что-то необычное в моей душе, только машину жалко.
В тему
Чырвоны Кастрычнiк — поселок в составе Белоболотского сельсовета Речицкого района Гомельской области. В 0,5 км на юго-запад — устье реки Крапивня (притока Днепра).
Основан в начале 1920-х годов переселенцами из соседних деревень на бывших помещичьих землях. В 1931 году здесь организован колхоз. 11 жителей поселка погибли на фронтах Великой Отечественной войны. Динамика развития: 1926 год — 24 двора, 135 жителей; 1959 год — 168 жителей; 2004 год — 7 дворов, 10 жителей.
sb_gomel@mail.ru
