Говорят, в «допросах с пристрастием» лично участвовал сам Берия. Ярость за происходящее, растерянность, а порой и липкий страх, убийственная неопределенность ближайшего будущего – все это, в одночасье обрушившееся на державный Олимп, сублимировалось в ненависть к человеку со звездами в черных танковых петлицах. Человек держался мужественно, с хладнокровием обреченного. Сорвался лишь однажды, когда уставшие и сбившие кулаки инквизиторы потребовали у него признания в шпионаже в пользу Польши и Германии. Бесстрастные протоколы свидетельствуют, что тогда человек, с трудом разлепив запекшиеся губы, прохрипел короткое: «Суки вы!..»
Команданте из Кологривского уезда
Дмитрий Григорьевич Павлов родился в 1897 году в затерянной в дремучих костромских лесах под Кологривом деревушке Вонюх, в бедной крестьянской семье. Можно ли считать его баловнем судьбы? Наверное, да, если это расхожее определение вообще применимо по отношению к людям, родившимся в России на переломном рубеже тех веков. Какой уж тут баловень, когда впереди – голод, разруха и война, война, война… Война, к которой постоянно готовились и… постоянно оказывались неготовыми. Словно какой-то крест России, испытания, ниспосылаемые свыше.
Первую мировую Дмитрий Павлов прошел в 120-м Серпуховском пехотном полку, дослужившись до старшего унтер-офицера.
В Красной армии – с декабря девятнадцатого. Окончив Костромские пехотные курсы комсостава, сражался на Южном фронте под предводительством Фрунзе, штурмовал Перекоп, потом громил махновцев. С 1923-го – Туркестан, 6-я Алтайская кавбригада и полный прилагающийся к этим обстоятельствам набор: раскаленная пустыня, отчаянные рубки с басмачами, тяжелейшая малярия, едва не стоившая жизни.
В июне 1928-го по окончании Академии им.Фрунзе Дмитрий Павлов получает назначение на Дальний Восток, в Даурию, где принимает 75-й кавалерийский полк. Пока ничего головокружительного. Тридцатилетний командир полка – явление в те годы обычное, таких в Красной армии сотни. Тут и новая заваруха подоспела. В боях на КВЖД молодой честолюбивый командир заявляет о себе делом: его полк наголову громит противника в нескольких боях, обеспечивая успех всей бригады. Павлова заметили и… приказали сменить коня на коня железного, при этом, правда, особенно не обласкав: после окончания Академических курсов технического усовершенствования начальствующего состава в Ленинграде в 1934-м он получает назначение в Гомель, на все ту же должность командира полка. На этот раз 6-го механизированного. Шесть лет, наполненных успешной учебой, победоносными боями и образцовым состоянием вверенных войск оставаться на одной ступеньке! Явная пробуксовка, причиной которой современники считали резкий, неуживчивый характер, прямоту, неумение и нежелание комполка лизать мягкие места начальству.
Комбригом он становится только в тридцать семь, получив под начало 4-ю отдельную мехбригаду, командовать которой ему, впрочем, довелось недолго.
В октябре тридцать шестого комбриг Павлов повел в бой танковую бригаду в далекой Испании…
«Команданте Рауль», «команданте Хорхе» очень скоро стал живой легендой всего республиканского фронта, эдаким испанским мини-Жуковым: солдатская молва гласила, что там, где появляются танки русского команданте, всегда приходит победа.
Советские летчики, артиллеристы, танкисты… Очень многих из них судьба вознесла с ратных полей Гренады, Гвадалахары и Андалузии на сияющие высоты, с тем чтобы совсем скоро низвергнуть в пропасть небытия и забвения. Сполна испил чашу сию и Дмитрий Павлов…
«Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин…»
Военная карьера вдруг словно сорвалась с тормозов и понеслась в заоблачные выси. Летом тридцать седьмого комбрига Павлова срочно отозвали в Москву, и уже в декабре он становится сразу начальником Автобронетанкового управления
(АБТУ) РККА. Звание комдива карьерный поезд пролетает без остановки: в петлицах вспыхивают сразу три ромба комкора! Произошедшее, впрочем, думаю, вполне объяснимо: за окном – тридцать седьмой год, «чистка» в армии идет полным ходом, повсюду, от полков до самого верха, чуть ли не каждый день возникают зловещие вакансии. Удивительно ли, что молодой боевой командир, храбро сражавшийся под Перекопом и с басмачами, громивший на КВЖД «белокитайцев», проявивший отвагу и оперативно-тактическую сметку в Испании, стремительно пошел в гору? Поспособствовало этому и «правильное» крестьянско-бедняцкое происхождение. А дальше вообще дух захватывает…
В июне сорокового года сорокатрехлетний генерал-полковник Павлов принимает Западный особый военный округ, второй по мощности в РККА.
Чтобы понять, какое «хозяйство» досталось Дмитрию Григорьевичу, не командовавшему до этого ни армией, ни корпусом, ни даже дивизией, приведу несколько цифр. Западный особый военный округ включал в себя всю Белорусскую ССР и Смоленскую область. В его составе находилось 671 165 человек личного состава, 14 185 орудий и минометов, 3345 танков разных типов.
В конце декабря 1940-го была проведена большая оперативная стратегическая военная игра. Целью ее стало изучение возможного развития событий при существующем положении вещей в случае агрессии против СССР с запада. «Красными», то есть армией отражения агрессии, командовал генерал-полковник Павлов. «Синими» – генерал армии Жуков. Результаты игры ошеломили Сталина. В течение двенадцати условных суток «красные» потерпели сокрушительное поражение, а местами были и попросту разгромлены. Ровно через полгода все это, как страшное дежавю, во многом повторится, только уже не на штабных картах, а в реалиях настоящей войны.
