Миллион в чемодане

Эта история случилась в те годы, когда наша страна называлась Союзом Советских Социалистических Республик.

До перестройки оставалось четыре года, а вся страна только-только оплакала умершего генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева - целую неделю был траур, по телевизору показывали один балет, а счастливые дети не ходили в школу.

В то далекое и спокойное время, согласно статистике, каждый гражданин в год съедал по 8 килограммов 860 граммов сливочного масла, 23 килограмма 200 граммов мяса и изнашивал одну треть болоньевой куртки или плаща. Кстати, о болонье. Ткань эта, впервые изготовленная в Италии и названная в честь города-изготовителя, произвела настоящий фурор на рынке мировой моды. Куртки, плащи, даже головные уборы захлестнули магазины и бутики всего мира. Исключение составлял СССР. Все модницы и модники гонялись за вожделенной болоньей, но лишь счастливые единицы могли похвастаться новинкой сезона. Внезапно ситуация резко изменилась. На вещевых рынках городов, прозванных тогда в народе барахолками, стали появляться красивые вещи из болоньи с лаконичными этикетками "Made in Italy". К московской Олимпиаде, прошедшей в 1980 году, уже вся страна радостно щеголяла в якобы заграничных одеждах.

Борис Михайлов попал в поле зрения сотрудников органов внутренних дел довольно давно. Еще будучи подростком, он с товарищами грабил товарные составы, идущие со всех концов необъятной страны в столицу, чтобы оттуда быть перераспределенными обратно. Сейчас это слово уже подзабыто, но раньше вместо принципов рыночной экономики действовал принцип распределения. Распределяли все: блага, продукты питания, квартиры, наряды и многое другое. Борьке тогда за его художества распределили четыре года "малолетки". Говорят, колонии перевоспитания для малолетних преступников - самые жестокие среди колоний. Никого еще они не перевоспитали, но почти всем искалечили жизнь. Борьке потом крупно повезло. Отсидев почти год, он попал под амнистию 1953 года. Сталин умер.

Вообще со смертью вождей Коммунистической партии у Михайлова связаны основные переломы жизненного пути. После смерти Сталина в характере Бориса произошла разительная перемена. Раньше он был бесшабашным веселым подростком, теперь же стал вдумчивым, серьезным юношей. Колония ли так повлияла на Михайлова или же он действительно решил перевоспитаться, неизвестно, однако после освобождения Борис с отличием окончил среднюю школу, отучился в техникуме и пошел работать на завод "Серп и молот". На заводе молодой рабочий быстро завоевал авторитет среди коллег и вскоре выдвинул инициативное предложение: организовать уборку территории завода, вроде субботников. Инициативу снизу поддержали, как тогда было принято говорить, наверху, и уже через месяц фотография Бориса Михайлова с носилками в руках красовалась на стенде заводской стенгазеты. При этом никто почему-то не задавался двумя вопросами: куда вывозился мусор с территории завода и почему рабочие так стремились на эти субботники по уборке территории? Ответ на эти вопросы появился неожиданно только через три года. Новый инспектор по надзору углядел торчащую из кузова выезжающей за ворота завода машины с мусором лопату. Ругаясь на нерадивость рабочих, только что закончивших очередной субботник и отмечающих это событие в ближайшей пивной, инспектор вытащил лопату, поковырял ею в кузове машины и обомлел. На дне кузова лежали готовые запчасти.

В ходе следствия было установлено, что запчасти вывозились в расположенный недалеко от завода ангар, где перегружались на другую машину. Это все, что знал водитель. Рабочие, участвовавшие в субботниках, вообще ничего не слышали о запчастях, вывозившихся с завода. Однако они рассказали на следствии любопытную деталь. После каждого субботника, проводившегося регулярно раз в месяц, Борис Михайлов водил их в пивную, где угощал за свой счет, а на прощание давал еще по червонцу и по бутылке водки. Вот такой получался субботник, льющийся, согласно строкам заводской стенгазеты, из самого сердца трудового коллектива.

Михайлову дали год условно. С завода он, конечно же, ушел. После этого, проработав какое-то время сантехником (недолгое, но достаточное для того, чтобы понять, что это не его призвание), Борис устроился заведующим на овощную базу. Не прошло и трех месяцев, как, освоившись, он организовал систематическое списывание якобы сгнивших овощей и фруктов. На самом деле гнилые овощи бесцеремонно продавались стоявшим в бесконечных очередях простым людям, а хорошие, качественные, развозились по рынкам, где продавались втридорога.

