Дмитрий Гвишиани ушел из жизни в ночь на 1 сентября 1999 года. Курсант общевойскового факультета Военной академии получил страшные ожоги, пытаясь затушить горящий тепловоз поезда Брест - Минск. Вместе с друзьями-однокашниками юноша возвращался на учебу из родительского дома после летних каникул. Когда под станцией Дрогичин разразилась трагедия, единственному сыну Марал Бойкхановны и Бориса Григорьевича Гвишиани было 20 лет.С любимыми не расстаются
Вот уже третий год продолжается существование Димы после смерти. Родители не забывают его ни на секунду. Только привязанность их выражается иначе. Они постоянно навещают то место, где в военном секторе кладбища Плоска он спит вечным сном. У надгробия ли, дома ли - они втроем, вместе с сыном. В мыслях. В воспоминаниях. В разговорах. В молчании.
Был момент, когда Марал Бойкхановну нестерпимое горе едва не задушило, ведь мальчик - свет ее очей, зеница ока. Она таит в себе боль, а когда ей нет выхода, то это еще тяжелее. За два с лишним года рана едва-едва затянулась тонюсенькой пленочкой. Сколько собственных сил хватает, Борис Григорьевич оберегает жену, повторяя: "Я не сломаюсь. Есть Марал и память о Диме. Сын погиб, спасая людей, и надо держаться ради его памяти". Мать, потерявшую первого и единственного сына, медленно-медленно исцеляет та любовь, которой нет предела, как Вселенной. Она действительно нетленна. В прежних отношениях мать и сын были взаимно близки и трогательно дружны. Все, что Дима успел сделать хорошего и доброго для мамы, чем ее радовал, теперь ее защищает.
При встрече Марал Бойкхановна рассказала, как, завидя ее из окна их квартиры, он бежал ее встречать, чтобы помочь донести сумку. Так и там, под Дрогичином: когда юноша увидел, что две девушки-проводницы тащат огнетушитель к горящему тепловозу, - поспешил взять ношу на себя. Всем укладом жизни семьи в нем с детства это было заложено: инстинктивная отзывчивость, осознание долга сильного, естественное побуждение подхватить, вмешаться, подставиться. Взрослеющий юноша, веселый, добрый, компанейский, хотя и с весьма непростым характером, сделал свой выбор - не устраняться.
Выбор Дмитрия Гвишиани многих взрослых поставил в тупик. Один из знакомых семьи признался: "Я бы, наверное, не полез в пекло..." Знакомые и незнакомые люди спрашивали Бориса Григорьевича, почему жертвенный шаг сделал именно их сын... Ехал с друзьями в 10-м вагоне, а оказался ближе всех к опасности. Прикрывая пассажиров, не откликаясь на предостережение железнодорожников о том, что рванет топливный бак. В больнице сын объяснил отцу: "А кто пойдет?" Когда его провожали в последний путь, отец сказал: "Мы не растили сына героем, мы с матерью растили сына мужчиной".
Чтобы определить цену настоящему, порой приходится расплачиваться самым дорогим. Мужской чести юноша не уронил... От сознания того, что первыми во все века рискуют и гибнут лучшие, скорбь пополам с протестом в душе не утихает, но она пронзительно светла и хотя бы немножечко и других, с подвигом соприкоснувшихся, приподнимает над рационализмом обыденности.
В счастье и несчастье семья Гвишиани оказалась настоящей. Ведь бывает и так, что люди вроде рядом, а друг для друга - как пустое место. Что есть, что нет... Димка есть - и теперь! Он по-прежнему дома, в их квартире на улице Октябрьской Революции. В комнате сына, чтобы быть ближе к его детским игрушкам, книгам и нардам, любимым вещам, теперь расположились родители. Когда же в апреле 2001 года на день рождения Марал в зале за столом собралась их большая родня, напротив Димки (лицо на портрете...) сидели его бабушка и дедушка. Дед по маме, Бойкхан Алагуевич, потчевал гостей чудесным домашним вином. На спинке дивана примостилась кошка Катя, о которой все близкие знают, что сын с отцом подарили ее маме пушистым белым комочком - тоже ко дню рождения. И на кухне любая мелочь - это тоже Димка, его тепло, его вкусы, его мастерство: как раз в то роковое лето, за время отпуска, он сам сделал ремонт.
Когда в семье так чутки друг к другу, когда так наполнены и человечны отношения (как я это видела в доме Гвишиани), тогда не образуется пустоты. Круг не разрывается. В нем по сей день живо ощущается и присутствие Диминого деда по отцу, Григория Парновозовича Гвишиани - профессионального военного, участника войны, который давно похоронен в Брестской крепости-герое. В этот круг вступает маленькая племянница Димы. Ей еще предстоит узнать о подвиге дяди. Ей, конечно, расскажут, каким он был. Значит, и впредь, долгие-долгие годы, юноша будет жить в памяти близких.
