Мне снится Койданово...
25.10.2008
Путешествие вместе с литераторами по местам, где прошло детство каждого, по нашей родной Беларуси...
Мне снится Койданово...
А теперь у тети Пели все хорошо, спит она рядом со своим Ясиком в Рубежевичах недалеко от костела, спят они вместе под аккуратными памятниками, на которых блестят одинаковые надписи: «От близких родственников». Только вот близких родственников у тети Пели и не было, если не считать родителей, которые спят вечным сном на одном с Пелей кладбище. Нет в Койданово Пели, нет того черного траурного платка, в котором ходила она по улицам. Почему в траурном платке? Да не было в Койданово похорон, которые бы обошлись без тети Пели. Никто так не умел плакать и голосить, как она. Когда голосила тетя Пеля — плач ее стоял от земли и до самого неба.
...снится Койданово.
Снится...
А вам снится другое. Вам снится свое, только вам принадлежащее. Пусть вам снится детство — ваша деревня или местечко, город или хутор... Пусть вам снится детство — время, когда вас любили.
Мне снится Койданово.
Камни... Камни... Они поднимаются на гору, они подставили широкие шершавые спины койдановскому солнцу и поднимаются на гору еврейского кладбища. Последним, кого похоронили на этом кладбище, был аптекарь Эня Цыкановский. Эня любил Лёдю, продавщицу с рембазы. На рембазе в небольшом домике под голубой крышей была лавка, в которой продавалось все — от кирзовых сапог и галош до сахара и селедки. Возле этой лавки и ждал лысоватый Эня свою Лёдю. Сначала Лёдя вроде и согласилась пойти за Эню. Да, на беду аптекаря, появился на рембазе молодой офицер. Стала красавица Лёдя ходить по койдановским улицам с высоким офицером, а лысоватый Эня зря приходил на рембазу. Не прошло и месяца, как загремел бубен на Лёдиной свадьбе. Офицер за свадебным столом сидел в черном штатском костюме. А Эня Цыкановский тем временем выпил в своей аптеке. Эня выпил не водки и не спирта за здоровье молодых. Эня выпил пол–литра уксуса, и его не спасли. Койданово говорило, что Эню Цыкановского понесут хоронить в белом мешке, но похоронили Цыкановского в гробу. А продавщица Лёдя со своим офицером съехала в Сибирь. Люди болтали, что офицер кинул Лёдю с двоими детьми, — болтать болтали, но мало кто верил.
Камни... Камни... Каменные ладони на плитах, каменные звезды... Год за годом, весна за весною врастают камни в землю. Тонкорогие белые козы пасутся на койдановском еврейском кладбище. Хитрые хозяева крадут камни и делают из них фундаменты для своих домов, но делают это приезжие и приблудные, потому как не сможет койдановский человек жить в доме, который стоит на еврейских памятниках. Другое дело, когда строили больницу и разбирали руины замка на Кальвинской горе, там люди брали и валуны на фундаменты, и кирпич. Но замок — это замок, а могилы — совсем другое. На Кальвинской горе тоже пасутся козы.
А что до Ярика Ясюкевича, так он потерял свою красоту случайно и неожиданно для всех. Варил он битум в железной бочке. Битум закипел и выплеснулся Ярику на голову, когда тот подкладывал дров в огонь под бочкой. Спасти Ярика спасли, он даже не ослеп, но о красоте его говорить уже не пришлось. После больницы Ярик начал пить и скоро превратился в одно из серых существ, каких много толпится возле дверей магазинов в вечном желании опохмелиться. Сначала Ясюкевича жалели, а потом постепенно начали обходить стороной. Вот такая судьба была у самых красивых людей в Койданово. Судьба дала Ярику и Вале красоту, а потом с дьявольской жестокостью забрала ее.
Мне снится... Или скорее мною снится Койданово.
А почему оно снится мне? Ищу ответ и не нахожу. Придет время, я найду его, а пока думаю: мне снится Койданово, потому что я там родился и рос, пока не пошел в школу. В школе... Но это другой мотив, другая песня. Школа мне не снится. Снится Койданово — земля, где закопали мою пуповину.
И пока я далеко от своего местечка, оно мне снится...
На нашей улице собрались положить асфальт. Машины навезли песка и глины. Мы с Антосем Киселем, прячась за кучами песка, кидались глиняными комками и грудками. Я лежал на песке и слушал, когда Толик кинет грудку, чтобы сразу вскочить и бросить в него. Лежал я долго, пока не услышал голос Киселя:
— Володя...
Я решил, что игра закончилась, и высунулся из укрытия. Большой ком глины ударил меня по голове. В сознание я пришел от холодной воды, которой меня поливал Антось Кисель.
— Я ж тебе кричал: «Володя, не вылазь, Володя, не вылазь», а ты взял и вылез...
Мне снится Койданово.
Заметка краеведа
Дзержинск — город в Минской области, центр Дзержинского района. Находится в 38 км к юго–западу от Минска, у ж/д станции Койданово. На 2006 г. — 24,8 тыс. жителей. Впервые упоминается в летописях в 1442 г. как Койданово. Название дано от имени татарского хана Койдана, чье войско, по преданию, было разбито здесь. В 1588 г. в Койданово были замок и ратуша, 2 корчмы, 4 водяные мельницы, 6 улиц. В 1613 году на Гаштольдовой горе возведен Койдановский кальвинский собор, во второй половине XVIII века — костел св. Анны, во второй половине XIX века — Покровская церковь. Город делит на две части р. Нетеча. Известен действующий в Дзержинске Белорусский государственный архив кинофотодокументов. Работают завод «Агромаш», швейная и текстильная фабрики.
Адам ГЛОБУС.