Почему мы разучились чувствовать чужую боль?
Страшное известие о суициде, на сей раз — молодой женщины и мамы, жизнь для которой стала настолько немила, что она решилась на невообразимый шаг вниз с балкона в обнимку с двумя малышами, всколыхнуло многих. И мы в очередной раз задали себе и друг другу наболевший, тяжкий и, увы, повисающий в воздухе вопрос: почему у чьей-то дочери, жены, невестки и подруги не нашлось никого, кто вовремя забил бы тревогу, уловив потухший взгляд родного человека? Кто обратил бы внимание на изменение в ее поведении, разговоре? Кто насторожился бы, видя, с каким неподдельным, отчаянным интересом она читает на информационных сайтах о борьбе с фобиями и неврозами или смотрит в телевизионных новостях сюжет про россиянку, совсем недавно выбросившую с балкона двоих детей (ведь параллель между этими трагедиями столь очевидна!)? Психологи уверяют: распознать человека, который готовится совершить самоубийство, сложно, но можно. Можно, потому что самые близкие и родные люди обычно многое знают и видят в человеке, с которым вместе живут или тесно общаются. Но...
Не счесть комментариев на просторах интернета, посвященных трагедиям, подобным этой. Кто-то рассуждает о послеродовой депрессии — страшном явлении, которое с каждым годом сопровождает по жизни все большее количество молодых матерей во всем мире. Что мы знаем о психике женщины, сидящей в отпуске по уходу за малышом? Слезы, придирки, истерики — и она уже надоедает мужу, не находит общего языка с родителями, покинута друзьями, оставшимися в той, другой жизни без мокрых пеленок и ночных кормлений. У нас ведь принято за аксиому понятие “счастливое материнство”, о проблемах этого периода жизни вслух лучше не говорить. Поэтому и врачи в районных поликлиниках предпочитают не обращать особого внимания на своих недосыпающих, издерганных и с глазами на мокром месте пациенток, проходящих плановые осмотры со своим крохой. Руки-ноги целы, разрывы заживают, ребенок в порядке — шагай домой! А дома, вот ведь как бывает, может поджидать та самая реактивная ситуация, о которой в последнее время активно заговорили западные психиатры. И все. И только вниз с балкона. Или петлю на шею и табуретку под ноги. Да мало ли...
“Сколько людей в Беларуси находятся в сложной семейной ситуации! Развод, дележка детей, побои... Куда обратиться той же женщине, для которой стал не мил этот мир? Где наши кризисные центры, о которых мы так много говорим? Где квалифицированная помощь психотерапевтов? Почему люди, решившиеся обратиться за помощью к психиатру, спустя какое-то время узнают, что сведения о них есть уже во всех картотеках и уже ни на права не сдашь, ни работу нормальную не найдешь!” — это тоже крик души, родом из форума. Увы, приходится признать и этот факт. В европейской практике женщины с детьми, которые подвергаются семейному насилию (а оно, да будет вам известно, включает не только кулаки и принудительный секс, но и психологические травмы), имеют возможность уйти из опасного дома и некоторое время пожить в специализированных охраняемых убежищах. В нашей стране, констатировал во время прямой линии с читателями “НГ” заместитель министра МВД Николай Мельченко (см. “НГ” за 28.04.12), таких приютов нет. Они попросту не были предусмотрены законодательством, доставшимся нам в наследство еще с советских времен. Да, существуют кабинеты психологической помощи при территориальных центрах социального обслуживания населения, но, во-первых, жертвы бытовой тирании не могут задержаться там хотя бы на несколько дней, а во-вторых, один такой кабинет на центр — этого слишком мало.
“А если все гораздо банальнее и вместе с тем страшнее? — рассуждают третьи. — Ведь на суицид сегодня идут не только матери, но и здоровые молодые ребята, и школьницы, и пенсионеры... Что-то сломалось в нас. Исчез тот самый внутренний стержень, который поддерживал старшие поколения в годы тяжких испытаний, во время Великой Отечественной войны. Люди ценили жизнь. Свою и своих близких. А мы... Вроде обуты, одеты, накормлены. Строим квартиры, покупаем мебель, рожаем детей. Но стоит нос к носу столкнуться с мелкой (да-да, мелкой на фоне жизненных катастроф других людей!) неприятностью вроде ссоры с любимым человеком или же временного безденежья — и единственным выходом почему-то видится тот, к которому каждый из нас придет в свой назначенный свыше час, а не тогда, когда решит помутненный состоянием аффекта рассудок... Быть может, читай мы почаще такие произведения, как “Судьба человека”, меньше было бы в нас дури и атеизма?”
Помните!
Если о намерении суицида не заявлено и разговоров на эту тему нет, то признаками, говорящими о готовности человека проститься с жизнью, могут быть:
- Изоляция, замкнутость, необщительность, депрессия, физическая или психическая истощенность, разговоры об утрате смысла жизни, разговоры прощального характера.
- Внезапное желание закончить все свои дела, заняться собранием средств, наведением порядка в документах. Может создаться впечатление, что человек готовится к поездке.
- Резкие перемены в поведении. Это всегда признак того, что человек поборол в себе страх неизвестности — страх смерти. У него два выхода — кардинально изменить свою судьбу и стать счастливым или уйти из жизни. Чтобы понять, какой из этих путей он выбрал, мы должны присмотреться, прислушаться и понять.
Комментарий специалиста
Скажи жизни ДА!
— Давайте немножко сместим акцент с окружения человека, совершившего суицид, и не будем искать “стрелочников”, — советует заведующая лабораторией психологии Минского городского психоневрологического диспансера Татьяна Ушакевич. — Да, человек идет на крайний шаг тогда, когда достигает крайней степени отчаяния, разочарования в жизни, когда он больше не видит перед собой никаких перспектив. Если бы в тот момент, когда он уже мысленно срежиссировал свои последние действия, ему удалось бы с кем-то поговорить по душам, не исключено, что трагедия была бы предотвращена. Но вот в чем проблема: наши желания, наши мысли редко угадываются окружающими. Что мешает нам самим попросить о помощи? Гордыня? Стыд? Страх? Ведь это абсолютно нормально — набрать телефон мамы или лучшей подруги и сказать в трубку: “Знаешь, у меня большие проблемы. Ты мне очень сейчас нужна. Поговори со мной!” Когда мы тянемся со своей бедой к другому человеку, мы ведь, будем смотреть правде в глаза, не столько ждем совета (потому что не всегда совет родителей или друзей вписывается в нашу картину мира, в наши планы и мечты), сколько хотим, чтобы просто рядом оказался кто-то, кто способен выслушать и вместе поплакать. Но мы молчим. И каждый — о своем. Кто-то не умеет просить о помощи, а кто-то не в состоянии рассмотреть, что близкий, родной человек давно уже балансирует над пропастью. Пока — в переносном смысле...
Всем нам надо ценить опыт проживания. Когда-то, в семнадцать лет, вспомните! — расставание с первой любовью тоже ведь казалось концом жизни. А первое прощание с любимым родственником, ушедшим в иной мир? Мы столько раз за свою жизнь умираем психологически, но именно это умирание дает нашему духу возможность возродиться вновь. Главное — не переживать свои беды в одиночестве. Тянуться к людям. Не стесняться говорить о своих проблемах. Не нужно делать из них шоу, но и скрытничать не стоит. “Кухонная терапия”, которая на Западе уже отжила свое, и у большинства людей для бесед по душам существуют психоаналитики, а друзья — исключительно для приятного времяпрепровождения, все еще очень популярна у нас. И на самом деле спасает многих. Для каждого времени своя терапия...
