Мы – не ГАИ, ГАИ – не мы

Дыши – не дыши, все равно…
Что же такое «правовой нигилизм»? По моему мнению, это пренебрежительное, даже, можно сказать, наплевательское отношение к праву. А право – это свод правил, их называют законами, инструкциями, наставлениями и т.д., которые обязаны выполнять служилые (государственные) люди при несении своей службы. Особенно это существенно в тех случаях, когда они хотят сделать российскому гражданину что-нибудь неприятное.
Что такое «правовой нигилизм», я прочувствовал на собственной шкуре. 5 марта 2008 года Лефортовский суд лишил меня водительских прав сроком на полтора года за «отказ от прохождения медицинского освидетельствования на состояние алкогольного опьянения». Началось все 11 ноября 2007 года, в воскресенье, в шесть часов вечера. И все это время, почти четыре месяца, я как лев боролся с правовым нигилизмом, но нигилизм победил!
Все начиналось очень мирно. Едем мы с женой навестить тестя. Город пустой, машин нет, кати – не хочу. После московских пробок такая обстановка расслабляет, я и расслабился и повернул с Яузского бульвара налево под знак «только прямо». Ну не заметил я этого знака! И въехал прямо в наряд ДПС. Далее все как обычно, а потом гаишники мне и говорят:
– А вы, случайно, не выпимши?
– Нет, – отвечаю я.
– А тогда, – говорит инспектор, – не согласны ли вы пройти  медицинское освидетельствование?
– А это долго? – спрашиваю я, поскольку на улице довольно морозно, а жену надо оставлять в машине с выключенным двигателем, сама она машину не водит.
– Да нет, – говорит инспектор, – это тут рядом.
– Ну ладно, – говорю я и пишу «согласен» в специальном «протоколе направления на медицинское освидетельствование».
И мы поехали. Место это медицинское совсем не близким оказалось. По дороге проехали мимо дома тестя, и тут я расстроился: сидит жена в машине и мерзнет, а можно было ее с собой взять и прямо до тестя довезти.
Везли меня двое: главный, постарше, с усами, – за рулем, а другой, помоложе, сидел сзади и, похоже, что-то писал. Ну доехали. Мы с усатым вышли из машины и отправились в медпункт. Большая светлая комната, в глубине два письменных стола, за ними двое: мужчина-врач и женщина-фельдшер. Неподалеку от входа стол, типа столовского, и стул.
– Садитесь, – говорит мне женщина.
Я снял пальто, сел на стул. Тут усатый кладет на стол протокол и говорит мне строго:
– Подписывай!
Стал я читать протокол, а там написано, что «речь несвязная, нарушена координация движений, находится в состоянии алкогольного опьянения».
– Нет, – говорю я, – я эти враки подписывать не буду. Речь у меня не хуже вашей, с координацией все в порядке.
В этой комнате пол клеточками, я встал и несколько раз прошелся по линии от своего стола до столов врачей и обратно.
– Где же у меня нарушена координация? Не буду подписывать.
– Ну ладно, – говорит усатый, – начинайте.
Женщина-фельдшер достала из пакетика чистую трубочку, вставила ее в приборчик и говорит мне: «Дуйте». Стал я дуть в приборчик, раз дую, два дую, приборчик молчит.
– Ты, – говорят они хором, – неправильно дуешь!
– Дуй, – говорит усатый, – как будто ты мяч надуваешь.
Может быть, мне лет 40–50 тому назад и приходилось мяч надувать, но как это было, убей Бог, не помню. Так и закончились мои попытки безрезультатно.
Тут в дело включился и сам врач, подошел ко мне и стал перед глазами водить блестящим предметом. Поводил-поводил и говорит:
– А не согласны ли вы сдать мочу?
– Да, – говорю, – согласен.
