Миры Галины ЧЕРНОБАЕВОЙ

Мир детства
-- Родилась в Минске, -- рассказывает о себе актриса. -- В роду есть русские, украинские, татарские, даже французские и немецкие корни. Но я воспитана на белорусской культуре. Всегда понимала ее величие. Мурашки бегут по коже, когда звучат лирические стихи Максима Богдановича, когда Владимира Короткевича читаю, когда смотрю русскую классику на белорусском языке…
В нашем роду людей искусства не было. Первым стал папа. Он -- артист театра оперы, народный артист БССР Виктор Чернобаев. Кстати, скоро будет праздновать пятидесятилетие творческой деятельности. Правда, и его мама была очень артистичной, прекрасно пела, но на ее долю выпала война и двое детей на руках.
Золото на кухне
-- Самая крупная личность среди всех моих учителей –- это мой отец. Все нормы жизни у меня от него. От мамы тоже, конечно, но что касается творческой стороны –- и природа отцовская замешана, и темперамент. У него не просто большой талант, он богом поцелованный. И когда  уезжал на гастроли или в командировку, наш дом застывал и ждал его. Возвращался папа -- жизнь снова начинала бить ключом. И, конечно, значительна роль в моей жизни и папиных друзей, актеров. Тогда был «золотой» период белорусской оперы. И все это «золото» собиралось у нас на кухне. Они работали день и ночь в театре, а вечером снова начинали петь вместе.
Педагоги у меня были прекрасные -- Георгий Андреевич Волков, Алла Шагедевич. Повезло работать с такими замечательными артистами, как Геннадий Гарбук, Татьяна Мархель. А какие в РТБД замечательные молодые артисты!
Мир первых дорог
-- Как я выбирала профессию? У меня с этим целая история. Очень хотела стать балериной. Меня бы взяли в балетное училище, но папа меня не отпустил -- не было безупречных данных: прыжок хороший, а шаг маловат, да и простужалась часто. Но в последний год учебы в школе поняла, что, кроме как в театральный, никуда идти не хочу. Я попала к изумительному педагогу Владимиру Маланкину. Он проводил отбор с зимы и возился с поступающими до лета, чтобы точно понять, кто подходит к актерской профессии, а кто нет. Ведь на экзамене комиссией часто совершаются ошибки. Я оказалась в числе его учеников, но успела попасть всего на три его занятия. Он умер. Поступить с первого раза в театральный не удалось. Но вторая попытка оказалась удачной. Потом стала работать артисткой Белгосфилармонии, в театре «Дзе-Я?» у Николая Трухана. Это были замечательные годы. Часто бывали на гастролях в других странах. И сейчас с РТБД, куда я пришла восемь лет назад, много выступаем на международных фестивалях.
Мир других жизней
-- Роль настоятельницы монастыря в спектакле «Пьемонтский зверь» для меня непростая. Вообще театр –- это сложно. Ты должен «проживать» жизни других людей. И чтобы сделать это правдиво, нужно присвоить их судьбу, найти в них, по Станиславскому, «зерно» -- то, о чем бы хотел сказать людям. А передать на сцене атмосферу жизни в монастыре было сложно вдвойне -- зал у нас в большинстве своем светский. С точки зрения церковной, «Пьемонтский зверь» -- это история жертвоприношения во имя веры. Это тема, выше которой, на мой взгляд, мало что существует. Вера –- это то, что делает человека человеком. Чрезвычайно сложно было работать над этой ролью еще и потому, что мне, живущей в современном мире, надо было понять, как мыслит моя героиня. А она -- титан духа. Чтобы одного человека привести к вере, она рискует взять на себя жизни других людей. Если представить себе эту женщину и меня, то моя фигура ничтожно мала по сравнению с ней. Энергии, которые идут от этого человека на протяжении спектакля, имеют невыносимую для светского человека величину, хоть я думаю, что не все люди в зале даже в конце спектакля понимают его суть.
Замуж за Театр
Есть такое понятие: режиссер видит актрису или не видит. Как мне кажется, Валерий Анисенко, художественный руководитель РТБД, меня видит. Сейчас работаем над спектаклем по роману Владимира Короткевича «Каласы пад сярпом тваім». Там я сыграю Надзею Клейну, женщину самобытную, с жестким характером.
А в жизни я очень ранима, все-таки специальность накладывает свой отпечаток. Когда долго работаешь на сцене, становишься человеком без кожи.
Для меня работа в театре -- как длительный брак. Сначала есть период страсти, потом она проходит, есть недовольство друг другом и боль, и счастье. Без любви в этой профессии ты не просуществуешь даже неделю. Есть такие профессии: она опостылела тебе, но съездил в отпуск –- и как-то полегче. А тут если не любишь, то -- как к людям выйдешь? В те мгновения, когда ты знаешь, что зал тебя слушает и дышит вместе с тобой, испытываешь счастье. Вот ради этого и оттачивают свое мастерство артисты.
Мир удивлений
-- Преподаю в университете культуры технику речи и искусство слова. Молодежь –- это прекрасно! Мне интересно с ними, такими разными, со своим видением жизни. Я ничего не требую от своих студентов. Научить ничему нельзя, можно только предложить знания. Это касается любой профессии. Большинство моих студентов так трудятся! Поднимаются на еще больше ступенек, чем я ожидала.
Важно уметь видеть в людях что-то уникальное, интересное. Последние герои моих удивлений –- студенты.  Я им предложила сделать композицию по рассказам немецкого автора Вольфганга Борхерта. Он был убит «фашисткой машиной», поскольку никогда не стеснялся высказывать мысли, противоречащие режиму. Его убили не сразу, хотя могли. Отправляли в штрафбат, судили. За пять лет мучений он оставил книгу рассказов, где через него говорит поколение немецких 18-летних мальчиков, которые окончили школу и сразу пошли на фронт. Среди них уже в первые годы войны никого почти в живых не осталось. Я была изумлена, насколько мои студенты, готовясь к композиции, смогли прочувствовать трагедию людей, лишенных будущего.
Мир семьи
-- Реально ли быть счастливой и в профессии, и в семье? Отвечаю: да. Это мой случай. Мне повезло с мужем. Мы с ним учились вместе. Он –- актер ТЮЗа. Мы с ним во всем «паплечнікі». Дети наши –- музыканты. Маша заканчивает консерваторию, а сын Арсений увлекается аранжировкой, ему предстоит поступать в этом году. Идем по жизни с девизом: «Делай, что должно, и будь, что будет!»