Море внутри

Корреспондент «СБ» провел в Словении день с одним из лучших гандболистов мира Сергеем Рутенко

Сергей Рутенко в очередной раз поменял машину. Теперь у него нечто среднее между автомобилем и крейсером: «Ауди А8» с объемом двигателя 4,2 литра. Серебристая такая, представительная, солидная. Чтобы разобраться с панелью приборов, нужно пройти специальные курсы: «наворотов», как в космическом корабле, в салоне — хоть пляши, а когда машина набирает скорость, сила гравитации вдавливает тебя в кожаное сиденье. Ощущение полета. За окнами проносятся чудные словенские пейзажи: вековые леса, горные пещеры, реки, виноградники на холмах и цветы, высаженные практически возле каждого дома.

— Здесь знак, — говорю. — Больше ста ехать нельзя.

— Не обращай внимания. Это для тех, кто ходит...

Серега битый час плутал по Любляне, искал таинственный «Парк Отель», где я остановился «на постой» после матча молодежных сборных Словении и Беларуси, а потом всю дорогу до своего Целе удивлялся: «В каком путеводителе ты нашел этот постоялый двор? Здесь куча приличных гостиниц, а про эту даже аборигены не знают. У кого ни спрашивал, все только плечами пожимают. А в целом здесь неплохо, я в Любляну довольно часто выбираюсь — развеяться, кофе в бесчисленных ресторанчиках попить. А то ведь Целе — патриархальный городишко, скучно там, жизнь — наитишайшая...»

Мы летим в направлении «сердца Словении» — так называют здесь Целе. В нашем распоряжении почти весь день, до шести вечера. Потом у Рутенко тренировка, предварять которую будет анализ игры испанской «Барселоны» (лучший клуб мира — «Целе» — встречался с «Барсой» в полуфинале нынешней Лиги чемпионов и, увы, по сумме двух игр уступил и в финал не вышел. — Авт.), а у меня — матч национальных сборных Беларуси и Словении. Серега вроде как белорус, но вот уже больше года является словенцем, и накануне матча местные акулы пера — охотники за сенсациями — его просто достали вопросами: «А за кого ты в этом матче будешь болеть?»

— Я устал отвечать, — говорит он.

— А что отвечал–то?

— Ну что? Ты же знаешь, футбол мн
е до лампочки, не люблю я эту игру. Так и сяк говорил, выкручивался, в общем, — неудобно как–то обижать здешних ребят. Мне потом Эдик Кокшаров дельный совет дал: «А ты говори, что за наших болеть будешь. У тебя же два паспорта, вот и пусть решают, кто для тебя «наши»...»

— А кто для тебя «наши»?

— А сам как думаешь? Я же белорус как–никак...

Уже почти 6 лет Рутенко живет в Словении. Принял гражданство, сыграл за сборную на Олимпиаде в Афинах, на чемпионате мира, стал, по традиции, лучшим бомбардиром команды (притом что проводил на площадке меньше всех времени — тренеры почему–то не спешили всецело доверять «новому словенцу»). А между тем Сергей Рутенко в мировом гандболе — это уже брэнд, знак качества. Он по праву считается лучшим, таких, как он, можно пересчитать по пальцам одной руки. Мега–звезда мирового спорта. Увы, чужая, не наша...

2000 год. Август. Стайки. Мне навстречу вышел худющий 19–летний парень, весь нескладный, даже какой–то нелепый: с костлявыми руками–плетьми, заканчивавшимися чудовищно огромными для его худобы ладонями. Вес его составлял что–то около 75 килограммов (сейчас перевалил за центнер), а рост доходил до двух метров с небольшим хвостиком, и с такой высоты ему было легко и удобно относиться к окружающим с некоторым пренебрежением. Как вы поняли, это и был Сергей Рутенко. Я прибыл тогда в Стайки на сбор молодежной сборной Беларуси, которая готовилась к чемпионату Европы, с целью сделать интервью с самым молодым белорусским легионером и уже тогда отметил про себя его рассудительность и не юношескую мудрость в изречениях. Через месяц они, Рутенко и компания молодых и амбициозных ребят (Андрей Курчев, Ваня Бровко, Леша Жук...), добьются последнего в истории белорусского гандбола значимого успеха — завоюют «серебро» континентального первенства, а Серега станет лучшим бомбардиром турнира. Уже тогда Рутенко прочили большое будущее. И он с лихвой оправдал авансы.

