Андрей Рыбаков выдохнул и расслабился, будто сбросил с себя три тонны металла: «Ну и хорошо!» Этими словами он отреагировал на благую весть: интервью закончилось. И я думаю, что надоело оно Андрею хуже горькой редьки. Он бы лучше пять тренировок провел, чем этот час под прицелом диктофона. Молчит Рыбаков как рыба.
Меня предупреждали, что двукратный серебряный призер Олимпиад в Афинах и Пекине, двукратный чемпион мира и мировой рекордсмен в рывке и сумме двоеборья по тяжелой атлетике в весе до 85 килограммов парень хоть и на редкость добродушный, но совсем неразговорчивый. Легче, наверное, штангу разговорить и узнать у нее, что она испытывает, находясь в крепких мужских руках, чем получить от Рыбакова ответ на вопрос, как для него сложились эти годы после пекинского «серебра», когда он практически не выступал, а лишь лечил травмированную спину.
«Давно здесь сидим», — эти слова аксакалов из «Белого солнца пустыни» тяжелоатлеты могут использовать как лозунг и повесить его широким плакатом на входе стайковской гостиницы номер 1. Подготовку к Олимпиаде они начали 9 января, и с тех пор расписание дня для них особым разнообразием не отличается: сон — тренировка — сон — тренировка. Между ними приемы пищи. Два раза в неделю по вечерам баня. Суббота — рабочая. Домой иногда отпускают в воскресенье, но тоже нечасто. Такой график расписан для тяжелоатлетов до самого отъезда в Лондон.
— У нас беспрерывные сборы, — голос Андрея ровный и прямой, как гриф от штанги. Он не выражает эмоций, он констатирует факты. Мои вопросы Рыбаков выслушивает внимательно, будто наблюдает, как ему на штангу навешивают блины. А потом раз — и поднял. Без лишних слов.
— Нормально, привыкли уже. Не первый год в этом антураже.
4 марта Рыбакову исполнилось 30. Время летит быстро. Кажется, совсем недавно он только перебирался из юниоров во взрослые, не стесняясь расталкивая локтями конкурентов, а сейчас говорит, что из тех его соперников нынче на помосте уж почти никого и не осталось.
— Вроде я один такой старожил.
Чемпионом мира и Европы среди юниоров он стал 10 лет назад. Потом прибавил к этим титулам все возможные в профессиональном спорте, даже лучшим тяжелоатлетом мира признавался, но олимпийского «золота» у него все еще нет. Да, это странно. Особенно если учесть, что в Пекине он закончил соревнования с мировым рекордом по сумме двоеборья. Если вы забыли историю, то я вам напомню.
«В рывке я показал 185. Мог бы 190? Вряд ли, мой мировой рекорд 187. Да если бы и поднял 190, неизвестно, как пошел бы после этого толчок. Кстати, мой самый лучший результат в толчке на международных соревнованиях — 206, а в Пекине я толкнул аж 209. В принципе, я собрал рекордную сумму, а китаец ее повторил». Так Андрей Рыбаков рассказывал о своем выступлении по горячим следам. Да, действительно, на помосте Пекинского университета аэронавтики и космонавтики Рыбаков обновил свой рекорд в двоеборье, но не стал олимпийским чемпионом. Всему виной 280 граммов лишнего собственного веса... А китаец — это Лу Юн. Не атлет — чудовище. Он вырвал штангу весом 214 килограммов едва ли не вместе с помостом, оставив ощущение, что на гриф ему можно было еще по колесу от КамАЗа навесить, и это бы его не остановило. Хитрый этот Лу Юн, как сто китайцев. Он был чемпионом мира в 2005 году, после чего будто затаился, отдав два титула Рыбакову. Позже он поблагодарит руководство родной Коммунистической партии, которое создало ему идеальные условия для тренировок и восстановления. Выскочил как черт из табакерки! И вот теперь — то же самое, работает по той же схеме. В 2009–м чемпион мира и — в тень! Не видно и не слышно его. Выступал на чемпионате мира в Париже в 2011–м, «забаранился» в толчке и выглядел перворазрядником. Не иначе опять шифруется.
— Виделся с ним в Париже? — спрашиваю Рыбакова.
— Видел. Наверное, сильно не готовился, к Лондону идет. Будет видно. Конкурентов хватает. Народу много.
— Но с Лу Юном у тебя особые счеты?
— Да какие счеты? Обыграл он меня в Пекине, но это спорт.
