Если вы не представляете, кто такой Андрей Лавров, то вы, пожалуй, совершенно ничего не знаете о настоящем гандболе. Он – участник пяти Олимпиад, трехкратный олимпийский чемпион, бессменный капитан команды России с 1995 по 2004 год, третий гандболист планеты XX века после Магнуса Висландера и Таланта Дуйшебаева, вратарь сборной мира... Только перечисляя его награды и звания, вполне можно исписать целую газетную полосу, а если вывесить на одной стене все завоеванные Андреем Ивановичем медали, то та, наверное, покосится. В общении он, впрочем, оказался человеком простым и открытым. Формально мы встретились, чтобы поговорить об идее объединения чемпионатов России и Беларуси, недавно взбудоражившей гандбольных болельщиков, но постепенно беседа заплыла за эти буйки.
Россиянин Лавров и белорус Каршакевич: им есть что вспомнить и что обсудить
– Юридическое лицо под названием Интернациональная гандбольная лига создано несколько лет назад. Но все это время была лишь спящая структура. И сейчас мы хотим наполнить ее живым содержанием. На последнем чемпионате мира Беларусь стала восемнадцатой, Россия – девятнадцатой. Это не те места, которые мы должны занимать. Ситуацию надо исправлять. В том числе путем сближения. Хочу, чтобы через несколько лет Беларусь и Россия играли в полуфинале или финале топ-турнира.
– Учредителями Интернациональной гандбольной лиги являются Беларусь, Россия, Украина, Армения и Казахстан. В перспективе вы хотели бы сделать турнир, общий для клубов из пяти стран?
– Поживем – увидим. А пока диспозиция такова. Казахстан и Армения не готовы к участию – они просят людей, а где мы их возьмем? Привлечение украинцев, хотя никаких противоречий с федерацией гандбола Украины у нас нет и в политику мы не играем, на первых порах вряд ли возможно. А вот с Беларусью проще. Думаю, уже в июне следующего года организуем некие соревнования, например, в формате “финала четырех”, в которых примут участие две российские и две белорусские команды. Вопрос по месту этого турнира еще будет решаться. Но на чем бы мы ни остановились, интерес у болельщиков матчи наверняка вызовут большой. Скажем, вывеска СКИФ – СКА в моем родном Краснодаре – это как минимум плюс тысяча к обычной посещаемости игр команды.
– Важный вопрос – финансовый: оплата переездов, проживания. Большинство белорусских клубов, если позже появится некий долговременный турнир, вряд ли потянет...
– Не секрет, что из всех игровых видов спорта гандбол – один из самых малобюджетных. Мы понимаем, что клубам будет тяжело оплачивать все из своего кармана. Поэтому сейчас ведем активный поиск титульного спонсора – по примеру того, как все устроено в SЕНА-лиге. Вероятно, партнеров будет несколько. В России много людей, которые благодаря гандболу сделали состояние.
– Привлечь БГК имени Мешкова в новый проект вам, наверное, будет сложно. Брестский клуб и в SEHA-лиге неплохо себя чувствует.
– “Чеховские медведи”, БГК, “Мотор” сейчас называют локомотивами, но это не локомотивы, а пригородные электрички. Всем им еще расти и расти. Лишние игры с сильными соперниками никому из них, конечно, не повредили бы. Однако каждый сам решает, что для него важнее и правильнее.
Неделю назад Минск по политическим мотивам стал местом проведения отборочного матча чемпионата Европы между гандболистами России и Украины
– Если чемпионаты Беларуси и России будут объединены в одно целое, возникнет тонкий вопрос по поводу того, как определять полпредов стран в еврокубках.