Словенцы заметили Сергея во время матчей еврокубковых турниров в 1999 году (он тогда выступал за минский «Аркатрон»). Предложили приехать. И он сорвался с места, полетел. В 19 лет. Один. Такой у парня характер.

— Я приглянулся словенским... арбитрам, которые обслуживали наш поединок с сербской командой. От них кассета с видеозаписью игры попала в «Горенье» — мой первый словенский клуб, — и перед Новым годом я отправился на смотрины. После испытательного срока предложили подписать пятилетний контракт, что я и сделал. На удивление акклиматизация много времени не заняла: довольно быстро выбился в лучшие бомбардиры и лидеры команды и получил приглашение от «Целе». Выиграл вместе с этой командой все, что можно выиграть, собрал все трофеи, которые существуют в клубном гандболе. В Словении много изменилось с тех пор, как я приехал...

— Что изменилось–то? Серо здесь все. Серо и скучно...

— Да ладно тебе. Два часа в одном направлении — и ты в горах, пара часов в другом — на берегу моря. До Австрии и Венеции доплюнуть можно. А видишь, какое шоссе отгрохали — милое дело. Раньше полдня надо было, чтобы из Любляны в Целе добраться, а сейчас полчаса.

Я глянул на спидометр, стрелка гуляла в районе отметки 200 километров в час. Летим быстрее ветра. Пока мы едем, я вам одну историю расскажу из Серегиного житья–бытья. Газетчики любят ее с приукрасом рассказать, а читатели, проглотив материал одним махом, поохают да и додумают еще всяких пикантных деталей. На своей предыдущей машине, тоже, к слову, «Ауди», но пижонски яркого, броского цвета, Рутенко попал в аварию. В безобидной ситуации, что само по себе удивительно, ибо Сергей — водитель опытный и аккуратный. Дорога после дождя блестела, как зеркало, и машина, в которой кроме Рутенко были еще Эдик Кокшаров и пара приятелей–словенцев, потеряла управление. Выбирать Сергею пришлось одно из двух: либо таранить кирпичный дом с клумбами, либо «целовать» столб. Машина вылетала на бордюр, «спилила», будто пилой, выбранный столб и по инерции задела еще и дом, обрушив пару кирпичей. Благо, все хорошо закончилось: все остались живы и здоровы, только вот машина — всмятку. Журналисты тему быстро «прокачали», и на следующий день газеты пестрели заголовками «Гандболисты разгромили дом», «Русские устраивают гонки» и тому подобными. Мыслили они, как это за газетчиками водится, широко: если в машине двое русских и один из них не справился с управлением, значит, оба пьяные. И наверняка с девками. Потому как иначе нельзя: пьяные русские без женщин не отдыхают, это утопия.

— Здесь журналисты вообще не церемонятся. Такого понапридумывают, что и представить нельзя. Иногда это жутко раздражает. Летают с нами на матчи за счет клуба, едят, пьют на банкетах, ведут себя развязно, а иногда бесцеремонно, а потом такого понапишут, что хоть стой, хоть падай. Я и говорю, зачем их с собой таскать...

Я скромно молчу, ибо нахожусь в том, другом лагере: тех, которые летают, а потом пишут. Однако отношу себя все же к «подвиду» порядочных по рутенковской классификации журналистов, которые «ничего ребята»...

Гандбол в Целе боготворят, а в популярности с Рутенко может сравниться разве что мэр города. После прошлогодней победы «Целе» в Лиге чемпионов горожане даже в шутку предлагали выдвинуть Рутенко в мэры, но мы–то знаем, что в каждой шутке есть только доля шутки. В каком бы месте Целе мы не появлялись, в какое бы кафе не зашли, не было человека, не признавшего в Рутенко того самого, который молотит, как гвозди, по дюжине за игру, мячи в ворота лучших голкиперов мира. Правда, словенцы — люди интеллигентные, чем–то на нас в этом плане похожие, с расспросами не приставали, облобызать не пытались, да и беседе нашей старались никак не мешать. Лишь когда мы собирались уходить, поклонники горячо желали удачи и начинали таинственно перешептываться.

Между прочим, на первый полуфинальный поединок против «Барселоны» билеты были распроданы, едва только поступили в продажу. Размели, будто их и не было. Очередь в кассы занимали с вечера, ночевали прямо у окошка. Наиболее состоятельные нанимали для «ночевки» студентов, выплачивая им гонорар в размере 10 евро за час «простоя». Выстаивать приходилось часов по 15, вот и посчитайте, какой заработок, — неплохая прибавка к стипендии, сказать нечего.

