Белорусский вариант: Ленские из Осовца, Онегин из Бобруйска
Два события послужили поводом, чтобы обратиться к этой теме. 175 лет назад. Черная речка. Черный день. Дуэль. Выстрел. Сраженный поэт твердит: «Подождите, я еще достаточно силен, чтобы нанести свой удар». Увы! Сбылось предсказание немки Кирхгоф: «Вы прославитесь и будете кумиром, дважды подвергнетесь ссылке и проживете долго, если на 37-м году не случится с вами беда от белой лошади либо белой головы». Белая лошадь проскакала мимо. А человек с белой головой, поручик кавалергардского полка, известный нам как Дантес, принял вызов оскорбленного титулярного советника, камер-юнкера Александра Пушкина и пожаловал к барьеру. Дочь прокляла отца-убийцу и сошла с ума.
Был недавно еще один юбилей, с именем великого поэта связанный. 180 лет назад появился роман в стихах «Евгений Онегин». Это задушевное произведение, самое любимое дитя фантазии Александра Пушкина, как говорил Виссарион Белинский, живет в веках, тленья убежало. И живы герои его. Да, да. Я с ними встречался. В Беларуси. Видел Евгения Онегина, встречался с Ленским. Конечно, это однофамильцы. Но их много. У меня даже мысль появилась: нет ли белорусского следа в творении Александра Сергеевича? Пусть не явного, хотя бы косвенного? Как выясняется, в западном крае бок о бок жили Ленские и Ларины. И Онегины встречались. Не перевелись они и сейчас.
О них и хочу поговорить. И рассказать о «белорусском варианте» продолжения поэмы «Евгений Онегин». Он сугубо прозаический, по-своему уникальный и мало кому известный. Автор его — сама жизнь. На своих «страницах» фортуна свела вместе «действующих лиц» знаменитого произведения. И не в далеком прошлом, а несколько десятков лет назад.
Однажды меня пригласили на минское предприятие «Планар». Оно тогда уже не было секретным и закрытым. Тем более юбилей отмечался, а про юбилеи можно было говорить. И узнаю, что руководит этим предприятием Евгений Онегин. В ходе бесед с работниками пошутил: «А не встречал ли ваш генеральный директор Татьяну Ларину?»
— А как же, встречал, — ответили хором мои собеседники.
И рассказали о таком факте. Летел руководитель как-то из Америки. Проводы были горячими, еле успел на самолет, вбежал в салон, плюхнулся в кресло, осмотрелся: рядом сидит красивая женщина. Галантный кавалер обратился к ней с приветствием, представился: «Евгений Онегин». Она в ответ: «Татьяна Ларина». Евгений обиделся: мол, я не шучу, вот мое удостоверение. Соседка тоже достала паспорт: Татьяна Ларина, москвичка.
Онегин — прекрасный производственник, орденоносец, лауреат Государственной премии СССР, советник Президента по науке. Родом он из Костромы, но долгое время жил и учился в Бобруйске. Потом Евгений Евгеньевич всем говорил: «Я самый настоящий белорус из русских». И не кичился своими наградами, званиями, высоким статусом. Он даже 70-летний юбилей свой проводил без тамады, сам был в его роли, говоря больше о присутствующих, читал стихи, в том числе строки из поэмы «Евгений Онегин». Простой в общении и в то же время умница, интеллектуал, романтик, который восторгался каждым прожитым днем и дорожил своим домом, своей семьей. Однофамилец героя поэмы, но как он был не похож на него! Ни душой, ни характером, ни устремлениями.
Такой и Ленский. Эдуард Федорович. Я тоже встретил его на жизненной дороге, познакомился. Оказалось, что он дружил с Евгением Онегиным из «Планара», в одной системе работали, к одному министерству относились, часто ездили в командировки в Москву. Ленский работал в то время заместителем генерального директора крупнейшего объединения «Интеграл». И руководителей двух предприятий общие интересы связывали. Эдуард Федорович вспомнил любопытный факт:
— Московские гости к нам часто наведывались по делам. А по вечерам были дружеские застолья, не без того. Мы их и встречали, и привечали вместе. Высокое начальство приговаривало: «Это же надо, нас принимают Ленский с Онегиным, кому рассказать — не поверят!» И, шутя, спрашивали, выпивши рюмочку-две: «Мужики, а не было между вами дуэли?» Мужики, руководители предприятий, огорчали их — мол, даже не ссорились. Да, Евгений Евгеньевич был замечательный человек. Жаль, ушел от нас рано, — горько вздохнул мой собеседник.
После непродолжительного молчания я спросил Эдуарда Федоровича о его родовых корнях. Не скрою, любопытство разбирало: вдруг были предки его как-то с родом Пушкиных связаны?
— Меня самого этот вопрос волновал. Писал в архивы, другие учреждения, — поведал Эдуард Федорович. — Я одно время работал в партийных органах, была возможность выходить на многие инстанции, но каких-то конкретных сведений я так и не получил. Так что мои прадеды не были прототипом героя поэмы, не лепил поэт из них образ печально известного человека. Ну а если серьезно, то о белорусских Ленских Пушкин вряд ли знал. Все мы от земли и сохи. Наши землепашцы давно под Любанью обосновались. Вырубили лес, поля засеяли. Про деревню Осовец слышали? Вот там мои корни. И Ленских в ней было когда-то много-много.
— А Ларины, случайно, у вас не проживали?
— Ну как же без Лариных? — рассмеялся мой собеседник. — Ларины жили в соседней деревне. У них был парень Володя, а у нас дивчина Маша. Ходили на танцы, познакомились, полюбили друг друга, создали семью. Они жили с нами на одной улице.
— А была ли в той деревне Татьяна Ларина?
— Конечно. К сожалению, выйдя замуж, она уехала в Россию. И о ней я теперь ничего не знаю.
Да и Ленских сейчас нет в Осовце. Все куда-то разлетелись. Остались в тех краях Славик да Григорий Ленские. Но живут они не на отцовской земле.
— Выходит, измельчал род Ленских?
— Ну что вы! — возмутился мой собеседник. — Мой племянник живет в Новом Дуброве. Там, считай, шесть Ленских. Вот и у меня двое внуков, джигиты растут. Так что род Ленских, несмотря ни на что, мужает, держится. Может, о ком-то из них роман в стихах тоже напишут. На такой жизнерадостной ноте и закончилась та беседа с Ленским.
А на днях я снова встретился с ним. Эдуард Федорович, как говорят, по-прежнему в рабочем строю. Трудится на том же предприятии, но на другой должности. А еще и большую общественную работу выполняет. Он председатель Октябрьского районного отделения «Белорусского фонда мира». Две «ноши» на одних плечах. И это в 75 лет.
Ветеран мне и о своих джигитах поведал. Старший внук окончил вуз, работает, а второй еще учится.
— Может, им свои Татьяны Ларины встретятся, — сказал Эдуард Ленский и весело рассмеялся.
А почему бы и нет? Я открыл телефонный справочник города Минска, а в нем и Онегины, и Ленские, и Ларины. И почему-то все Ларины — женщины. Есть однофамильцы и в других городах. Вот такой белорусский след романа в стихах Александра Пушкина. Поэт создает произведение, а жизнь дописывает. В разных формах, в разных вариациях. Значит, оно по праву народное.