Вообще все, на чем Михайлов заострял свое внимание и старался нажиться, он пытался организовать в систему. Систематическое получение дохода стало его коньком. Наладив систему списывания и перепродажи овощей и фруктов еще на нескольких базах, Борис обратил свой взор на легкую промышленность, находившуюся в те годы в зачаточном состоянии. Стране хронически не хватало модной одежды. В Москве по улицам разгуливали, не стесняясь, стиляги. И Михайлов открыл в подвале одного жилого дома на Сретенке маленькую фабрику по пошиву одежды. Руководить фабрикой он приставил своего товарища, прекрасного менеджера и изобретателя Романа Оленева. Роман на выданные ему Борисом деньги накупил швейных машинок, немного переделал их в своем гараже - и получилась настоящая швейная фабрика с поточным методом работы, способная за один час полностью перестроить направление выпуска продукции. Например, если девушки шили демисезонные пальто и внезапно поступал заказ на рубашки, то полчаса тратилось на изготовление лекал, полчаса - на переустановку швейного оборудования, и все: через час появлялись первые рубашки, самые модные, с острыми длинными краями воротничков, набивками и большими манжетами.

Организовав первую фабрику, "тeневой" цеховик уже не мог остановиться и тут же организовал вторую. Главная проблема в то время заключалась не в организации производства, а в сбыте готовой продукции. И тут Михайлов проявил просто выдающиеся способности. Познакомившись на даче с тогдашним директором ГУМа Николаем Аниськиным и разговорившись с ним под шашлычок и водочку, Борис узнал, что, оказывается, торговые базы относятся к Главснабу, а магазины, торгующие одеждой, - к Министерству торговли.

- Удивительно, - сказал Борис, жуя шашлык.

- Нет, это не так удивительно, Боренька, - продолжил рассказ директор ГУМа, - как то, что имеется такой товар, который у нас называется емким словом "непродажка". Мы при всем желании не можем его продать.

- Как так? - удивился Борис.

- Это такие шедевры нашей легкой промышленности, о которых, помните, Боренька, говорилось в анекдоте про мужчину, выбиравшего жене сарафан. "А нет ли у вас ситчика повеселее?" - спросил он. А продавщица ему в ответ: "Да у нас, мужчина, все товары - обхохочешься!"

- Да вы диссидент, Николай Федорович, - со смехом объявил Борис. - Но какое отношение имеет неходовой товар к различным ведомствам подчинения?

- А такое, что при непродаже в течение года мы обязаны вернуть товар на базу, то есть товар из одного ведомства переходит в другое, - закончил мысль директор ГУМа и мечтательно произнес: - Вот бы этим воспользоваться.

И Михайлов предоставил ему такой шанс. Для начала Борис договорился со знакомым директором торговой базы в подмосковном городе Красногорске. Какие-то двадцать километров от Москвы, а торговая база относится не только к другому ведомству, но и к другому областному подразделению. Так, подстраховавшись со всех сторон, хитрый цеховик начал продавать через ГУМ, центральный магазин страны, изделия своих подпольных фабрик. Происходило это так. ГУМ официально продавал вместо залежалого товара прекрасную и модную одежду Михайлова. Затем отправлял годовую "непродажку" на базу в Красногорск. Там ее получали и тут же пересылали обратно в магазин. Подшив документы о возврате товара и получив якобы новый товар с базы, директор ГУМа изымал из касс деньги и делил их с Михайловым.

Таким образом в Москве реализовывались огромные партии болоньевых изделий. И все были довольны: директора магазинов, руководители торговых баз, покупатели, Михайлов, в общем, все. Кроме прокуратуры. А также КГБ. Дело в том, что в последние годы своего пребывания в СССР в качестве его гражданина Борис стал активно покупать у спекулянтов валюту. Причем это были только американские доллары. Подобными действиями Михайлов и привлек к себе внимание. На него стали собирать досье. В КГБ решили для начала немного припугнуть "теневого" цеховика, да не тут-то было. У Бориса к тому времени набралось огромное количество нужных связей. Его квартира на Тургеневской площади, огромные пятикомнатные хоромы в старинном особняке с высокими потолками, настоящим камином и замечательным балконом, выходившим прямо на памятник Грибоедову, была знаменита и гремела по всей Москве. Блистательная "золотая" молодежь, дети партийных вождей, передовые умы, творческая интеллигенция, иностранцы, красивые женщины - все собирались гостеприимным хозяином за обильным столом в квартире на Тургеневской площади.

