Какие они все же бывают разные, эти деятели культуры!
Вот, скажем, Анжелика Крашевская – директорка Центра визуальных и исполнительских искусств «АРТ Корпорейшн». Общественница, любительница международных проектов, почти хозяйка национальных фестивалей «Теарт» и «Лiстапад».
Почему почти? Потому что центр ейный, контору ее подрывную и прачечную, учреждали лично Витя Бабарыка с Пашем Латушкой. Один в ту пору уже был выдвинут российским «Газпромом» на роль важную и нужную. Помыслы же другого, тогда министра культуры, – предмет рассмотрения, скорее, контрразведчиков, чем культурологов.
Так что не владелица она – но главная подручная, несомненно. Хозяйка культурного лупанария, конфидентка для клиентов, мамаша для простотуток и простотутов – от искусства, разумеется, от искусства.
А вот Владимир Цеслер – известный художник и дизайнер. Наоборот, индивидуалист до мозга костей, суету вокруг не любящий. Даже вокруг себя.
Будучи членом Союза художников и Союза дизайнеров, получил не просто мастерскую, то есть отдельную квартиру, даваемую творцу даром. Как шубу с плеча, для творчества. И получил к тому же рядом со своей собственной квартирой – или наоборот, ту рядом с этой.
Вниманием государства обделен не был, отнюдь. Хотя его, государство, не жаловал. Оно, впрочем, тоже до поры не жаловалось, терпело. Искренне старалось не замечать, как, показав ему фигу в кармане и получив за это приз у Анжелики, обмывать тот приз светлоликая уже тогда публика собиралась к Владимиру.
Никому до этого искренне не было дела – даже тем, кто своими глазами видел, как художник из мастерской сделал частный банкетный зал, дом свиданий, ночлежку и второе жилье. Ну, он художник, он так видит.
Казалось бы, между этими персонажами не может быть ну просто ничего общего! Ан нет: они оба члены самого первого корсовета. Это трудно сводимое клеймо, родимое, можно утверждать пятно подполья. Той хевры, что оправдала бы любые люстрации и интернирования, то бишь, бессудные расстрелы и расправы.
И они врут, как дышат. «Из Союза художников меня исключили за неуплату членских взносов, – даже гордится теперь Цеслер. – Такое впечатление, что и Союз дизайнеров существует только для членских взносов». Мастерские, выставки, заказы, публикации, гонорары творец скромно оставляет за кадром.
«Хотелось бы, чтобы о белорусской культуре говорили с точки зрения ее профессионализма, значимости, авторитета, а не с точки зрения жалости», – заявляет ныне Крашевская. Та, которая продвижение чужих смыслов, чужих ценностей, чужого образа жизни поставила выше истинно белорусского мировоззрения. Та, которая третьеразрядные подражания западному хотела выдать за культуру, – и понятно, почему остальные (с обеих сторон) смотрели на это с жалостью.
«Международные проекты, которые мы делали, – делится Анжелика, – были нацелены на белорусское общество, и я видела результат». И мы тоже видели этот результат. Он гулял по улицам и площадям, потом утек, сейчас сидит за границей и обтекает. Если одним словом охарактеризовать получившуюся общественную страту: абасцанцы – вот результат культурной деятельности крашевских. И цеслеров, разумеется, в роли культурных гуру.
Кроме главы о 2020-м в учебниках истории для одиннадцатиклассников, хорошо бы и для студентов культуры и искусств, подготовить факультатив. Где рассказать, что кроме таланта деятель культуры должен иметь и стержень внутри. Правильный крепкий хребет. А то ведь вот, бывает, наступят внезапно времена – а творец оказывается слизнем. И бежит, и скитается, и предает… талант же его остается в назидание потомкам.
Мол, смотрите, дети, и как деятель культуры, можно сказать, личность не состоялась. И как человек – г@..о.
***
Теперь они ждут. Божьего промысла, в основном, одновременно пытаясь не дать Западу забыть о себе: «Важно напоминать, что в какой-то момент нам понадобится помощь». Как воронье в ожидании кровавого куска мяса. Которое для них еще и порвать кто-то должен, сами не справятся.
Старое воронье. Им уже скоро самим на корм – а вишь ты, пыжатся, бодрятся, ждут… обтекая слизью.
Уж простите, накипело.