Чужого горя не бывает
Самый близкий друг Дмитрия Гвишиани - Роман Кунда - продолжает учиться в академии. Юношей (оба брестчане, росли рядом, в академии в одной роте) справедливо называли братья-близнецы. Это доказано. Рома гасил на Диме облитую горящей соляркой одежду. Он нашел случайную машину, чтобы везти обгоревшего друга в Дрогичинскую больницу. И более года спустя дружба эта не оборвалась: Роман и другие ребята стараются как можно чаще заходить к Диминым родителям. "Ведь то, что Дима был и остается для нас таким классным парнем, во многом именно их заслуга", - сказал однажды курсант Кунда. Вадим Грицук (в том поезде он гасил панику среди пассажиров...) добавил: "О Димке мы вспоминаем как о живом человеке. Мне периодически кажется - вот он сейчас войдет и мы поговорим..."
Если бы только юный герой мог знать, как страстно хотели мальчишки, чтобы он выкарабкался! Он лежал в барокамере в военном госпитале на улице Варвашени в Минске, а курсанты в казарме академии на улице Калиновского лихорадочно собирали данные по группам своей крови - вдруг бы понадобилось. В списке набралось 35 фамилий...
И очень многих, совсем как бы посторонних людей поразила, взволновала, взбудоражила судьба Дмитрия Гвишиани. Опытнейший госпитальный врач, склонившись над курсантом (ни разу парень не застонал, не пожаловался) бормотал о грядущей Димкиной свадьбе, на которой он, доктор, еще погуляет. Он-то знал исход, но тоже не хотел смириться с ним.
По следам трагического события вышла публикация в брестской газете "Заря" под названием "Ты нас, Дима, прости". Вихрь эмоций и суждений возник в обществе - опровергая вполне вроде устоявшееся мнение о повальном равнодушии и огрубении нравов. Обнажалось в людях лучшее, первородное - то, что под влиянием "такого нашего времени" залегает поглубже, прячется. В моменты потрясений вдруг и оказывается, что простые вечные истины не утратили значения. То есть только они и имеют значение. Люди заново открывают, что горе - оно делится. Если теперь на секунду представить, что свалившуюся на семью Гвишиани беду пришлось бы ей нести в одиночку, то я не знаю, как бы оно сейчас было. С его родителями. С высокой памятью о юноше. С нами самими - вроде бы и живущими, но мертвыми душой.
И сегодня невозможно без слез слушать повествование Бориса Гвишиани о том, как все тогда случилось. Будь трижды проклят тот старый тепловоз!.. И будь благословенны и эта наша боль, и наш стыд перед отцом, потерявшим сына. Все мы - кто знал Диму раньше, кто позже узнал или сейчас о нем впервые читает - виноваты. И железнодорожники, и военный госпиталь, и белорусская армия, и наша страна... Это не та вина, когда ты лично что-то конкретное не сделал или сделал не то, что и позволило несчастью свершиться. Это покаяние. Естественная реакция живой совести.
Своим поступком Дима преподнес обществу нравственный урок. Многим дал шанс стать участливее. Поверить, что мы можем быть лучше себя обыденных - суетящихся, мелочащихся, обозленных, завистливых. Нельзя уже сосчитать, сколько людей так или иначе, напрямую или вскользь, случайно или закономерно соприкоснулось с этой болью и ощутило ее как свою. Димка был почти взрослым и наверняка понимал (как знаем это и я, и вы...), что люди - разные и на иных уже наросла не то что слоновая кожа, а броня покрепче танковой лобовой. Но речь не о них: пусть себе остаются в тесной скорлупе эгоизма.
Побудем еще среди своих.
Старший лейтенант Е.Комар создал строки поэтически не очень умелого, зато предельно искреннего стиха:
"Мы часто пытаемся сравнивать звезды
С судьбою порядочных, честных людей..."
"Когда вам будет трудно, вспомните нашего Диму", - так советует нынешним своим ученикам Елена Новосельчан, завуч той школы, где с 5-го по 11-й класс учился Гвишиани. Эту школу в микрорайоне Ковалево города Бреста называют "тридцаточкой".
Даже в далекой Германии один пастырь молился за упокой Димкиной души, от его земляков проведав, что и как произошло с ним.
Правда, жаль тех, кто на подобные проявления уже не способен? Соучастие, оно, как и милосердие, оказывается сугубо добровольно: это - толчок от сердца. А неучастие, понятно, ненаказуемо, за него и упрекать не стоит, тем более что бесполезно.
