Мужчины — это инстинкты

«Две вещи любит мужчина: опасность и игру. А потому выбирает он женщину как самую опасную игрушку», — писал мой любимый Фридрих Ницше в «Так говорил Заратустра» (глава «О молодых и старых бабенках»). Уж сколько лет прошло, а мужчины не меняются: им снова и снова хочется потерять голову от опасности. Преодолев ее, затянуть в логово очередную жертву и отметить победу пиром и плясками вокруг костра. Судьба самого Ницше их при этом не беспокоит, а ведь великий философ потерял голову в самом прямом смысле этого слова. Влюбившись в «опасную игрушку» Лу Саломэ, он закончил свою жизнь в сумасшедшем доме.

Но — нет: история (тем более — чужой, пусть и великой, жизни) никого не учит. Мужчины вновь выбирают опасность и игру: говорят, это у них в крови — охотничий инстинкт называется. Они призывают нас играть по своим правилам — изображать если не жертву (жертвенность и чувство вины как раз–таки лишнее), то дичь. Иначе им неинтересно.

Сидим с подругами на кухне, компания — «классика жанра»: блондинка, брюнетка и рыжая. Если блондинка и брюнетка с личной жизнью определились, рыженькая — в поиске. На горизонте появился интересный мужчина, намечаются романтические отношения. Она — славная, умная, хорошо зарабатывающая. Он — ей под стать. Ходит вокруг, как акула, сужая круги и с каждым днем все приближаясь, — теперь он уже на расстоянии вздоха. Она посылает в наэлектризованный воздух условные сигналы, «маякует»: ну же, милый, смелее, вот она я — славная, умная... далее по списку. Еще ничего не сказано, но уже все понятно, еще не случилось прикосновения, но от его предвкушения уже жарко. Поцелуй (ах!). Потом — отдаление, кругами и полунамеками.

Она готова сразу продемонстрировать все свои достоинства: то, что она славная, умная, хорошо зарабатывающая, с собственной жилплощадью и машиной, умеет готовить, а из вредных привычек — только «Мартини» да редкая сигарета. Мужчина — сначала в восторге, потом в недоумении, а затем и вовсе пропадает из виду.

Потому и сидим на кухне — утешаем нашу замечательную рыженькую подругу. Всхлипывает: «Нет, вы представляете, он сказал, что я напоминаю ему русскую бабу — ну как ее Некрасов описывал». Это какую же? Ту, что «коня на скаку» и «в горящую избу»? Что за странная фантазия у твоего мужчины, однако. «Он говорит, что мы отнимаем у мужчин последнюю мотивацию быть сильными». Интересно, каким образом нам это удается? «Он посоветовал быть бабой, вертеть хвостиком и все время ускользать. Он говорит, что, если быть хорошей, это убьет его охотничьи навыки, а я перестану быть добычей — ну какой из меня после этого трофей? Он говорит, что природа — не дура и ей нужно довериться. И тогда все будет хорошо». Что же теперь? Взяли тайм–аут: она — чтобы воспитать в себе навыки дичи. Переглядываемся с брюнеткой и никак не можем решить: плакать или смеяться? Честно ли сказать, что мы по этому поводу думаем, или, как положено, принять сторону рыженькой подруги, привычно вздохнув, что «все мужики — сво...».

Сразу оговорюсь (не хочется вызвать гневный поток писем от возмущенных читателей–мужчин): я не считаю, что мужики — сво... я полагаю, что изначально они славные, умные... далее по списку. Просто демографическая ситуация избаловала. Я совсем не против того, чтобы они охотились, а мы ускользали. Только знаю, что во время преследования большинство женщин не перестает задаваться вопросом: не слишком ли быстро я бегу?

И с другой стороны — кто сказал, что у женщин нет охотничьих инстинктов? Между прочим, лев никогда не охотится: для этого у него есть львицы. Они охотятся и приносят добычу к ногам хозяина и господина, а он получает свою львиную долю. Почему его после этого называют царем зверей, для меня — большая тайна. Китайцы, между прочим, таким царем полагают тигра — и я с ними согласна: вот уж где воплощение абсолютной мужественности.

Хотя, конечно, его охота (разумеется, если мы не в африканской саванне и не родились антилопами) может стать твоим удовольствием — если любишь играть в опасные игры. Ведь Ницше, подорвавший сердце и разум безнадежной любовью, не знал, что столетие спустя счет таким женщинам, как его Лу Саломэ, будет идти на миллионы. Но был великим провидцем: о чем–то подобном все–таки догадался, иначе откуда узнал ту «маленькую тайну», которой закрывала рот старушка из «Заратустры»? «Идешь к женщине? — вопрошала она. — Не забудь...» А вот что — не напишу: чтобы феминистски настроенные подруги не обвинили в предательстве. Читайте Ницше.

sbchina@mail.ru