Хор Владимира Минина говорит со слушателем на языке сердца
Это волшебное многоголосие раздвигало стены зала, выносило слушателя на безбрежные небесные просторы, поднимало его все выше и выше... Выступление Московского государственного академического камерного хора под руководством Владимира Минина стало одним из самых ярких моментов московского концерта в честь Дня единения народов Беларуси и России. В этом году хору исполняется ровно 40 лет. С его бессменным художественным руководителем, народным артистом СССР Владимиром Мининым встретился обозреватель "СОЮЗа".
- Владимир Николаевич, ваш хор 40 лет назад едва ли не первым из академических коллективов запел со сцены русскую духовную музыку. А ведь официально этого делать было нельзя...
- Конечно же, нельзя! Но я, зная эту музыку, не понимал, как можно запретить такой пласт музыкальной культуры, и считал своим святым долгом исполнять эти вещи, потому что эта музыка принадлежит всем, и она должна была звучать. И звучать на принципах высокого музицирования, со сцены.
- И что, советские чиновники, читая в программе "Ныне отпущаеши" из литургии Рахманинова, выпускали такую программу на сцену?
- В программе было написано: "Рахманинов. Опус 31. Семь хоров". А, например, Петр Ильич Шабанов, директор фирмы "Мелодия", предлагал мне так и выпустить "Литургию". Люди рисковали своим положением, своей карьерой. Со мной же случилась только одна неприятность - долго не давали заслуженного артиста России.
- Вы руководите хорами с начала 50-х. Что они пели в то время?
- Тогда было важно показать массовость нашей музыкальной культуры, пелось очень много официоза. Правительственные концерты начинал и заканчивал сводный хор, исполнявший песни о партии, о Ленине, о Сталине. Сегодня многие забыли, например, что у Сергея Прокофьева есть кантата "К ХХ-летию Октября" на тексты классиков марксизма-ленинизма, в которой был даже кусочек Манифеста Коммунистической партии про призрак коммунизма.
- А как же русская классика, народные песни?
- Русская классика была, но ее, честно говоря, в принципе не так уж и много. За репертуар для хора русские композиторы взялись только с конца 90-х годов XIX века. Чайковский в 90-е годы писал для хоров, это не была доминанта его творчества, настоящую музыку для хоров писал Танеев. А потом он в 1915-м умер, и для хора а капелла стали сочинять второстепенные композиторы - вплоть до 50-х годов, когда появились свиридовские вещи.
- И вам захотелось всю эту официальщину преодолеть...
- К семидесятым у меня уже сформулировалась идея создания современного камерного хора, поющего современным языком с современной музыкальной интонацией.
- А какая она, современная интонация?
- Это на пальцах не объяснишь. Можно только сказать, цепляет она современного слушателя или нет. Дирижер хора должен это улавливать, а если не улавливает, не чувствует - это пустое дело, на выходе будет сольфеджио, бездушное озвучивание партитуры. Один хор будет говорить слушателю сухое "здравствуйте", а другой: "Здра-а-вствуйте! Именно вам мы рады, именно вам мы сейчас споем!" Трактовка, качество звука, манера певческая - тут много слагаемых, но все они выражаются в интонации, с которой вы обращаетесь к слушателям. Интонирование смысла - вот точное выражение.
- Когда слышишь в вашем исполнении "Вечернюю" Валерия Гаврилина, начинаешь чувствовать вокруг себя какой-то космос, пространство. В этой пьесе даже нет слов, просто голоса, но за ними - перезвон, шелест листвы, восход солнца...
- А потому что нет инструмента совершеннее человеческого голоса! Почему в православной церкви с Богом разговаривают только голосом - да потому что это Бог его дал. А инструменты человек придумал. Никакой оркестр вам не покажет такой звуковой картины, которую показывает сочетание человеческих голосов, никакая электроника, потому что теплота человеческого сердца более доступна слушателю через человеческий голос.
- Ваш хор сейчас поет в самых разных жанрах, от духовной классики и Густава Малера до "Вестсайдской истории" Бернстайна и песен Стинга. Как на это реагирует современная публика?
- Публика всегда права. И она к артисту отнесется благосклонно, если он сумеет ее убедить в том, что он исполняет - это и есть истина. Публика сердцем чувствует, где первичное, подлинное, а где кипучая имитация. Если не сумел убедить - тут уж обижайся. Да, в обществе есть сегодня настроение "нам бы уйти от проблем и чтобы вы нас немножечко поразвлекали, почесали нам бок". Но мы не стараемся чесать бок, потому что та же Fragile Стинга вовсе не проста, она говорит об очень глубоком и тонком, о том, как хрупок человек, она замечательна не только по музыкальной форме, но и по смыслу. Я не хочу потакать этому обществу, но хочу, чтобы оно понимало, что мы делаем.
- Вы сами слушаете такую музыку?
- Мне интересно слушать музыку уровня Бернстайна. Стинга - не все. А в юности, конечно же, Глен Миллер, "Серенада солнечной долины" для меня были светом в окошке.
- Под такой репертуар не сложно ли вам сегодня отбирать исполнителей?
- Сложно, потому что сегодня, конечно же, многие уехали зарабатывать на Запад. Но знаете, приходит молодежь. Это другая уже генерация, психология, вокальная образованность. После 1917-го эмигрировало гигантское количество певцов - и некому стало учить молодежь. И те, кто остался, стали учить по принципу "делай, как я". Но в конце 60-х - начале 70-х наших лучших певцов стали отправлять на стажировку за границу, в ту же Италию, они возвращались исполнителями нового уровня. А сегодня подросли их ученики...
- И демонстрируют в современных постановках не только голоса, но и прекрасное движение по сцене в современных оперных постановках!
- Да, вы знаете, в "Маскараде" в постановке Карла Нильсена целый акт наш хор находился на сцене в постоянном движении в качестве вполне конкретных персонажей - одновременно поющих и танцующих! Это было не только профессиональное мастерство, но порой и актерская импровизация. Я был в восторге!
- А с каким чувством вы вспоминаете исполнение хором Государственного гимна России на Олимпиаде в Ванкувере?
- Это был наш звездный час. Петь хором а капелла гимн своей страны перед 60-тысячным стадионом, видеть вдохновенные лица своих артистов, понимая, что их сейчас видит весь мир... Такое не забывается.
Андрей Васянин