«Мой бадзенеўскi кут...»
21.03.2009
Путешествие вместе с литераторами по местам, где прошло детство каждого, по нашей родной Беларуси...
Микола Шабович — белорусский поэт, литературовед, доцент кафедры белорусского языкознания Белорусского государственного педагогического университета имени М.Танка, кандидат филологических наук. Родился в небольшой деревне Бадени Мядельского района, там окончил начальную школу, потом — восьмилетку в деревне Морги и наконец — десятилетку уже в Мяделе. Первое стихотворение напечатал в районной газете «Нарачанская зара» в 1976 г. Первый сборник «Дом» был издан в 1996 г. Позже вышли сборники «Яшчэ пакуль не лiстапад», «Падары мне сваю адзiноту», «Мая надзея» и др. Является основателем и многолетним руководителем университетского литературного объединения «Крокi». Более 100 песен написано композиторами на его слова. В 2008 году вышла книга пародий «Хор болей не спявае» в соавторстве с художником Олегом Карповичем.
«У нашай вёсцы трыццаць тры двары,/Людзей з гадамi менее i менее...» — именно этими строками когда–то начиналось мое стихотворение о родной деревне Бадени на Мядельщине. Припоминаю рецензию–заключение на первую книгу «Сэрцатрасенне», которая так и не вышла в «Мастацкай лiтаратуры». В ней рецензент Рыгор Евсеев писал, что молодой поэт сгущает краски, что, мол, один тракторист заменяет на деревне столько–то человек (не помню точной цифры — то ли 20, то ли 30)...
Многое в памяти не оставляет заметного следа, многое пролетает–проходит, а вот свою деревеньку, свои первые шаги, первые тропинки помню, как будто только недавно садился на велосипед (как у нас его называют, ровар) и ехал — когда напрямую, когда через Бокачи — в свою Дягильскую восьмилетку, хотя находилась она в Моргах, которые потом стали называться Леонардово, как Горбы — Ромашками (а почему не Рамонками?), как Ютки — Усовщиной... Стала ли от таких переименований жизнь сельчан хоть немного счастливее? Стала ли ярче, радостнее?
Припоминается комическая история из моего ученического детства, когда меня в четвертом классе чуть не исключили из школы за участие в так называемой голодовке. А было так: мы в зимнее время жили в интернате, где кормили нас, как тогда казалось, слишком часто гороховым супом. И хотя любил я «гороховик», и к тому же поваром работала тогда моя родственница тетка Анюта, но старшие подбили: будем голодать! А я что? Читать–писать умею, почему бы для солидарности не подключиться?! Ну и написал на вырванном из тетради листке жирными буквами малознакомое мне слово «голодовка» и повесил эту «прокламацию–листовку» на дверях... Зовут на ужин. А мы не идем. Вечер проголодали. Назавтра начались разборки. Вызвали наших родителей, дали им в кости. Ну а те соответственно всыпали и нам. Хватило, как говорится, страху... Зато дня два–три питались исключительно котлетами... Даже с добавкой.
По дороге из школы домой чаще всего и рождались мои первые стихи, вдохновленные трепетными чувствами, которые принято называть первой любовью... «Увезу тебя в Бадени, увезу тебя одну» — так я когда–то перепевал известный хит того времени. Были и не совсем перепевы: «И в кармашке грудном сберегу/ Твой зеленый листочек на память». В родных Баденях поэтические строки впервые оформились в законченное стихотворение, и я читал его сугробам, которые — не в сравнение с нынешними зимами — так щедро покрывали родные околицы и пруд у колхозной фермы. Счастью моему, казалось, не будет конца... Еще много лет припоминал (и припоминаю) ту светленькую девочку, девочку–отличницу, с которой оказался за одной партой на олимпиаде по химии. Ах, как она отгораживалась от меня своей красивой рукой (да и плечом тоже), когда я бросал взгляды на ее записи, и совсем не для того, чтобы списать какую химическую задачу или формулу, а только чтобы узнать ее имя и из какой она школы!.. «Все оксиды, кислоты и соли/реагируют только с тобой» — это строки из того первого стихотворения, которое, к сожалению, со временем потерялось...
Никогда не забуду и первый «далекий» рейс, когда повез в другой колхоз (километров за 30) сдавать телят. Остановив машину под гору, где–то между Мяделем и Никольцами, решил подрегулировать тормозной шток. Лежу под машиной, поворачиваю гайку и вдруг замечаю, что мой «газон» медленно катится прямо на меня. Как я успел вышмыгнуть из–под колес, и теперь не могу понять...
Так же, только перед самым обрывом в канаву, остановился и «Запорожец» швагра, на котором я с шиком подвозил маму с поля, где мы выбирали картофель. Как оказалось, машина была с испорченным рулевым управлением — поворачивала только в одну сторону. А я не знал... Еще и теперь ходят байки в нашей родне, как швагер спрашивает сына после его сообщения, что дядька Микола чуть не сиганул с машиной в канаву: «Что, и номер погнул?» «Погнул, все погнул», — отвечает мой племянник...
Больше я за руль не садился.
Сейчас припоминаю то время с улыбкой. А про что думалось тогда, когда в неполных 18 возил в кузове шефов на своей практически бестормозной машине и мог наломать дров? Это потом уже, когда поступал в львовское военно–политическое училище, мне сказали, что и комиссию я будто не прошел из–за своей «вестибулярки». «А вам нельзя водить машину!» — «Как нельзя? Я же год шофером работал!..»
...А школка родная старая,
не дачакаўшыся дзяцей,
на ўзгорку цiха памiрае...
И сколько дворов теперь в Баденях? Жилых, к сожалению, осталось только двенадцать.
Мои пути–дороги не такие, видно, разнообразные, как у многих моих коллег, которые видели (и не только видели) море и океан, горы и пустыни, Париж и Лондон, Стамбул и Токио. Мои пути–дороги были направлены в родные места, в мою маленькую деревеньку Бадени, где я отдыхаю в летнюю жару в тени высокой груши–дички, а росным утром или остывшим от солнца вечером люблю пройтись с косой и оставить немало покосов на лугу у родительского дома. Лучший отдых там, где душа не страдает от шума, беготни, возни–суеты.
Толькi ты мне i сiлу, i веру даеш,
Родны край — маiх дум,
маiх сноў прыцягненне.
Тут мой верш самы першы
iмкнуўся ў бязмеж,
Тут знаходзiла сэрца
ад бед суцяшэнне.
Тут пазнаў я крынiц
люстраводную плынь,
Слухаў клёкат буслоў,
спеўны свiст салаўiны.
I калi ахiнае марозная стынь,
Саграваюць мяне
дарагiя ўспамiны.
Хто б я быў без цябе,
мой бадзенеўскi кут?
Дзе б знайшоў для душы
выратоўныя лекi?
нарадзiўся вось тут
I што гэтай зямлi
я адданы навекi.
Заметка краеведа
Бадени — деревня в Мядельском районе Минской области. Водораздел рек Кубли и Узлянки, болото Моховое. 25 км от озера Нарочь. В инвентарях Мядельского староства конца XVIII в. упоминаются Бадени как деревня в 18 волок. До 1542 г. принадлежала Гаштольдам, после смерти Станислава Альбрехтовича Гаштольда вместе с другими землями отошла Короне. Относится к Старогабскому сельсовету. На сегодня — 12 жилых дворов.
Микола Шабович.
Перевод с белорусского Л.Рублевской.