25 января 1323 года в письменных источниках впервые упоминается Вильнюс

25 января 1323 года «в нашем городе Вильнюсе» (in ciuitate nostra Vilna) Гедимин, «божьей милостью король литовцев и русских (здесь под «русскими» надо понимать предков белорусов. — В.К.), владыка и князь Земгалии», диктовал письмо к горожанам Любека, Зунда, Бремена, Магдебурга, Кельна и Рима с сообщением о желании «принять католическую веру». Этот день считается первым документальным упоминанием Вильнюса в письменных источниках. Хотя данная дата — не день рождения. Археологические исследования показали, что на Замковой горе, откуда, вероятно, посылал письмо «король», люди жили намного раньше. Однако по традиции, принятой во многих странах, с момента появления города в письменном источнике и отсчитывается его биография.


В том же письме Гедимин говорил: «Да будет вам известно, что мы два года назад в нашем городе Вильнюсе заново построили одну церковь ордена проповедников, а также ордена миноритов». Получается, что Вильнюс уже был столицей Гедимина в 1321–м.

Что ж, посетим и мы Замковую гору, где так много всего было сказано, написано, сделано.

В сентябре–октябре 1940 года археологи Влодзимеж и Хелена Голубович по инициативе Вильнюсского городского музея исследовали гору и обнаружили на глубине 6 метров следы человеческой жизнедеятельности V — VIII веков до нашей эры!

К середине XIII столетия, за полвека до Гедимина, вокруг горы уже существовал город. Он занимал нынешнюю Кафедральную площадь и прилегающие земли, окруженный водами рек Нярис (Вилия), Вильня и Вингрис (Кочерга). Это был почти остров. И его очертания хорошо видны сегодня — по бывшим руслам рек проложены автомобильные дороги.


Чтобы прочувствовать атмосферу времен Гедимина и понять, какая судьба постигла его резиденцию к началу ХХ века, вчитаемся в строки стихотворения Янки Купалы «Замкавая гара», сочиненного поэтом в 1910 году:

Над Вяллёй–ракой,

Па гары крутой

Туман сцелецца;

Нi то лом–ламок,

Нi то дом–дамок

Там вiднеецца.

Слаўны Гедымiн,

Князь Лiтвы — лiтвiн,

Душа чынная,

Многа лет таму

Ў гэтым жыў даму,

Жыў з дружынаю.

Горда мур глядзеў

На зямлю, як леў,

Сцяной крэпкаю;

Не адной бiтвы

Тут сыны Лiтвы

Былi сведкаю.

Сышоў век, другi,

I князi, багi,

Ўсё лiтоўскiя,

Уцяклi з зямлi,

I дзянькi пайшлi

Не такоўскiя.

Як катух ля кур,

Дрэмле пусткай мур,

Цэгла валiцца;

Нават гнёзды вiць

Птушка не ляцiць, —

Знаць, пужаецца.

Адно йдуць сюды

З гарадской нуды

Адказелiцца

Бедната i «знаць» —

Вiды аглядаць,

Што ў ног сцелюцца.

Крестоносцы штурмовали Замковую гору только во второй половине XIV века по меньшей мере 8 раз — и все безуспешно. При том, что это была деревянная цитадель. Ведь каменные оборонительные укрепления с 3 башнями и великокняжеским дворцом были сооружены при Витовте — после пожара 1419–го, одновременно с готическим Старым замком в Гродно.

Спустя столетие после эпохи Гедимина, в начале XV века, фламандский путешественник Жильбер де Лануа побывал в этом месте и вот что увидел: «Я проехал через многие селения, большие озера и леса и прибыл в главный город Литвы по имени Вильна, в котором находится замок, расположенный очень высоко на песчаной гopе, с оградой из камня, земли и кирпича, внутри же весь выстроенный из дерева. В этом замке имеет свое обыкновенное местопребывание князь Витовт. Возле этого замка протекает река, которая пролагает свои воды через нижний город. Эта река называется Вильней. Город вовсе не огорожен, он длинный, худо обстроен деревянными домами. В нем нет ни одной церкви из кирпича».


