Однако летом 1943 года поведение бойцов «Дружины» вызывало у гитлеровцев серьезную озабоченность. Различного рода шефы от Главного управления СС, непосредственно контролировавшего формирование Гиль-Родионова, с тревогой сообщали в Берлин о политической неблагонадежности многих офицеров и солдат. Эмиссары гитлеровской разведки доносили, что «Родионов не внушает доверия своим поведением» и что в «ближайшее время «Дружину» постигнет катастрофа». В этом отношении особо примечателен доклад в Главное управление СС от 29 апреля 1943 года оберштурмбаннфюрера СС Аппеля, постоянного шефа «Дружины», в котором говорилось: «Положение в «Дружине» требует вмешательства со стороны высших инстанций... «Дружина» развилась в таком направлении, которое свойственно русским при их мании к величию. В то же время замечено возрастающее недовольство, направленное против Германии... Активисты «Дружины» находятся под влиянием праздношатающихся по лагерю русских, они ведут свободную жизнь бандитов, пьют и едят вдоволь и совсем не думают о серьезной деятельности. Такое положение создает опасность для политики империи...» Жалуясь на то, что немецкий штаб из 10—12 офицеров и унтер-офицеров не в состоянии обеспечить надлежащий контроль, Аппель ставит вопрос об увеличении в формировании Гиль-Родионова контингента гитлеровцев и считает целесообразным включить его в так называемую Русскую освободительную армию (РОА).Советский орден — офицеру-эсэсовцу
В июле 1943 года соединение Гиль-Родионова вело бои против партизанских отрядов бригады «Железняк». Боевые действия отличались накалом, «Дружина» не собиралась просто так сдавать народным мстителям населенные пункты, представлявшие важность для эсэсовского командования. Однако партизаны постепенно возвращали себе то, что потеряли во время операции «Коттбус» (в частности, городской поселок Бегомль), и это негативным образом отражалось на состоянии личного состава русской бригады СД.
Свои последние бои «Дружина» провела в начале августа 1943 года. Воспользовавшись тем, что главные силы бригады «Железняк» вышли на операцию «Рельсовая война», части Гиль-Родионова попытались захватить Бегомль. Но партизаны, отбив все атаки, отстояли его. Вдобавок ко всему ими был нанесен удар по деревне Юхновка, где дислоцировался батальон майора Фефелова, и ключевой в этом районе пункт оказался в руках народных мстителей. Гиль-Родионов пытался вернуть деревню, наступая силами до полка, но безуспешно. Этот провал еще более пагубно отразился на моральном состоянии солдат и офицеров соединения, а командование бригады всерьез задумалось, не принять ли предложение партизан и вернуться на советскую сторону.
Желание остаться в живых для Гиль-Родионова всегда было важнее, чем какая-либо идеология. Он не мог не замечать, что дела у немцев идут все хуже и хуже, а над ним самим уже сгущаются грозовые тучи, как над человеком, вызывающим подозрения у руководства СД. Привыкнув к власти, он не хотел просто так с ней расставаться. Сохранить эту власть, пусть и в другом качестве, а также собственную жизнь можно было, вернувшись на советскую сторону.
По словам Гиль-Родионова, высказанным уже после перехода к партизанам, в бригаду должно было поступить новейшее вооружение, в том числе танки и артиллерийские орудия. Но вместо этого в район дислокации соединения в конце июля 1943 года стали прибывать части СС и полиции. У Родионова возникли подозрения, что немцы намеревались предпринять в отношении «Дружины» какие-то меры.
Партизаны между тем пытались воздействовать на рядовой и унтер-офицерский состав бригады посредством внешней пропаганды. Началась систематическая заброска в пункты дислокации «дружинников» листовок и обращений, содержавших призывы повернуть оружие против немцев.
Столкнувшись с серьезным сопротивлением партизан, Гиль-Родионов решил обратиться к народным мстителям с посланием. 11 июля 1943 года он отправил из деревни Бересневка (где размещался штаб 1-го полка) записку: «Партизаны, переходите на мою сторону, водкой напою и хлебом накормлю». Командир бригады «Железняк» Иван Титков ответил ему: «Тому, кто продался за глоток водки и за кусок хлеба. Вы изменили Советской Родине. Это вам следует подумать о переходе на нашу сторону». На следующий день связной доставил новое письмо из «Дружины». Оно было длинным, на трех листах, и в нем было полно ругани. Партизаны ответили в том же духе, используя нецензурную лексику.
Вскоре народные мстители выяснили, что внутри командного состава соединения наметился разлад, а у самого Гиля возникли серьезные сомнения относительно дальнейшей службы у немцев. И последующие письма (их было более 20) подтвердили это предположение.
После недельной переписки Гиль неожиданно поставил вопрос о гарантиях в случае перехода. Партизанское руководство запросило Москву. 23 июля был получен ответ начальника ЦШПД П.К. Пономаренко: «Дать гарантию, усилить агитацию, используя любую связь, в том числе и личную переписку с Гиль-Родионовым, для разложения его бригады».
Указания, поступившие из ЦШПД, навели командиров бригады «Железняк» на мысль о выпуске обращения, адресованного командованию «Дружины». В нем предлагалось всей бригаде перейти к партизанам. Чтобы переход прошел без эксцессов, давалась гарантия: никто из офицеров не будет арестован, кроме лиц, изоляции которых потребуют партизаны. Все офицеры будут восстановлены в советских воинских званиях, будут иметь возможность наладить переписку с родственниками, оформить для них через ЦШПД денежные аттестаты. Было дано обещание, что будет сделано все, чтобы они могли полностью реабилитировать себя перед Родиной.
