Милые бранятся, соседи тешатся...

В виртуальном пространстве вполне конкретно сцепились два публициста. Паша и Саша. Хотя, если быть точным, Паша Шеремет ничего такого, возможно, и не думал: написал очередную «нетленку», где по обыкновению всех пообзывал и прошелся каленым железом, да и успокоился. Но в сечу кинулся Саша Старикевич. Набросился, как Тайсон на Холифилда. Если б мог — точно б ухо откусил. Такое у него профсоюзное неистовство к инакомыслящим.

А об чем шум и драка?

Уважаемые оппоненты не поделили оценки т.н. «социального марша» и роли в нем того мощного отряда коммунистической партии, которую возглавляет местный вождь и учитель Сергей Иванович Калякин.

Шеремет посчитал «социальный марш» событием почти что эпохальным, чем–то вроде грандиозной стачки 1905 года, а Старикевич — наоборот, каким–то цунами в пивной бутылке.

Ничего плохого, конечно, в том, что ребята идейно поругались, нет. Дело молодое. Плохо, что оба при этом подали детям плохой пример. И я думаю, что надо замедлить шаг, остановиться, и даже задуматься. Потому что драчка двух публицистов того заслуживает. В смысле наводит на некоторые раздумья.

И вот почему.

В нынешнем году вполне закономерно вспоминают события 70–летней давности, сталинско–ежовскую вакханалию 1937 года. Публикуются бесконечные списки жертв и исполнителей, кипит возмущенный разум, но в привычной спешке забывается, что подвалы Лубянки и минской внутренней тюрьмы НКВД были, в абсолютном большинстве случаев, последней и заключительной пересадкой, логичным итогом многочисленных «внутрипартийных», «литературных», «философских» и иных дискуссий. Потому что бесстрашные дискутанты (Каменев, Зиновьев, Голодед, члены группы «Молодняк» — список бесконечен) отстаивали, как правило, свои позиции не доводами типа «сэр, вы не совсем точны», а пролетарским гиком: «Немедленно прекратите ваши вражеские вылазки!» И добавляли глухо: «Почему молчит товарищ прокурор?»

Прокурор, в том числе самый главный, в галифе и мягких сапожках внимательно прислушивался и мотал на ус...

Чем в итоге закончились «боевые дискуссии» 20 — 30–х годов? Интересующихся адресую в архивы «Мемориала».

Так что?

Неужели нельзя поспорить даже по самой острой теме и не оскорблять оппонента, и тем более не шельмовать, не пришивать ему политических ярлыков?

Неужели история ничему не учит?

Ну не согласен Саша Старикевич с Пашей Шереметом. Бывает, дело, повторю, житейское. Так убеди сомневающегося, приведи изящные аргументы, блесни эрудицией. Нет же, куда как сподручнее гаркнуть на оппонента следовательским басом и пригрозить разоблачением, как «врага народа»! И когда особенно сказать нечего, а может, и нечем, то пишет Старикевич бестрепетной рукой: «...Кто–то ведь может сказать, что из–за гражданина РФ Павла Шеремета торчат ушки спецслужб, только российских...»

Читателю не надо разъяснять, кто этот загадочный «кто–то»...

Славный агентурный пассаж насчет «ушек» является всего лишь ответом на утверждение Шеремета, что за Милинкевичем (которого, собственно, так страстно и защищает Старикевич) «стоят поляки».

Уф–ф–ф...

Хорошо все–таки, что на дворе спокойная осень 2007 года, и в дверь не постучат сержанты госбезопасности из Секретно Политического Отдела, оперативно откликавшиеся 70 лет назад на доносы. Особенно когда в них звучали ключевые слова «спецслужба» и «поляки».

Но все равно плохо, когда будят лихо...

Гораздо интеллигентнее было бы, повторяю в сотый раз, поспорить и культурно, и доказательно, и вполне по–джентльменски. Свои же люди, в конце концов.

И один — личный момент.

Темпераментному Саше Старикевичу для ущучивания врагов мало разных там «ушек спецслужб». Он, кроме Шеремета, хочет прибить еще и... «Советскую Белоруссию». Он загоняет Шеремета в угол невыносимо тяжким, как гирей по голове, обвинением — мол, сайт «Белорусский партизан» превратился... в «Советскую Белоруссию». То есть суши, гражданин Шеремет, сухари...

Утверждение вполне параноидальное. Но все–таки не дотягивает до «ушек спецслужб». И на том спасибо. Поэтому расцениваю недоношенную мысль Старикевича как обычный энурез.

Хотя кротко замечу: ребята, рвите друг другу чуприны хоть до полного изнеможения. Воля ваша. Но не чепляйте, пожалуйста, газету, которая не имеет никакого отношения к вашим отношениям. Пардон за тавтологию, конечно... Тем более что я вас, хлопцы, в глубине души нежно, по-девичьи, люблю...