Милошевич вынес приговор Западу

Слободан Милошевич родился в Сербии 29 августа 1941 года. Окончил Белградский университет. В 1970—80-е гг. занимал различные посты в Союзе коммунистов Югославии. В 1987 году возглавил Союз коммунистов Сербии. В 1989 году избран президентом Сербии, в 1992-м переизбран на тот же пост. В 1997 году стал президентом Югославии. В 2000 году покинул этот пост после выборов, которые вызвали серию конфликтов и на которых избирательная комиссия в конце концов объявила победителем Воислава Коштуницу. Милошевич был арестован 1 апреля 2001 года в Белграде, доставлен в Гаагу и выдан Международному трибуналу. Он обвинялся в военных преступлениях во время межэтнических войн периода распада Югославии.
Слободан Милошевич сразу был неудобным ответчиком: осудить его Гаагскому трибуналу было необходимо, но так, чтобы тень преступлений в ходе разбирательства не пала на обвинителей. Заключенный защищался самостоятельно. Причем демонстрировал знание дела и доказательность. Заседания переносились 22 раза. По этим и другим причинам процесс выглядел странным: казалось, шла игра то ли в правосудие, то ли в политику, и не будет ей конца. Репортажи о ходе суда напоминали опостылевший мексиканский сериал. Судя по ним, доказать виновность лично Милошевича стороне обвинения было достаточно проблематично. Аргументов, обещанных прокурором Карлой дель Понте в ходе первых слушаний, явно не хватало, и почти два года трибунал “собирал” обвинение. Милошевич же, воспользовавшись правом вызывать свидетелей, подал список из 1200 имен, среди которых были Клинтон и Блэр, Шредер и Олбрайт и другие политики, включая российских. Когда пошли первые свидетели защиты — всплыла информация об источниках финансирования албанских отрядов (это доходы от продажи наркотиков и помощь некоторых стран Запада). Дальше — больше. Подсудимый стал говорить весьма неудобные для суда и его покровителей вещи — о зависимости трибунала от Фонда Сороса, НАТО и ряда исламских стран. Он напомнил также, что Сорос финансировал “Освободительную армию Косова”. Со стороны обвинения, естественно, не было желающих предавать подобные факты широкой публичной огласке. Тем более что за время, пока шел этот вялотекущий процесс, положение обвинения еще усугубилось. В марте 2003-го коалиция начала войну против Ирака. Разгорелись скандалы вокруг Гуантанамо и Абу-Граиб, тайных тюрем ЦРУ на территории ряда европейских стран. Чьей вины больше? О какой объективности и непредвзятости суда в таких условиях может идти речь? Создавалась опасность, что, если бы процесс дошел до “последнего слова”, Милошевич мог заиметь трибуну для очень серьезного обличения Запада — фактов в руках предостаточно.
Словом, процесс явно складывался не так, как хотелось бы его устроителям. А кому надо лишний раз расписываться в приверженности к политике двойных стандартов? И мировое сообщество вынуждено было смиренно наблюдать за этой судебной волокитой, пока внезапная кончина гаагского узника не поставила в ней точку.
Сейчас, пока нет окончательного заключения медэкспертов (предварительное указывает на инфаркт миокарда), все гадают, что же это было: смерть от болезни? убийство? самоубийство? Немало разговоров о том, что будет с делом бывшего подсудимого. Ближайшие дни дадут ответы на многие вопросы. Но уже сегодня есть темы для вполне определенного разговора.
В первую очередь о самом трибунале. Он так и не выполнил свою миссию. Это факт. Некоторые политики считают, что его авторитет умер вместе с главным подсудимым. Но обвинители теперь могут с облегчением вздохнуть. Доведи они дело до приговора, неизвестно еще, чем он мог аукнуться для реноме Запада, который сам по уши погряз в преступлениях против мирных людей. Оправдать бывшего лидера Югославии трибунал тоже не мог из соображений политической конъюнктуры. Российский генерал Леонид Ивашов, один из свидетелей по делу Слободана Милошевича, убежден, что “оправдание Милошевича автоматически ложится обвинением на НАТО”. Запад в свое время сделал из Милошевича символ европейской военной преступности, теперь он этот символ потерял.
Смерть Милошевича явилась своего рода приговором тем политическим силам Европы и их заокеанским партнерам, которые любят порассуждать о демократии, гуманизме и правах человека, но сами попирают их принципы, когда речь идет о собственных интересах. Мир убедился в бесполезности такого международного суда, который, будучи вынужден действовать избирательно, превращается в посмешище. И хотя сейчас в Гааге уверяют, что судебный процесс подходил к концу и приговор мог быть вынесен уже в начале лета, в это верится с трудом.
Запад и здесь проявил последовательность в отношении к России. Российские врачи были готовы в Москве оказать больному узнику помощь, о которой он просил, власти гарантировали его возвращение в Гаагу по первому же требованию суда. Но было отказано. И наивно полагать, что Карла дель Понте сама проигнорировала российскую инициативу. Это Запад в очередной раз показал Кремлю свой гонор. Что, кстати, не понравилось российской элите. Судей, отказавших бывшему президенту Югославии в лечении, необходимо привлечь к ответственности, считает вице-спикер Госдумы Владимир Жириновский. Он также заявил, что будет требовать ликвидации самого Гаагского трибунала, который “не имеет никакого правового статуса и является судилищем”. При этом политики обращают особое внимание на то, что кончина Милошевича — третий случай в этой тюрьме. До этого здесь двое сербских деятелей покончили с собой. Поэтому не исключено, что инициатива о ликвидации трибунала и передаче всех подобных дел под юрисдикцию национальных судов может быть поддержана в других странах.
Любое зло должно быть наказано. Но преступление требует доказательств в объективном суде, который действует по справедливости, а не по чьей-то политической воле, какими бы светлыми лозунгами эта воля не прикрывалась. Смерть освободила Милошевича от унизительного для него процесса и его возможного итога. Все же он не был объявлен преступником. Не был приговорен к пожизненному заключению за преступления против человечности. “Нюрнберг” не получился. 64-летний Слободан Милошевич предстал перед другим судом. Где все равны.