Статистика — дама бесстрастная. Но, случается, и ее цифры пишутся эмоциональными чернилами. Как эта: если бы мы помянули минутой молчания каждого погибшего в Великую Отечественную войну, мы бы замолчали на 38 лет. Я не знаю, кто это подсчитывал, да и не важно. Я представила себе нас, молчащих. Забывших о криках, ссорах и обидах, о собственных несчастьях и о том, что нам просто кажется несчастьем, если мы разучились смотреть в небо.
О чем мы бы думали в этом молчащем строю? Я — о карте, немецкой карте железных дорог, наверняка трофейной, которую случайно отыскала в папином офицерском планшете, когда перебирала его фронтовой архив перед тем, как передать память о дедушке его любимому внуку. Две пометки сделаны на той карте папиной рукой. Красным карандашом поставлены птички у польского города Честнохова и чехословацкого Нимбурга. А потом синим чернильным карандашом отмечен путь от первого города до второго. Могу только предполагать, что именно так двигался пехотный полк, которым командовал отец, закончивший войну не в начале мая, а почти в конце. Потому что топала пехота из самой Польши, чтобы громить уже после победы чехословацкий котел гитлеровцев. Есть фотография, на которой капитан Григорий Степанович Пересыпкин с друзьями в Нимбурге. Когда с фашистами было покончено. Небритые, лохматые, в пропыленных гимнастерках и сапогах... “Какие красивые лица, — сказала моя коллега, увидев это фото на моем рабочем столе. — Умели же тогда снимать...” Думаю, не в мастерстве фотографа дело. Это лица выживших и победивших.
“Ах, война, что ж ты сделала, подлая: / стали тихими наши дворы, / наши мальчики головы подняли, / повзрослели они до поры, / на пороге едва помаячили / и ушли — за солдатом солдат... / До свидания, мальчики! Мальчики, / постарайтесь вернуться назад”. Бабушка Акулина Андреевна, уральская казачка и очень верующий человек, перекрестив, проводила на войну троих сыновей. И все вернулись живыми!
Да, а мне довелось как-то побывать на Олшанском кладбище в Праге, где были похоронены советские солдаты, погибшие в боях в том котле и умершие от ран уже после окончания боев. В 1968-м, когда в столице Чехословакии была сделана попытка избавиться от большевистского режима, кладбище варварски разгромили. Но сами чехи восстановили его, и меня между могил водил один из тех, кто до сих пор зажигает лампады памяти 9 мая и раскладывает у надгробий идущие сотнями от родственников из разных концов бывшего Союза открытки для нашедших на чешской земле вечное упокоение.
38 лет — это полжизни целого поколения, которое за этот срок может выучиться, нарожать детей, построить не один дом и посадить целый лес деревьев. Может все. И лишь потому, что остались на войне навечно те, кого раз в году, когда зацветают сады, поминаем мы одной большой минутой молчания.
А вам было кого вспомнить в минуты, пока звучали в нынешний День Победы залпы праздничного салюта?
Встречаемся по субботам.
Поговорим!