Рыбаков кует себе металл и ни о чем старается не думать. А что тут думать? Накладывай блины да ешь. Формула успеха в тяжелой атлетике проста, и Рыбаков формулирует ее просто: «Главное, самому штангу поднимать, а что на других смотреть?»
Приблизительно по такому сценарию проходили его первые Олимпийские игры в Афинах. Рыбаков тогда только–только перешел из юниоров во взрослый спорт, и сразу — на тебе, второе место.
— Не ожидал, что так получится.
— Перипетии борьбы часто вспоминаешь?
— Ой, да какие там перипетии? В группе «В» тогда выступал. Закончил, а все сильнейшие только начали. Уже знали мои килограммы, а я сидел и ждал, чем дело кончится.
Кончилось пьедесталом. Второе место для новичка — результат отменный!
— Ты свой первый мировой рекорд помнишь?
— Помню. В Чехии это было, 182 «порвал».
Рассказывает Андрей об этом буднично, как будто пирожок он там за обедом съел, а не мировой рекорд обновил.
— А что? Обновил и обновил, что сделать? 9 лет прошло, какие тут эмоции.
Наверное, эмоции из него высасывает штанга, все до капельки, оставляя только живую массу силы. Да и жизнь после Пекина у Рыбакова была несахарная. На свой первый международный старт он поехал лишь спустя три года после Олимпиады. Исчез почти со всех радаров.
— Спина болела. Лечил, лечил, вроде вылечил.
В 2009–м он вел подготовку к мировому первенству, готовясь продолжить свои подвиги на помосте, как вдруг случилось то, что все спортсмены видят в страшных снах. Травма. У Рыбакова «полетела» спина — межпозвоночная грыжа.
— Боль такая, что разогнуться–согнуться не мог. Носки тяжело было надеть, не говоря о том, чтобы к штанге подойти. Вроде пройдет, начну тренироваться, опять стрельнет. Так почти три года и провозился. Тренировался, насколько позволяло здоровье, а много оно не позволяло. Чуть полегчало, стал к первенству Европы готовиться — колено заболело.
— И что в итоге?
— Грыжу не оперировал. Блокаду поставили, нормально.
Все это время он отчаянно пытался вернуться в большой спорт. Это мои слова, не Андрея. Прочитав их, я думаю, он снова хохотнет, как реагировал на любое мое высказывание пусть даже с легким элементом нагнетания страстей. «Отчаянно пытался», «большой спорт»... О чем ты тут говоришь, парень, видимо, думал он.
— Я просто тренировался, когда мог, и все. Когда не мог тренироваться — лечился, ездил на уколы. Мысли о том, чтобы заканчивать карьеру? Если бы не прошла спина, завязал бы, куда бы делся. Но я не думал об этом. А потом почувствовал, что потихоньку отпускает. Аккуратненько, по чуть–чуть стал к штанге подходить.
— Выступление на чемпионате мира в Париже как расцениваешь?
— Ну так...
По сумме двоеборья Рыбаков занял в Париже лишь 7–е место — 368 кг (178 в рывке + 190 в толчке). Толчок его немного подвел. Зато в своем коронном рывке он стал первым и выиграл малую золотую медаль. И это после всех свалившихся на него напастей! Чемпионом мира стал 20–летний иранец Киануш Ростами — 382 (173+209).
— Что за фрукт?
— Да я его впервые видел! Но если судить по физическим данным, то ничего особенного.
— Можно обыгрывать?
— Все можно, если хорошо стараться.
«Серебро» последнего первенства досталось французу Бенжамену Эннекену — 378 (170+208).
— Это что за пассажир?
— Этот давно выступает. Обыгрывал я его, и не раз.
Ну а «бронза» уехала в Польшу, к Адриану Зелиньскому — 376 (174+202).
— Знакомый парень?
— С этим раньше не выступал. Новый. Чемпионом мира в 2010 году был, так что клиент серьезный.
Так мы с Андреем быстренько провели ревизию наличных сил в мировой тяжелой атлетике в весе до 85 килограммов. Говоря о своих конкурентах, Рыбаков остался холоден, как линь. Его не интересуют другие, его интересует только вес собственной штанги.
— Насколько ты сейчас подходишь к своим лучшим весам?
— На тренировках 180 рвал, 200 толкал. Более или менее.
На февральском прикидочном Кубке страны Андрей выступал в категории до 94 кг и уверенно победил. Сейчас его собственный вес порядка 89 — 90, но сгонка никогда не доставляла ему больших хлопот. Кроссы он не бегает, в бане полдня не сидит. Просто ограничивает себя в калориях — и дело сделано.
