Базельская голубка… Красный Синд… Провизорий «Винета»… Для филателистов всего мира эти таинственные названия звучат нежно и привлекательно, словно имя любимой, а простому человеку не говорят ничего. Все это названия редких, драгоценных марок, сохранившихся в одном или нескольких экземплярах, и поэтому стоящих целое состояние.
Испокон веков все знают, что заядлый коллекционер подобен сумасшедшему. Перефразируя старое выражение Карла Маркса, не существует такой подлости, на которую он не смог бы пойти даже под страхом смертной казни ради ценного экземпляра в коллекцию.
Под Рождество 1910 года минская губернская сыскная полиция получила в разработку уникальное по своему остроумию и наглости дело о мошенничестве. Мошенничество было налицо. Преступник совершил его на глазах потерпевшего, нотариуса, присяжного поверенного и доброй дюжины корреспондентов губернских газет. При этом всех их позвал лично, предупредив, что будет преступать закон, а в полиции честно сознался и со всеми подробностями описал, как у него зрел умысел. Однако несмотря на все это, к уголовной ответственности привлечь его не удалось.
Начальник полиции действительный статский советник Крыж-Тополинский чуть ли не с лупой изучил Уложение о наказаниях, советовался с прокуратурой и членами окружного суда и все-таки вынужден был дело прекратить.
Подозрительное предложение
5 января 1910 года к Крыж-Тополинскому домой явился местный предводитель дворянства Роман Александрович Скирмунт. В будущем, после революции, Скирмунт станет первым премьер-министром Белорусской Народной Республики, после ее развала переедет в Польшу, где будет избран сенатором, а после пакта Молотова – Риббентропа будет со всей семьей расстрелян большевиками.
Крыж-Тополинский служебными делами дома не занимался и просителей не принимал, но для Скирмунта пришлось сделать исключение: уж больно значимая фигура в губернии.
Скирмунт рассказал, что несколько месяцев назад получил письмо из Стокгольма от шведского миллионера Карла Стеннера, фирма которого была мировым лидером по постройке паровозов и вагонов. Но помимо основной деятельности, Стеннер был известен и как заядлый филателист, коллекция которого оценивалась в 450 000 золотых рублей.
В его владении находился и блок из пяти марок, каждая из которых известна под именем «Желтый трехскиллинговик», или «Шведский уникум». В наше время «Желтый трехскиллинговик» считается самой дорогой маркой мира. Это первая в Швеции почтовая марка. Выпущена она была в 1855 году.
Тогда королевская почта Швеции напечатала целую серию марок номиналами 3, 4, 6, 8 и 24 скиллингов. Трехскиллинговые марки печатались в сине-зеленой гамме, а восьмискиллинговые – в желто-оранжевой. Но когда типографы меняли на машинах печатные формы, они ошиблись и один лист трехскиллинговиков был выполнен в желтом цвете.
Ошибку быстро заметили и лист уничтожили. Однако кто-то из чинов типографии отнес десять марок своему сыну, совершенно не подозревая, что обладает настоящим богатством. Мальчик полюбовался марками, потом пять из них оторвал и передал другу. Какой путь из рук в руки затем эти марки проделали, никто особенно не задумывался. Но цена их неуклонно росла, и в конце концов один лист на каком-то аукционе приобрел Стеннер, а второй оказался во владении Скирмунта.
Скирмунт был крупнейшим в европейской части России землевладельцем и состояние свое нажил, торгуя зерном. Но в 1909 году засуха уничтожила на корню все посевы, урожай сгорел и финансовое состояние Скирмунта пошатнулось. Он стал искать способы пополнения своих банковских счетов, и в этот момент пришло письмо Стеннера.
Стеннер предлагал сделку: он хотел выкупить у Скирмунта «Желтые трехскиллинговики».
– А в чем же здесь интерес сыскной полиции? – недоуменно спросил Людвиг Ольгердович Крыж-Тополинский.
– Дело в том, что, во-первых, Стеннер предлагает за раритеты 45 000 золотых рублей, в то время как ценятся они на рынке в два раза дешевле. Во-вторых, настаивает на том, чтобы сделка была заключена у нотариуса, хотя это не практикуется. А в-третьих, он требует, чтобы при заключении договора присутствовали свидетели, причем обязательно высшие чины сыскной полиции, прокуратуры и жандармерии. Это подозрительно. Вот я и решил проконсультироваться у вас, нет ли здесь какого-нибудь подвоха.