Да и время уже было не то, чтобы ни за что сажать человека в тюрьму. А Михайлова действительно было не за что. Подпольные фабрики по пошиву одежды руководились Романом Оленевым. Ему потом, кстати, дали шесть лет с конфискацией имущества. (В колонии Роман изобрел гениальный по простоте и скорости работы деревораспилочный станок.)

Товар же заменяли и подменяли директора магазинов и торговых баз. При чем же здесь Михайлов? От слежки он не прятался, но на передаче денег его поймать не могли. Да и как поймаешь человека, который получал за свой товар деньги во время очередной вечеринки с участием дочери Брежнева? Такой фокус даже Игорь Кио, знаменитый иллюзионист, не смог бы придумать. Конечно, в то время всякая слежка немедленно прекращалась.

Итак, Борис Михайлов начал активно покупать американскую валюту. Он понимал, что ничто не вечно в этом мире, и когда престарелый генсек Брежнев умрет, его шаткое прикрытие от КГБ будет разрушено. Поэтому, тщательно взвесив все "за" и "против", Борис подал документы в посольство США на эмиграцию. Вечером того же дня квартиру на Тургеневской площади посетил широко известный в узких кругах полковник КГБ Сергей Александрович Иванов.

- Хороший кофе, - оценил полковник гостеприимство хозяина знаменитой квартиры.

Борис усмехнулся

: - Еще чашечку, Сергей Александрович?

- Да, спасибо. Хороший у вас кофе, Борис Владимирович.

- Вы повторяетесь, Сергей Александрович, но все равно спасибо.

- Я не повторяюсь, а подчеркиваю, что вы любите красиво пожить.

- Да, люблю, - признался "теневой" цеховик.

- Так вот, я думаю, что за всей этой красивой жизнью, за этим кофе...

- Натуральным, в зернах.

- За всем этим кофе, натуральным, в зернах, за этой прекрасной квартирой... Там у вас что за телевизор?

- "Сони", японский.

- Ах да, как я сразу не догадался! За этим японским "Сони" стоит обычная жизнь мелкого жулика на нетрудовые доходы, - с пафосом закончил полковник КГБ, сам себе напоминая Пал Палыча Знаменского из популярного в те годы телесериала "Следствие ведут знатоки". - Помните, Борис Владимирович, что бы вы ни делали, мы будем следить за вами. Хотите выехать в Америку, пожалуйста. Только до отъезда советую не делать никаких глупостей.

- Спасибо за совет. И огромное вам спасибо за предупреждение, - искренне поблагодарил полковника Михайлов.

Прошло не более полугода после этого визита, как умер Леонид Ильич Брежнев. Как потом писали в прогрессивной перестроечной прессе, стук неловко опущенного в могилу гроба с телом генсека возвестил страну о начале нового времени. У Михайлова к тому времени уже скопился один миллион долларов США. Наружная слежка, не скрываясь, ходила за ним по пятам. Правда, вечеринки с участием "золотой" молодежи страны пока еще не разгоняли, но Борис предполагал, что это ненадолго. Поэтому он ускорил процесс выдачи ему визы на выезд путем дачи взяток некоторым должностным лицам посольства. Кроме того, сам посол частенько заезжал к Борису в гости, дабы пообщаться с различными людьми искусства и науки.

И вот настал долгожданный день - Михайлов получил визу. Перед ним сразу же остро встала задача: как вывезти деньги? Про вывоз миллиона он лишь однажды читал в романе "Золотой теленок" Ильфа и Петрова, но это был неудачный вариант. В свое время, чтобы как-то расширить свой кругозор о Соединенных Штатах Америки, Борис взял у посла почитать книжку, содержавшую краткое изложение различных законов и поправок в законодательстве США. Эта тема была близка "теневому" цеховику. В глубокой задумчивости перелистывая книгу, Борис искал хоть какую-то лазейку. Понятное дело, что ни о каких пластиковых карточках в то время не могло быть и речи. И тут Михайлов наткнулся на один небольшой абзац, который давал прекрасную возможность законного вывоза денег.