Живем и помним
Написать о Дмитрии меня, например, позвал Сергей Алексеевич Острицкий. Ну что ему, казалось бы, до курсанта, которого при его жизни он не знал? Предки коренного брестчанина Гвишиани по линии отца родом из Сванетии - высокогорной исторической области Грузии. А Сергея Алексеевича занесло в Беларусь (аж через Таджикистан) из Ярославской области: российский он гражданин, военный летчик в отставке, притом боевой - участник современных войн. На общественных началах Острицкий возглавляет нравственно-патриотическую комиссию Московской районной организации ветеранов города Бреста. Ветеранов еще той, Великой Отечественной, которые лучше любых других поколений знают цену самоотречения, долга, подвига.
Когда они прочитали статью журналиста Ольги Бородиной "И дай нам Бог к себе примерить эту боль...", приуроченную к годовщине подвига Димы, то собрали президиум и постановили: "Героический поступок этого мужественного юноши должен быть увековечен и служить примером молодому поколению нашей родной Беларуси". Организация отправила в Брестский горисполком ходатайство о присвоении СШ N 30 и к ней примыкающей пешеходной аллее имени курсанта Дмитрия Гвишиани. С настойчивостью, столь свойственной ветеранам, они поторапливают городские власти с выполнением задуманного.
С Борисом Григорьевичем мы мерили шагами эту аллею: в ней 1.300 метров. Горисполком принял решение об увековечении памяти его сына. Аллея будет носить имя Дмитрия Гвишиани - это официально подтвердил заместитель председателя горисполкома Михаил Михайлович Куиш. Дано задание проектировать реконструкцию и благоустройство аллеи, на которой установят и памятный, в честь Димы, знак. Проблема лишь во времени, в финансировании работ. Сложности с поиском средств огорчают городские власти, проволочки тревожат ветеранов, а отца юноши угнетает и обижает возникшая неопределенность... Борис Григорьевич на той аллее говорил мне: "Я не проситель, если городу нужно - то сделают".
Временные недоразумения разрешатся своим чередом. Гарантии тому в Бресте - на каждом шагу. Историческая Брест-Литовская крепость... Она же как героический бастион времен Великой Отечественной... Бюст брестчанина Владимира Карвата - первого Героя Беларуси - на бульваре Космонавтов...
Нет, не прерывается белорусская традиция чтить память национальных героев.
В школе, в "тридцаточке", в одном из классов создан мемориальный уголок ее выпускника Гвишиани. Там под стеклом хранятся его курсантские погоны. И моделька бронетранспортера (одна из тех копий боевой техники, которые отец привозил сыну из командировок) тоже там. Там лежит и тетрадка ученика 1 "Б" класса Димы, открытая на той страничке, где выведено детской рукой: "Тот герой, что за Родину горой".
Марал Бойкхановна рассказала, как в 16 лет сын принес домой паспорт и шутил о родословной своей и происхождении: "В тебе, мама, есть азербайджанская кровь, значишься ты русской, папа - грузин, а я получился - гражданин Республики Беларусь". Вырос гражданин и сказал отцу: "Должен же кто-то служить в армии..."
Родина не забывает никого из погибших своих сыновей. Перед лицом вечности современная Беларусь может с чистой совестью держать отчет перед юношей, который своим поступком опроверг расхожий миф о том, что вроде бы молодежь нынче не та. Наследник славы своего деда Григория Гвишиани, кавалера двух боевых орденов Красного Знамени, показал, что наследия победителей достоин.
В 2000 году в канун Дня защитников Отечества министр обороны страны издал приказ о зачислении курсанта Дмитрия Гвишиани навечно в списки личного состава 2-го отдельного мотострелкового батальона 50-й отдельной механизированной бригады. Там Дима проходил срочную службу - с караульной вышки части, с Красного Двора виден микрорайон Ковалево. Оттуда он и поступил в академию, туда мечтал вернуться уже офицером-пехотинцем.
В Военной академии на каждом курсе оформлены специальные стенды, посвященные мужеству курсанта Дмитрия Борисовича Гвишиани. В казарме по-прежнему аккуратно застелена его койка.
21 декабря 1999 года Борис Григорьевич и Марал Бойкхановна из рук Президента Александра Лукашенко получили орден "За личное мужество", которым государство наградило их сына посмертно. Номер Диминого ордена - 0011. Оказался он одиннадцатым в ряду тех, для кого долг превыше всего, - в новейшей истории Родины, которая как молодое суверенное государство существует всего десяток лет.
"Подвиг вашего сына продолжает служить делу воспитания настоящих мужественных людей, будущих офицеров белорусской армии" - так сказано в документе, который хранится в семье Гвишиани.
На снимке: счастье быть вместе: мама, папа и сын с общей любимицей Катей.