Принесли мне маленькую такую лекарственную баночку, и тут я понял, что когда по телевизору говорят: «У 50% мужчин старше сорока имеются проблемы с мочеиспусканием», это не реклама лекарства, а сущая правда.
– Дайте, – говорю, – мне стакан воды и будет через 20 минут вам анализ.
Тут усатый совсем разозлился и говорит:
– Ну хватит нам голову морочить. Или давай, или мы тебе оформим отказ.
Ну а что я мог сделать? И сел доктор писать мне отказ. Быстро написал, отдал усатому, сели мы в машину и поехали в обратную сторону. Я думал, что мы опять до Яузской улицы доедем, где я жену из ледяного плена смогу вызволить, но нет, совсем немного не доехав, машина остановилась на Николоямской улице. Усатый дал молодому какие-то указания, а несколько погодя дают мне повестку в суд и новый протокол. Усатый говорит:
– Подписывай.
В протоколе написано, что я «управлял транспортным средством в состоянии алкогольного опьянения». Не стал я и этот протокол подписывать, тогда усатый остановил две машины, и водители ему что-то подписали. Я видел эти бумаги в моем судебном деле, но какова их роль, так и осталось для меня загадкой. Потом мне предложили написать «объяснение».
Как догадывается читатель, к этому моменту у меня накипело,  и объяснение я им с большим удовольствием написал. В частности, указал я в объяснении точный адрес того места, где мы стояли. Очень это объяснение моих спутников расстроило, порвали они и второй протокол, написали третий, где уже прямо было написано, что я «не выполнил законного требования сотрудников милиции о прохождении медицинского освидетельствования на состояние опьянения», и выдали мне еще одну повестку в  суд…
«Освидетельствование освидетельствуемого»
Кому приходилось сидеть за рулем в советское время, знает, что вопрос о пьяных водителях решался просто: инспектор дает тебе подышать в трубочку – и вся история. СССР был не правовым государством, но инспектор твердо знал, что он под парткомом ходит, и особо не безобразничал. Кончился СССР – кончился и партком, и начались безобразия. Не знаю, когда точно, но было решено поставить это дело на правовую основу. Что делалось для этого в «допутинскую» эпоху, тоже не знаю, это опишут историки, но в 2003 году был издан Приказ № 308 Минздрава РФ «О медицинском освидетельствовании на состояние опьянения». С тех пор документ этот постоянно «доводится» письмами и приказами Минздравсоцразвития.
В письме от 20 мая 2006 года руководитель Федеральной службы Р.У. Хабриев (замечу, кстати, доктор мед. наук, профессор) ясно написал:
«В случае отказа освидетельствуемого от того или иного предусмотренного вида исследования в рамках проводимого освидетельствования освидетельствование прекращается. Акт не заполняется, а в протоколе направления на освидетельствование и в журнале делается запись: «От освидетельствования отказался».
Спрашивается в задаче – есть ли такая запись в протоколе? Нет такой записи в протоколе. Было ли освидетельствование прекращено после того, как я якобы отказался дуть в трубку? Нет, оно продолжалось. Акт не заполнялся? Да нет, прекрасно заполнился!
Есть еще одно (от 20 декабря 2006 г.) письмо, где написано:
«Обращаем внимание, что при оформлении акта окончательное заключение о состоянии освидетельствуемого на момент освидетельствования заносится в документ только в виде двух следующих формулировок: «состояние опьянения не установлено» и «установлено состояние опьянения»». В моем акте доктор с простотой римлянина написал: «Ввиду отказа испытуемого от инструментальных методов обследования установить диагноз нельзя!»
Вот так: «Мели, Емеля, твоя неделя». Ну не надо писать нам писем, мы их все равно не читаем.
Хорошо, милиционеры – люди темные, врачи тоже темные, но судья-то? Какой у нас судья – решайте сами, но в своем постановлении он написал так: «…акт составлен в соответствии с установленными правилами медицинского освидетельствования». Выходит, что и судья писем не читает.