Вильнюсские замки упоминаются в «Списке русских городов (т.е. тех, где были православные жители. — В.К.) дальних и ближних» конца XIV — начала XV века: «А се Литовьскыи (города. — В.К.): Вилно, 4 стены древены, а две каменны; а реце две: Велиа (Вилия. — В.К.), Вилно (Вильня. — В.К.)».

В начале XVII века замок утратил оборонительную функцию. В 1610 году он стал острогом для шляхты. Но здания уже тогда находились в аварийном состоянии, и в 1622–м их запретили использовать даже под тюрьму.

В 1816 году российский император Александр I повелел отремонтировать две башни, «сохраняя их прежний вид». Однако в 1820–е снесли третий ярус так называемой башни Гедимина. А в 1830–е российские власти на территории бывшей резиденции литовских князей создали военную цитадель, которая просуществовала до 1878 года. Понятно, что ни путешественникам, ни ученым туда доступа не было. Только — связистам. Над оставшимися двумя ярусами башни сделали деревянную надстройку под телеграф. Владимир Короткевич в романе «Каласы пад сярпом тваiм» так представил вид этого строения: «Аблокi iмчалiся з–за гары, з–за кароткай, нiбы назнарок абсечанай зверху, Гедымiнавай вежы: два паверхi, на якiх прымасцiўся i недарэчна, як жук плывунец, махаў у паветры лапкамi аптычны тэлеграф».

9 марта 1892 года житель Вильны адвокат и белорусский поэт Франтишек Богушевич писал своему приятелю, варшавскому языковеду и фольклористу Яну Карловичу: «Давно уже объявили о съезде археологов, думают раскапывать и Замковую гору». На следующий год действительно в Вильне состоялся 9–й археологический съезд, на который собрались исследователи со всей России. Но лишь в 1896–м укрепили остатки построек на древнем холме. В 1901 — 1911–м наверху башни действовало кафе.

20 февраля 1913 года виленская белорусская газета «Наша нiва» сообщала, что «архiлагiчная камiсiя гор. Вiльнi пастанавiла ў гэтым гаду распачаць папраўку развалiн старасьвецкаго вiленскаго замку, што на Замкавай гарэ».


Но в 1914 началась Первая мировая вайна. В 1915–м Вильну заняли немцы. И вот любопытный факт, о котором в 1916–м писала виленская белорусская газета «Гоман»: «У сваей падарожы па Беларусi саксонскi кароль 26 кастрычнiка заехаў з Гродны ў Вiльню. З Замковай гары кароль даволi доўга агледаў место i ваколiцы».

С 1919 по 1939 год город входил в состав Польши. В 1930–м деревянную надстройку над «башней Гедимина» убрали, и к 1939–му она приобрела нынешний, привычный вид с обзорной площадкой. От аутентичного строения времен Витовта (а не его деда!), таким образом, остались только два этажа. В 1944–м во время боев за Вильнюс башня пострадала, и лишь в 1960–м, после реставрации, здесь открыли музей, действующий по сей день.

В 1939 году в виленском белорусском журнале «Калосьсе» Максим Танк опубликовал стихотворение, посвященное замку и городу:

Я гэты горад знаю з даўных дзён,

дзе дрэмяць замку гордыя руiны,

дзе сплёў густое вецьце ясень, клён

над сном акамянелым Гэдымiна;

а пад аркадамi сiвых муроў

праходзяць ценi вулкамi вузкiмi:

пясьняр Лiтвы, нiў грэчнявых, лясоў

у падарожным плашчы пiлiгрыма,

i Калiноўскi, i таварышы...

I чую шопат iх у змроку шэрым.

А мо` Вяльля гэта ў начной цiшы

высокiх сосен падмывае бераг?..

«Пясьняр Лiтвы» — это Адам Мицкевич. И он, и Калиновский, и их многочисленные друзья–товарищи, конечно, взирали на вершину, с которой начинался Вильнюс, и, наверное, взбирались туда, чтобы полюбоваться красивейшим во всей Литве и Беларуси городом.

Приглашаю и вас повторить этот путь на «гору крутую».