Несколько дней спустя в бригаду «Железняк» доставили ответ Гиль-Родионова. Тональность послания комбрига «Дружины» изменилась. В нем совершенно отсутствовала ругань в адрес советской власти, евреев и большевиков, как это имело место в его предыдущих письмах. Отсутствовала и агитация за «новую Россию». Теперь его больше всего интересовали гарантии: на чем они основаны и нет ли в них провокации?
Утром 16 августа 1943 года подразделения, верные Родионову, заняли оборону на опушке леса, сразу за деревней Будиловка. Как было условленно заранее, в самой деревне, с каждой стороны, должны были быть только патрули (по 12 человек). Гиль приехал на переговоры в сопровождении полковника В.М. Орлова и майора Шепетовского. От бригады «Железняк» на переговоры отправились И.Ф. Титков и его заместитель по разведке A.B. Скляренко. К месту встречи партизанских командиров доставил на мотоцикле адъютант Родионова — капитан И.И. Тимофеев.
В начале беседы Иван Титков поинтересовался, известно ли собеседнику о разгроме немцев в районе Курска и Орла. Гиль-Родионов усмехнулся, сказав, что ежедневно слушает московское радио. Затем, сделав серьезный вид, перешел к вопросу, наиболее важному для него: «Скажите нам откровенно, безо всякой философии: если мы перейдем к вам, сохраните ли вы нашу бригаду под моим командованием? Это очень важно для меня. Чем вы можете подтвердить свои гарантии для моих солдат и офицеров?»
В ответ ему дали прочитать радиограмму Пантелеймона Пономаренко, где говорилось о гарантиях для «дружинников», которые перейдут к партизанам. Титков и Скляренко предложили Гиль-Родионову составить на имя П.К. Пономаренко совместную радиограмму о переходе его бригады на сторону партизан, о чем непременно будет доложено И.В. Сталину. Родионов согласился. Было подготовлено несколько вариантов радиограммы, пока составители не остановились на одном из них:
«Москва, начальнику Центрального штаба партизанского движения П.К. Пономаренко
После встречи с командованием бригады «Железняк» Титковым объявляю соединение партизанским, открываю действия Докшицы, Крулевщина, Глубокое, Лужки. Немцы, генерал Богданов и другие будут выданы. Прошу Ваших указаний. Титков, Родионов».
Общий переход «Дружины» на сторону партизан завершился 16 августа. Большинство русских эсэсовцев встречали приказ Родионова о переименовании формирования в 1-ю Антифашистскую бригаду криком «ура!», обнимались, качали своих офицеров, требовали, чтобы их послали в бой.
Летом и осенью 1943 года бригада разгромила вражеские гарнизоны в Докшицах, Крулевщизне, Илие, Ободовцах, Вилейке, пронеслась огненным вихрем по гарнизонам Вилейщины. Это был ощутимый удар, который фашисты долго не могли забыть. 16 сентября 1943 года Гиль-Родионов был награжден орденом Красной Звезды и получил звание полковника.
Смерть как торжество справедливости?
К весне 1944 года 1-я Антифашистская бригада была перемещена в Полоцко-Лепельскую партизанскую зону и размещалась на территории Ушачского района. Здесь было расположено 16 партизанских бригад общей численностью более 17 000 человек. Это представляло большую угрозу тылам противника Витебской группировки фронта. Поэтому немецкое командование в начале апреля бросило против партизан регулярные части. К 27 апреля кольцо окружения партизанских отрядов сжалось до предела. Партизаны оказались зажатыми на пятачке размером 5 км на 5 км в районе д. Плино. Было принято решение прорвать блокаду. Комбриг Гиль-Родионов 5 мая повел бригаду через Матыринский лес. Ценой огромных потерь блокада была прорвана. На поле боя остались лежать 1026 родионовцев. Партизаны вышли в район д. Заборовка, где Гиль-Родионов был ранен. Его вынес с поля боя ординарец Сергей Дорошенко, а затем с помощью лошадей и носилок раненого комбрига доставили в Голубинский лес (район хутора Накол Глубокского района). 14 мая 1944 года В. Гиль-Родионов умер от ран. Он был похоронен вместе с семью партизанами своей бригады.
«Может, и лучше, что такой конец; и не было огорчений, если бы он попал в Москву», — однажды уже в послевоенные годы заметил Герой Советского Союза Владимир Лобанок, бывший начальник оперативной группы Белорусского штаба партизанского движения.
В августе 1991 года члены военно-патриотического клуба «Поиск» совершили экспедицию в Глубокский район. После долгих сомнений, расспросов, уточнений, проведения инструментальной разведки на местности в районе хутора Накол были найдены могилы Гиль-Родионова и еще семи партизан. Торжественное их перезахоронение состоялось в центре Ушачей на братском мемориальном кладбище в сентябре 1991 года.
Характеристика личности Гиль-Родионова едва ли может быть однозначной. Все же он являлся кадровым военным, то есть, в отличие от мобилизованного рабочего или крестьянина, сознательно выбрал эту нелегкую профессию, где гибель в бою не является редким случаем. В таких условиях даже просто сдача в плен может быть оправданна только чрезвычайными обстоятельствами, как, например, ранение. А уж прямое сотрудничество с врагом для такого человека поистине находится за гранью добра и зла.
(Окончание. Начало в номере за 28 августа.)
Олег КАМИНСКИЙ, «СГ»
Фото из архива