— На моих глазах в кафешке парень купил у другого билет за 200 евро. И был безумно доволен этой сделкой.

— А сколько ваш дворец вмещает?

— 6 тысяч. Свободных мест не бывает. Никогда. А болеть так умеют только в Целе: ни секунды тишины, гвалт стоит такой, что собственного голоса не слышно...

Пью кофе. Рутенко — кока–колу. С лимоном. Читаем местную прессу. Интервью с Сашей Глебом накануне матча со словенцами.

— Знаком с Глебом?

— Нет, лично его не знаю. Об этом меня тоже часто спрашивали. А я вообще мало с кем из белорусских спортсменов знаком, дома бываю редко, только летом — с кем там познакомишься...

— Странно, что с Глебом ты не знаком, все–таки две знаковые фигуры для белорусского спорта. Ты в гандболе, как он в футболе. Глыба, никак не меньше...

— Наверное. А он тоже Лигу чемпионов выигрывал? И лучшим бомбардиром этого турнира становился? И в Суперкубке Европы побеждал?..

Да, Серега всегда знал себе цену. Еще раньше, общаясь с ним во время визитов в Минск, ловил себя на мысли, что он не типичный для наших реалий спортсмен. Он никогда не выпячивал свое «я», не лез на передовые позиции, не мелькал перед объективами фотокамер, но всегда имел свое мнение. Это, надо думать, и принесло ему кучу неприятностей. В нем присутствует дух свободы. Он не скрывает, что курит (это очень бесило наших тренеров), считая, что если курение не сказывается на результатах, то почему нет? Он вообще не по годам серьезен. Это отмечают все. Даже его жена...

Итак, она звалась... Нет, не Татьяна. Она звалась Алена. Но Серегина супруга будто сошла со страниц «Евгения Онегина», будто с нее писал Татьянин портрет Пушкин: «Дика, печальна, молчалива, / Как лань лесная боязлива, / Она в семье своей родной / Казалась девочкой чужой. / Она ласкаться не умела / К отцу, ни к матери своей; / Дитя сама, в толпе детей / Играть и прыгать не хотела / И часто целый день одна / Сидела молча у окна...» Их познакомили родители. Алена тогда была совсем еще дитя, а Серега — неоперившийся юнец.

— Сейчас смешно об этом вспоминать, но Сережа не хотел со мной знакомиться тогда, искал повод улизнуть из дома, но так и не нашел. Мы, помню, сидели на противоположных краях дивана, смотрели телевизор и молчали каждый о своем. А через несколько дней он позвонил. У меня колотилось сердце, потели ладони так, что трубка едва не выскальзывала из рук, я слушала его голос и отвечала невпопад. Потом стали встречаться. А потом Сергей уехал играть в Словению, а я ждала лета, когда он приезжал в отпуск. Во время одного из них, в 2003 году, сыграли свадьбу.

Всю эту историю я успеваю выслушать, пока Серега отлучился по делам. Он, кстати, заметил между делом: «С каждым годом я все меньше времени уделяю гандболу. И это меня начинает не на шутку тревожить...» Такой человек, он уже сейчас строит свое будущее, думает, чем займется после окончания карьеры. Гандбол — это не футбол и не хоккей, здесь нет миллионных контрактов. Заканчивать ему, дай Бог, придется еще очень нескоро — лет через десяток, но Рутенко привык ко всякому делу подходить основательно. Уже сейчас у него есть дела помимо спорта. Он не знает, останется ли в Целе на следующий год. Нынче в Словении наступили неспокойные для спорта времена...

— Они здесь сами не знают, что творят. Такое впечатление, что хотят задушить спорт налогами. Представляешь, взяли и приравняли спортсменов к частным предпринимателям. Теперь снимают с нас налог — 50 процентов с дохода. Это катастрофа. И без того многие команды разваливаются, а при таких делах, думаю, даже «Целе» не сможет продержаться.

— Тебе–то чего беспокоиться? У тебя предварительный контракт с самым богатым гандбольным клубом мира — испанским «Сьюдад–Реалем» — на мази. Когда, кстати, туда отправляешься?