На следующее же утро он отправился к известному на всю Москву изготовителю кожаных изделий армянину Фрунзику Геворгяну. Фрунзик держал свою мастерскую на улице Горького, ныне Тверской, около Елисеевского магазина. Наружное наблюдение сообщило, что Борис пробыл у Геворгяна двадцать минут и отъехал. К мастеру тут же приехал полковник Иванов.

- Фрунзик Арменович, - представившись и предъявив корочки, спросил полковник КГБ, - скажите, что заказал у вас только что гражданин Михайлов?

- Борис Владимирович заказал у меня два чемодана, - спокойно ответил мастер. - Я вас знаю, вы знаете меня, поэтому сразу скажу, что чемоданы будут с двойным дном.

- Когда вы должны сделать заказ?

- Через неделю.

- До свидания, Фрунзик Арменович, - попрощался полковник КГБ и ушел.

Надо добавить к этому, что Борис сообщил Геворгяну, что за ним следят и, возможно, будут интересоваться заказом, поэтому он советует ничего от чекистов не скрывать.

- Ошибся, - потирая руки, высказал вслух мысль полковник Иванов.

У полковника уже давно стала навязчивой идея поймать "теневого" цеховика на чем-нибудь крупном и посадить надолго, а тут такой случай подворачивается - прямо по "Золотому теленку" с подпольным миллионером Корейко.

Всю неделю неотрывно следили чекисты за Михайловым, а тот закрывал свои дела и носился по всему городу как угорелый. Наконец чемоданы были готовы, и Борис, заехав к армянину, забрал заказ. "Наружка" зафиксировала на фотопленку, как объект (Михайлов) выходит из подъезда дома, где находилась мастерская, с двумя новенькими чемоданами, садится в машину и едет к себе домой на Тургеневскую площадь.

Вечером того же дня Борис устроил в своей квартире большой праздничный ужин. Кроме многочисленных друзей и знакомых, он пригласил посла Соединенных Штатов Америки, а также ряд сотрудников консульства. Вечер удался на славу. Только под утро гости стали расходиться, тепло прощаясь и обнимая Бориса, зная, что видят его в последний раз.

Попрощавшись и проводив гостей, Михайлов собрал чемоданы, сел в заранее вызванное такси и уехал в аэропорт. Надо ли упоминать, что таксист был сотрудником комитета.

Началась стандартная процедура таможенной проверки. Полковник КГБ Сергей Александрович Иванов напряженно ждал, нервно вышагивая по кабинету начальника таможни аэропорта. К таможеннику подошел со своими чемоданами стоявший в очереди Михайлов.

- Прошу вас отойти вон к тому столу для полного досмотра, - приказал таможенник.

Около стола уже стояли двое сотрудников КГБ. Недалеко еще один сотрудник держал наготове кинокамеру. Борис спокойно поставил на стол чемоданы.

- Досматривайте.

Через полчаса в кабинет начальника таможни вошел один из сотрудников весь в поту. На вопросительный взгляд полковника он пожал плечами

: - Объект пуст.

- Все осмотрели?

- Так точно. В обоих чемоданах имеется двойное дно, но там ничего нет. Ни денег, ни драгоценностей, ни иных ценных предметов. У него вообще при себе только одежда и бумаги американского посольства на въезд.

Полковник нервно заходил по кабинету.

- Самого осматривали?

- Так точно. Чист. Что будем делать?

- Что-что. Отпускайте, - махнул рукой полковник.

Михайлова со скупыми извинениями пропустили. Борис весело помахал рукой в кинокамеру и пошел к секции посадки.

Как только самолет приземлился в Америке, Борис Михайлов сразу же отправился в один из департаментов федеральной резервной системы США, где предъявил одну из бумаг, выданных ему посольством. Эта бумага являлась свидетельством о непредумышленной порче банковских билетов США, подписанным послом и несколькими сотрудниками посольства в СССР в качестве свидетелей порчи. Оказывается, в законодательстве США имеется пункт о том, что в случае порчи и невозможности последующего восстановления денежных знаков при свидетелях, официальных лицах, находящихся на государственной службе в высоком ранге, не менее трех человек, при предъявлении юридически оформленного свидетельства с заверением юриста (а посол США обладает подобными полномочиями) денежные знаки должны быть выданы федеральной резервной системой США в полном объеме.

В порче же полковник смог убедиться, примчавшись из аэропорта на квартиру Михайлова и поворошив в камине огромную кучу обгоревших и истлевших долларов США.

Вот такая история.