С удовольствием вспоминает юные и весёлые времена в Музыкальном театре Омска:
— Это сейчас в оперных театрах делают постановки, в которых артисты должны и на лошади скакать, и кувырок сделать, и на шпагат сесть, и в то же время блистательно исполнить партию. Когда я только-только пришел в оперу, моей задачей было встать там, где укажет режиссер, и хорошо спеть. Поэтому такие роли, как Остап Бендер или пес Мастино физически тебя раскрепощают, придают легкости, помогают поиграть, нащупать верную интонацию, полно раскрыть образ…
— Мои спектакли как дети, как пальцы на руке, — улыбается Владимир Геннадьевич. — Спрашивают: «Какой самый любимый?» А я отвечаю: «Какой у вас самый любимый палец?»
А начался фестиваль «Травиатой», в которой Владимир Петров исполнил партию Жоржа Жермона.
По традиции, за полчаса до начала спектакля в фойе бельэтажа открылась выставка, посвященная творчеству юбиляра, на которой он сам выступил в роли экскурсовода. Двенадцать колонн — двенадцать фотографий, увеличенных до размеров плаката, — двенадцать остановок на пути от «Севилького цирюльника» до «Князя Игоря». Ближе к концу вопросы сыпались, как медовые пряники из горячей печи. Уже прозвенел третий звонок, а публика всё не хотела расходиться.
Секрет, наверное, в удивительной искренности артиста. Часто слышишь от актёров о том, что любую роль они пропускают через себя. Но Владимир Геннадьевич в своих рассуждениях пошёл дальше и глубже. Он не стал отрицать, что сыгранные им сценические образы сильно влияют на его человеческую сущность:
Вживаясь в своих героев, Владимир Петров подмечает самые мелкие, но необыкновенно впечатляющие детали. Например, о боярине Григории Грязном — центральном персонаже «Царской невесты»:
— Он не полюбил — он взлюбил. «Взлюбил твою невесту». Он такой — либо всё, либо ничего.
Вот Владимир Геннадьевич говорит о жестоком и коварном бароне Скарпиа. При этом сам он, даже внешне — воплощение интеллигентности и порядочности, романтический красавец из старых советских фильмов. И голос у него тёплый, мягкий, задушевный.
Еще более сложная и драматичная роль — шут Риголетто.
— Я и не мечтал, что когда-нибудь его спою. Мне казалось, что это драматический спектакль, в котором не продохнуть. Но когда начинаешь знакомиться ближе с материалом, удивляешься, насколько удобно всё написано. Верди же сам был баритоном! Очень приятно, когда ты учишь роль и вдруг открываешь, что ее писали как будто для тебя.
С огромной теплотой говорит Владимир Геннадьевич о своих партнёрах по сцене, особенно о женщинах. Все знают, что баритонам в опере не так уж часто достаются любовные сцены. Гораздо чаще это конфликт, как в «Травиате» или в «Тоске», но тем глубже взаимопонимание и взаимное восхищение.
— И Гайда Наталья Викторовна по первости, как я приехал сюда. И Наташа Костенко здесь была, и Наташа Руднева. Таня Гаврилова очень теплая, очень нежная, очень музыкальная. Благодаря актёрам, каждый спектакль — то же самое наименование, но немножко другой получается. Потому что другие исполнители, другие акценты расставляются. Этим-то и ценен наш жанр…
Кто-то сетует, что покойный режиссёр Андрейс Жагарс перенес действие в современность. А мне через три с половиной года после премьеры необыкновенно интересно наблюдать, как хор, танцующий современные клубные танцы, точно попадает в музыку Верди, а герои в джинсах и коктейльных платьях органично выражают себя в знаменитых ариях и дуэтах. По крайней мере, я не ощущаю в этом ни малейшей проблемы и в финале заливаюсь слезами, как и положено честному зрителю. Пока не включили свет, бегу в гардероб, а вдогонку мне несутся долгие-долгие овации и крики «браво». Значит, спектакль понравился не только мне.
juliaandr@gmail.com