— Это еще бабка надвое сказала. Не хотят меня отпускать. Ситуация вообще какая–то не совсем понятная. Те хотят купить, предлагают хорошие по гандбольным меркам деньги, а в «Целе» не желают со мной расставаться. Даже деньги предлагают точно такие же, как в Испании. Я и остался бы, да чемпионат здесь очень слабенький. И с налогами этими не понять, что будет. А вообще, чувствую себя дорогой игрушкой, которую каждый хочет заполучить себе в коллекцию. Новые ощущения. Странные и неприятные...

2004 год. Май. Германия. Финал Лиги чемпионов. «Фленсбург–Хандевитт» — «Целе». Пожалуй, именно после этого матча Сергей Рутенко стал по–настоящему знаменит, именно тогда его признали, приняли в семью великих гандболистов. «Целе» удержал в Германии добытое в родных стенах преимущество и выиграл Лигу чемпионов. Сергей стал лучшим бомбардиром и главным действующим лицом не только финальной игры, но и всего турнира.

Вольготно расположившись, забросив ноги на диван, Серега наслаждается. Мы смотрим запись того, решающего, поединка. И его не упрекнешь за это наслаждение: приятно вспомнить, еще раз окунуться в сладостные воспоминания. Он с видимым удовольствием смакует и комментирует для меня моменты игры, объясняет тонкости, посвящает в нюансы. Делает это эмоционально, и в то же время просто.

— Йеппессен (датский полусредний, ныне защищающий цвета «Барселоны». — Авт.) подленький игрок и ведет себя часто по–бабски. Выбирает, кто послабее, и бьет его исподтишка весь матч. Таким надо сразу отвечать, ударом на удар. Вот смотри–смотри, здесь я его хорошо встретил. После этого он поостыл немного...

Я «смотрю–смотрю». И удивляюсь, как быстро Сергей Рутенко из перспективного и подающего надежды перешел в категорию мастеров. Кисти его рук (творец специально слепил их для гандбола) будто с присосками на пальцах — он, как паук, неуловимым движением выхватывает мяч, а броски такие, что вратарь замечает мяч уже в воротах... В решающий момент игры ему рассекли бровь. Болезненная и неприятная травма: кровь в секунду залила лицо, и остановить ее оказалось не так просто. Но доктора поколдовали, и поединок Рутенко заканчивал перевязанный, с героическим видом человека, побывавшего в серьезной переделке. Собственно, так и было. А потом было празднование победы. Великолепное, безумное, не поддающееся описанию и растянувшееся на несколько дней. Ночью в Целе, на площади у игрового дворца, команду встречали около 30 тысяч болельщиков (население Целе порядка 60 тысяч человек)! Полгорода высыпало на улицу!!! Ночью!!! Для победителей был сооружен специальный подиум, на котором они до рассвета выступали перед обезумевшей от счастья публикой: пели песни, обливались шампанским и даже устроили стриптиз. В клочья были разорваны и брошены в толпу, на сувениры, клубные костюмы. Назавтра — приемы, интервью на радио и телевидении, и снова городские гулянья. Герои нации, они выносили ресторанные столики, ломившиеся от яств, прямо на городские перекрестки и «выпивали–закусывали», а полицейские разворачивали машины, которые звучными гудками клаксонов приветствовали чемпионов. Серега Рутенко в этот день вид имел немного смешной, но необыкновенно торжественный: голову его украшал классического вида черный цилиндр, глаз заплыл, налился характерным иссиня–черным цветом, — просто типаж булгаковского Коровьева... Команда праздновала триумф, который навсегда вписал имена победителей в историю мирового гандбола. Значится там и фамилия простого белорусского парня, родившегося в Шабанах, Сергея Рутенко. Перед футбольным поединком со словенцами прибывшие на игру белорусские фанаты атаковали его просьбами оставить автограф и сфотографироваться.

Мы прощались после игры. Он с какой–то грустью посетовал, что «наши играли без ворот». Я не стал еще раз уточнять, кто в его понимании «наши», — каждый сам выбирает свою дорогу. Но не надо думать, что Рутенко в Словении как сыр в масле катается. Спорт (тем более если это по–настоящему большой спорт) требует колоссальных затрат энергии, отнимает все силы и время. У Сергея море проблем, быть может, гораздо больше, чем у нас с вами. И живет он не в пятиуровневом особняке (кстати, в Словении безумно дорогое жилье) с бассейнами и подземными гаражами, а в двухкомнатной квартирке на первом этаже дома, построенного еще во времена неделимой Югославии. Но Рутенко любят и знают — этого не отнять. А через него и нашу страну, гражданином которой он все еще является. Если не по паспорту, то в душе уж точно...