Тогда же, вскоре после игры, проанализировав свой, пока еще в кавычках, разгром, Павлов обратился в Москву с рядом предложений. Дмитрий Григорьевич считал необходимым отвести из Белостокского выступа основные силы 3-й, 4-й и особенно 10-й армий, отодвинуть от госграницы склады ГСМ, боеприпасов и продовольствия, принять срочные меры к приведению рокадных дорог в надлежащее состояние. В ответ командующему войсками округа посоветовали не паниковать, а лучше помнить, что он-де танкист и как ему надлежит действовать, «когда нас в бой пошлет товарищ Сталин». С необходимостью улучшить рокады, правда, согласились. Но «не сейчас, в данный момент нет возможности». Другого момента не дали немцы…
Павлову же присвоили звание – генерал армии. Согласитесь, для только что вдребезги разбитого, пускай условно и по картам, военачальника это выглядело как насмешка. Сорок четыре дивизии ЗапОВО остались там, где их застала декабрьская штабная игра.
Канны, которых не было
Двадцать второго июня 1941 года Западный особый военный округ стал Западным фронтом.
Грубейшая, роковая стратегическая ошибка советского Генштаба в определении направления главного удара противника выявилась уже в первые часы войны. Основной удар вермахт наносил не на киевском, как предполагалось в Москве, а на белорусском направлении. Достаточно беглого взгляда на карту, чтобы понять, что немцы были бы полными идиотами, если бы не попытались с юга и севера подсечь Белостокский выступ, буквально набитый советскими войсками. Но немцы идиотами не были, а поэтому произошло то, что и должно было произойти.
Создав в полосах обороны советских 3-й и 4-й армий пяти-, шестикратное превосходство в силах, противник начал быстрое продвижение вперед, сминая нашу оборону и оставляя в отчетливо наметившемся полукотле 10-ю армию генерал-майора К.Голубева. Наспех организованные контратаки недоформированных механизированных корпусов успеха не имели. Создалась более чем реальная угроза Минску…
В III веке до нашей эры Ганнибал в сражении при Каннах искусным обходом с флангов окружил римскую армию и наголову ее разгромил. С тех пор Канны вошли в учебники военного искусства как имя нарицательное, обозначающее маневр на окружение и уничтожение противника. Создать Канны в Беларуси в первые дни войны было едва ли не ключевым моментом всего плана «Барбаросса».
В Ставке Верховного Главнокомандующего, издавшей вечером 22 июня хрестоматийно-нелепую Директиву № 3 по переходу в решительное контрнаступление, этого не понимали. Зато это понял генерал армии Павлов.
Германское командование решило использовать Минск в качестве своеобразного живца-приманки. Оно полагало, и не без основания, что сдача столицы Беларуси через несколько дней после начала войны просто не укладывалась в голове Сталина. А значит, Западный фронт будет удерживать Минск всеми имеющимися силами и средствами, опираясь на расположенный перед городом Минский укрепленный район. Это позволило бы немцам, ослабив фронтальный натиск, использовать освободившиеся войска для захлопывания клещей в районе Борисова.
Дмитрий Павлов, потерявший управление над сотнями тысяч людей (признаем это!), бросился спасать свои войска от окружения и полного истребления. Как мог, как умел это делать вчерашний комбриг. На все попытки связаться с ним штаб фронта растерянно отвечал: «Командующий в войсках…»
Чем же занимался в те страшные дни комфронта? Сбивал в боеспособные отряды выходившие из окружения разбитые части. Лично водил в контратаку танковый батальон. А чего вы хотите? Комбриг… И еще настоящий мужик. Только глубоко несчастный…
28 июня по приказу Павлова войска Западного фронта оставили Минск.
Из ввергнутой в шок Ставки на Западный фронт вылетел главный инквизитор Красной армии – армейский комиссар I ранга товарищ Мехлис. В кармане его кителя лежали готовые поскрипционные списки: начальник штаба генерал-лейтенант В.Климовских, командарм – генерал-майор А.Коробков, другие генералы штаба фронта. За номером один числился генерал армии Д.Павлов.
Полесские Канны у немцев не получились. Пробившиеся из полуокружения советские дивизии отходили на рубеж реки Березины…
Момент истины
В шахматах есть такое понятие – «гамбит». Это жертва фигуры ради спасения партии. Бывают гамбиты и в военном деле.
Чем, сдавая Минск в 1941-м, рисковал генерал армии Павлов? Всем. Более того, подписывал себе смертный приговор.
«В чьих руках Бобруйск?» – спросил Г.Жуков в одном из последних разговоров с Павловым по телефону ВЧ. Тот не стал вилять, искать виноватых или на что-то ссылаться. «Товарищ генерал армии, – твердо ответил командующий Западным фронтом, – в чьих руках Бобруйск, я не знаю…»
В этом горьком «я не знаю» было все: и признание поражения, и потери управления войсками, и готовность отвечать персонально за все случившееся. Это был момент истины. Страшный и неотвратимый.
История не знает сослагательного наклонения. Но все же рискну нарисовать сценарий того, что было бы в случае битвы за Минск.
Основные силы Западного фронта были бы окружены западнее Минска, прижаты к Припятским болотам и неизбежно уничтожены. И не случился бы в июле «Сталинград на Днепре», как сегодня называют героическую оборону Могилева, и не было бы Смоленского сражения. А в августе немцы бы выкатились напрямую к Москве. А дальше и думать не хочется. Нет, нашествие все равно бы остановили и повернули вспять, но только где и какой ценой?..
…Генерала армии Д.Павлова и практически весь его штаб расстреляли в Москве 26 июля 1941 года.
