(Продолжение. Начало в № 236.)
На втором году учебы в БПИ задумался: учусь на гидростроителя (кстати, в моей группе учились Подъельский и Девятков — пол–ансамбля «Веселые лисы»), а сам безмерно люблю музыку. Еще когда учился в школе, советский народ начал строить Саяно–Шушенскую ГЭС. В перспективе я мог стать ее главным инженером. Кроме того, у меня была квалификация программиста–вычислителя. Но любовь к музыке пересилила — я оставил институт и поступил в минское музыкальное училище им. Глинки по классу классической гитары.
В приемной комиссии были Скороходов и Рылатко — будущие руководители Министерства культуры БССР. Моими педагогами были Владимир Анатольевич Белышев и Анатолий Петрович Кошелев — выдающиеся педагоги, создатели высокой академической гитарной школы. И она была не только хрестоматийной, но и живой концертной, сольной и ансамблевой.
Мое поступление наделало много шума, так как я уже был известным рок–музыкантом, и послужило пропаганде классической гитары. Вместе со мной в тот год поступили 16 человек, хотя до этого поступало по два студента. Популярность гитары выросла невероятно, как и зарплата педагогов. В минское училище приезжали абитуриенты со всего Советского Союза в надежде попасть к Кошелеву и Белышеву. На следующий год открылось и эстрадное отделение. А в дальнейшем Кошелев и Белышев стали преподавать классическую гитару и в Белгосконсерватории. Кстати, позднее ее окончила и очаровательная певица–гитаристка Ирина Игнатюк.
Также, сменив профессию, пришли в профессиональную музыку и «золотые голоса» «Песняров» — Леонид Борткевич и Анатолий Кашепаров, который, как и я, учился в БПИ на строительном факультете. Мне запомнилось, как еще в 1969 году на одном из вечеров в политехе Кашепаров в составе студенческой группы «Синие гитары» пел и импровизировал голосом «по блюзу», как говорят музыканты. Даже тональность запомнилась — ля минор. Кстати, ансамбль Кашепарова дразнили: «Синие с гитарами». И кто бы мог подумать тогда, что в наше время «синий» с гитарой процветает, исполняя шансон, а живых музыкантов убивают фонограмма и грабительские тарифы — поборы всеми кому не лень, начиная с телевидения.
В ту пору среди музыкантов в ресторанах ходил такой анекдот: «Подходит мужик к сцене, протягивает певице 25 рублей и говорит: «Слушай, исполни мне еще раз эту песню. Только петь не надо — ты ходи. Туда ходи, сюда ходи».
А ведь в 1970 году БТ транслировало нас, «Алгоритмов», «живьем» в прямом эфире. Со всеми свистами и шумами от гитар с «примочками». Но это была реальность. Наше им уважение. А сейчас по телевизору одна запись, «фанера», и, как говорил «горбатый», — картонные дурилки. Отредактированная фальшивка.
Хочется пожелать нынешним студентам разработать технологии, в разы убыстряющие скорость передачи данных в интернете. Тогда можно будет смотреть в онлайн–режиме любой концерт любого исполнителя из любой точки мира, а телевизор наконец–то выбросить на помойку.
В первой половине 70–х я играл в клубах и дворцах культуры на танцах, всемерно популяризируя гитару и рок–музыку среди молодежи.
Так, в 1970 году мы, «Алгоритмы», играли на танцплощадке 5–го стройтреста на автозаводе. Я обратил внимание на цыганского парнишку лет четырнадцати, который приходил на каждое наше выступление и слушал, не шелохнувшись. Он был в белой рубашке, черных брюках и босиком — ну прямо хиппи. Я познакомился с нашим фаном. Его звали Саша Зверович, глаза его светились.
И я не удивился, когда услышал его пение в 1975 году на аншлаговом концерте «Синих гитар» в Минском Дворце спорта, где он был одним из основных вокалистов. Прямо круговорот добра в природе! Ведь одним из моих учителей в 13 лет был сосед, цыган Игорь Христич. Он учил меня петь и играть на гитаре. И вот я вернул долг, передав умение Саше Зверовичу. Как и в 1969 году, в городе Иваново на все концерты «Алгоритмов» ходил студент–меломан. Я запомнил, как он стоял передо мной. На нем был коричневый вельветовый клифт с большим круглым значком I am meloman. Через 15 лет в Минске я присутствую на концерте известного трио «Меридиан», сотрудничавшего с композитором Микаэлом Таривердиевым. После концерта приглашаю ребят в гости, и в дружеской беседе их руководитель Никитин признается мне: «Гена, а ведь это я и был со значком «меломан». Под впечатлением твоей игры я купил гитару и создал наше трио». Вот так!
В середине 70–х я также руководил ВИА «Чары» на минском заводе шестерен. В нем был изумительный девичий дуэт Наташа Сакович и Зина Терещенко. Когда они пели: «Я не верю в то, что есть любовь, я не верю, что она для всех...» — их звонкие голоса очаровывали всех. Когда я привел Наташу на прослушивание к Яде Поплавской домой и Наташа запела, неожиданно открылась дверь из соседней комнаты и вышел отец Ядвиги Константин Иосифович Поплавский, руководитель народного хора Беларуси: «Хто гэта так цудоўна спявае?»
Все были очарованы, но часто обстоятельства не позволяют талантам от Бога реализоваться...
На МЗШ работал с ансамблем и Леонид Скляревский, он же Шлюмпер, — первый гитарист «Верасов», где играли на гитаре и Юрий Ромашевский, первый музыкальный руководитель, и Владимир Угольник. Кстати, как мне рассказывал гитарист–феномен Коля Даниленко, он же Данила, его тоже однажды пригласили прослушаться. И когда он поиграл, руководитель Василий Раинчик сказал: «Отлично, Коля, берем!» А Данила ответил: «А можно, я послушаю, как вы играете?»
«Верасы» заиграли. Коля встал и сказал: «Извините, ребята, я пошел, у меня дела». Раинчик всегда вспоминал об этом с горечью.
Несколько лет я поиграл в ресторанах — хорошая практика. И вот однажды вечером в ресторане, как его в народе называли, «седьмое небо» в гостинице «Минск», где я тогда играл, появились Раинчик с Тихановичем. Они почти ничего не ели и не пили, а только слушали мою игру. А когда мы закончили, они предложили мне пойти работать в ансамбль «Верасы».
Я спросил у моего друга, великолепного джазового пианиста Юры Чуваева, как быть. Ведь мы вместе собирались устроиться в Черноморское пароходство на круизный лайнер и уже сделали программу. Он сказал мне: «...А на корабль ты всегда успеешь». И я пошел в «Верасы»...