Вес Рыбакова в нашей сборной, пожалуй, самый перспективный. Есть Вадим Стрельцов, растет и прибавляет Николай Новиков. Ну и, конечно, нельзя не вспомнить сегодня Сергея Лагуна.
Пока Рыбаков лечился, с чемпионатов мира 2009 и 2010 медали вез он: был и третьим, и вторым, подбирался к первому месту. И кто знает, возможно, два белоруса сумели бы подняться на лондонский пьедестал, если бы не тот горький случай. Сергей Лагун разбился год назад, 22 апреля, налетев в своем автомобиле на дерево.
— Я тогда на сборе в Чернигове был. Позвонили, сказали. Жуткая история, парень очень перспективный был...
Сам Рыбаков за рулем аккуратен. Впрочем, сегодня весь его путь заключается в поездке домой (из Стаек до Могилева порядка 180 километров). Да иногда в Минск с ребятами выберется развеяться.
— Для работы в Стайках созданы все условия? Есть жалобы?
— Проблем нет.
— А Андрей Арямнов вернулся?
— Нет пока. Вроде бы собирается на днях.
— Связь не поддерживаете, не созваниваетесь?
— Не знаю, может с кем и созванивается, со мной нет.
В мае пройдет чемпионат страны, по результатам которого будет официально объявлен состав на Игры в Лондон. Там уже надо будет показывать свои лучшие килограммы, и Андрей обещает постараться.
— Недавно ты сказал, что в Лондон поедешь за медалью.
— А как по–другому? Нужно добавлять еще. С нынешними результатами на парижском чемпионате мира я был бы вторым. Но на мир я ехал, потренировавшись совсем немного, начинал почти с нуля. Тяжеловато.
— Говорят, что техника рывка у тебя одна из лучших в мире.
— Вроде нормальная.
— А что самое главное в рывке?
— Я не знаю, у меня само как–то получается. Ловить надо штангу, чувствовать ее.
— О чем думаешь, когда готовишься к попытке?
— Ни о чем не думаю, о чем там думать? Когда на кураже, включается автомат. У нас все просто: что наработал, то и видно.
— Не разговариваешь со штангой?
— О чем? Просить ее, чтоб легче стала?
Чем дальше мы говорили, тем больше во мне крепло убеждение, что свой вес я еще не взял. И могу не взять. Крепкий орешек этот Рыбаков, железный такой морячок, пули от него отскакивают.
— Футболом не интересуешься?
— Бывает, смотрю.
— За кого болеешь?
Хохочет. Смеется, как будто я у него спросил про оперу Бизе.
— А как же могилевский «Днепр»?
— Так он же вылетел вроде из высшей лиги. Или остался? Никогда на футболе не был. На хоккей только пару раз ездил в «Минск–Арену».
— И как впечатления?
— Нормально. Интересно.
— У них знаешь какая зарплата? И на базе в Стайках они не сидят, в Швейцарские Альпы, если что, едут.
— Хоккеисты — это другой уровень. Они же спортсмэны.
— Лондон — твоя последняя Олимпиада?
— Все будет зависеть от выступления. И от здоровья, конечно.
— Сколько килограммом в день ты поднимаешь?
— Так я не считаю. Тонн 20 точно есть. Где–то так.
— Книги читаешь?
— Не особо.
— А музыку слушаешь?
— В принципе, да.
— Какую?
— Разную.
— И на концерт Стаса Михайлова пошел бы?
— Может, и сходил бы, а что?
— Аскетично, Андрей, вы тут живете.
— Да. Все спокойно и размеренно.
— На рыбалке давно был?
— Прошлым летом.
— Наловил чего?
— Ай, карасиков.
— Охота — не твой конек?
— Пока нет. Хотя мысль приобрести ружьишко имеется. После спорта.
— Ну а мечта–то у тебя есть? Не спортивная, а какая–нибудь хозяйственно–бытовая. Домик там, например, банька...
— У меня квартира есть в Могилеве, можно и там жить. На родине. Все знакомые, родня, чего куда–то ехать?..
И вот тут я ему сказал, что все: интервью окончено. Я сдался и бросил его пытать, а Андрей выдохнул и расслабился. До вечерней тренировки оставалось полчаса, а до Олимпиады чуть больше трех месяцев.
— Будет весело, — сделал свой прогноз на Лондон Рыбаков.
А я и не сомневаюсь.