– В каком формате разыгрывать звания чемпионов стран, поверьте, можно будет решить, даже если со временем идея разрастется до довольно продолжительного турнира. Все это обсуждаемо. Главное – чтобы дать импульс нашему гандболу, мы должны перестать вариться каждый в собственном соку. Например, Франция, у которой по всей стране около 20 интернатов с отобранными 14–16-летними ребятами, не скрывает, что в плане развития гандбола взяла за основу нашу советскую систему... Мы создавали гандбол и были на две головы выше большинства. Теперь все иначе. Но ситуацию надо менять. Не сидеть на стульях, вспоминая, как молоды мы были, как сильны, а все переосмыслить и двигаться дальше. При всех тех титулах, которые я заслужил, мне, знаете, не хотелось бы оставаться на задворках гандбольной истории. И таким же людям, как я, которые прошли весь путь до олимпийского пьедестала, уверен, – тоже.
– Советский гандбол был маркой, да и сборная России в 1990-е годы на топ-турнирах выглядела более чем конкурентоспособно. Что сломалось в механизме по производству мастеров экстра-класса? Откуда эти непрестижные “надцатые” места на чемпионатах мира и Европы?
– В 1990-е сборная России выигрывала на советском багаже. Но вообще случился системный провал. Мы отказались от жесткого контроля за гандбольными школами, убрали строгие физико-технические нормативы. Из регламентирующих документов удалили предписания, что в каждой детской команде должны быть высокие игроки, левши, фактурный вратарь. В надежде, что они и без кнута будут работать, как надо, мы дали детским тренерам волю. А они для получения финансовых бонусов пошли по пути достижения сиюминутных результатов, начали обучать тонкостям большого гандбола совсем коротышек – и вот сейчас мы имеем то, что имеем.
– Как федерация гандбола России намерена исправлять ситуацию?
– Предусматривается целый комплекс шагов – в двух словах и не расскажешь. Например, хотим вернуть нормативы, похожие на те, что были в советские времена. Чтобы видеть правильно или нет строится работа в той или иной гандбольной школе. Нормативы, которые спускались школам в последние годы, извините, будто для детей с врожденным пороком сердца.
– С легендой СКА Александром Тучкиным связь поддерживаете?
– Конечно. В “Пермских медведях” и федерации гандбола России Александр Аркадьевич сейчас не работает. Но он по-прежнему в элите российского гандбола. Трудится в структуре “Газпрома”.
– Какие ассоциации у вас возникают, когда вы слышите имя Спартак Миронович?
– Я стал олимпийским чемпионом и вообще попал в гандбольную элиту благодаря этому специалисту. По молодости был дважды дисквалифицирован. Но Спартак Петрович сказал мне, что все допускают ошибки, и не побоялся сделать на меня ставку.
– О дисквалификациях расскажете?
– Почему нет? В 1981 году сборная СССР стала второй на юниорском чемпионате мира, проиграв в финале Югославии, которая через несколько месяцев после того лишь в дополнительное время уступила главной команде Союза. Соперник был силен. Но любое другое место, кроме первого, тогда за хороший результат не признавали и выводы по отношению к нашим игрокам после выступления были сделаны в “лучших” традициях. У меня до сих пор хранится бумага, в которой говорится о дисквалификации за обмен майки с гербом СССР на майку иностранной фирмы. После того я какое-то время мог только тренироваться, но не играл и зарплату не получал.
– А второе отлучение от гандбола?
– Мама с папой научили меня говорить правду. А она часто выглядит колюче и неудобно. В 1983 году был момент, когда я вышел на тренировку на 15 минут позже нужного времени. Когда спросили, в чем дело, я честно признался: “Вчера пивка попил”. Житейская ситуация, но мне: получи-распишись – 18 месяцев службы в армии. Без гандбола, без каких-либо льгот, на равных основаниях с остальными.
– У вас огромное количество спортивных регалий, титулов, сейчас вы первый вице-президент федерации гандбола России. На улицах узнают часто?
– Друзья-футболисты подтрунивают: в пяти Олимпиадах участвовал и всего три выиграл. Признаться, гораздо труднее мне пройти по улицам Страсбурга, где сейчас живет моя семья. А на родине вспоминают от случая к случаю. Гандболисты в России вообще не пользуются большой популярностью. И в этом плане тоже надо работать и работать.