Крыж-Тополинский вызвал своего помощника и вместе с ним и Скирмунтом отправился к окружному прокурору. Вчетвером они крутили ситуацию так и этак, чувствуя какую-то аферу, но к единому выводу прийти не смогли. Только Скирмунт все время твердил как заведенный, что Стеннер – известный выжига и просто так с сорока пятью тысячами не расстанется.
Крыж-Тополинский предположил, что под видом Стеннера в доверие к Скирмунту пытается втереться какой-то мошенник, и незамедлительно отправил в Санкт-Петербург депешу, в которой просил начальника столичной сыскной полиции Филиппова проверить, действительно ли шведский подданный Карл Стеннер пересекал российско-шведскую границу и если пересекал, то где он находится.
Через несколько часов пришел ответ: да, Стеннер приехал в Россию, живет в санкт-петербургской гостинице «Европа», его документы в порядке, а внешность соответствует фотографическим карточкам, имеющимся в полицейских досье. В кассах Царскосельского вокзала (ныне Витебский) заказал билет на 8 января до Минска.
Все развивалось слишком гладко, но не было никаких оснований для того, чтобы задерживать Стеннера и допрашивать его. Оставалось только ждать.
Изящный обман
Вечером 9 января Карл Стеннер прибыл в Минск. На вокзале его встречал Скирмунт и сразу повез в свой дом. В стене комнаты, которую приготовили для Стеннера, заранее были просверлены замаскированные отверстия, а в соседнем помещении тайные агенты полиции прильнули к ним глазами и ушами.
Но все было напрасно. Ни за дружеским ужином со Скирмунтом, ни позже – в спальне – Стеннер не дал никакого повода, чтобы подозревать себя в преступных намерениях. Даже его настойчивое и непонятное требование пригласить на заключение договора корреспондентов газет было объяснено абсолютно логично: когда весь мир узнает, что Стеннер выложил за драгоценные марки сумму, вдвое превышающую их стоимость, торговые партнеры увидят его состоятельность и проникнутся доверием, а это позволит получать большую прибыль.
И все-таки Крыж-Тополинский не верил фабриканту ни на грош.
На следующее утро Скирмунт со Стеннером под охраной полиции поехали к нотариусу. В его кабинете уже было не протолкнуться от любопытствующих. Нотариус, как и положено, подтвердил, что сделка совершается обеими сторонами в здравом уме и по доброй воле, и заверил договор.
Стеннер немедленно открыл саквояж и выложил на стол требуемую сумму. Скирмунт достал из портмоне марки и передал их Стеннеру. Корреспонденты защелкали фотокамерами. Эксперт проверил купюры: они были подлинными.
А дальше произошло то, чего никто не ожидал. Стеннер вытащил из нагрудного кармана бумажник и достал свой экземпляр «Желтых трехскиллинговиков», оторвал четыре марки, а последнюю вновь бережно спрятал в карман.
Затем чиркнул спичкой и на глазах у остолбеневших свидетелей сжег девять марок!!!
– Вы что?! – только и смогли выкрикнуть все.
– Дело в том, господа, – вежливо разъяснил Стеннер суть своего плана, – что теперь, когда эта марка осталась в единственном числе, ее цена по меньшей мере удесятерилась и стоит она около полумиллиона. Ничего личного – только бизнес.
Сыскная полиция под истеричные вопли обманутого Скирмунта задержала Стеннера. Крыж-Тополинский с прокурором и судебным следователем допрашивали его сутки напролет, но тот хладнокровно твердил лишь одно: за марки он заплатил честно – теперь это его имущество, а со своим добром он может поступать, как ему заблагорассудится.
Надо признать, что оборотистый фирмач был абсолютно прав. Если бы марки были застрахованы, возможно, удалось бы вменить ему страховое мошенничество, но таковой страховки не существовало.
И когда, наконец, сдавшиеся прокурор и Крыж-Тополинский вынуждены были отпустить Стеннера, они не могли удержаться от мелочного чувства обиды и мстительно оштрафовали его на три рубля за мелкий поджог в общественном месте.
…А 22 мая 2010 года на аукционе в Швейцарии «Желтый трехскиллинговик» был продан анонимному покупателю за два с половиной миллиона долларов.
Глеб ГОНЧАРОВ, юрист, «ЗН»
