Палатка, костер, гитара... Романтика студенческой юности еще недавно формулировалась именно так. Пресловутые клубы самодеятельной песни размножались, как грибы, три аккорда были освоены каждым, способным держать гитару.
Сегодня, когда набираешь в поисковике «авторская песня», попадаешь на сплошные вопли и причитания. Жанр деградирует, мутирует, уходит... Жалобно цитируют слова одного из зубров авторской песни Александра Городницкого:
Одиночки с гитарой теперь никому не нужны.
Голоса их негромкие нынче и вовсе ослабли.
Невозможно услышать дрожание тихой струны,
Там, где громко рокочут дуэты, хоры и ансамбли.
С другой стороны, авторская песня, как и стихосложение, никуда по определению деваться не могут — самовыражаться люди не перестанут. Только на конкурс музея Янки Купалы «Купалаўскiя вакацыi», одним из организаторов которого является «СБ», подавались сотни заявок на участие. И все же жанр остается как бы в тени, хотя в нем есть свои профессионалы. Именно они и пришли поговорить о сегодняшнем дне белорусской авторской песни. Для бардов Алеся Камоцкого, Алексея Нежевца и Инны Пересецкой этот жанр — давно уже не хобби, у всех есть опыт выступлений не только в Беларуси, победы на престижных конкурсах.
Итак, четыре участника, четыре вопроса, одна тема.
1. Можно ли говорить о деградации жанра?
Л.Рублевская: Конфликт между «отцами–основателями», утверждающими, что в их времена трава была зеленее, а барды круче, и «измельчавшей сменой» ненов. Говорят, что появилась эстрадная авторская песня, а та, первозданная, времен Окуджавы, исчезла. В принципе, в любом жанре происходят сегодня две параллельные тенденции: профессионализация ранее любительских явлений вроде КВН, и наоборот. Барды, поющие при поддержке целого оркестра, и известные музыканты, не владеющие нотной грамотой, уже никого не удивляют.
А.Камоцкий: Бессмысленно спорить, что такое «настоящая» бардовская песня и имеет ли право существовать «ненастоящая». Кризисы во всех жанрах происходят постоянно. Ответ на то, что было раньше, курица или яйцо, один: и то и другое можно съесть.
А.Нежевец: Безусловно, проблема присутствует. Вот Митяев — пел под гитару, потом появился у него второй музыкант, третий. Теперь он стал шоу–звездой, и большая часть любителей отнесла его к попсовым артистам, как и Розенбаума. Но главное — любая качественная авторская песня при должном подходе может стать замечательной эстрадной композицией. Из эстрадной попсовой песни обратный ход далеко не всегда возможен.
И.Пересецкая: Не из любой бардовской песни можно сделать эстрадную композицию, как не всякий профессионал с музыкальным образованием способен написать хит. На момент сочинения «Бесаме мучо» автору было семнадцать лет, и это единственная песня, которую он сочинил. Автор всем известной «Ламбады» стал министром культуры Боливии.
Л.Рублевская: Кстати, авторскую песню упрекают, что из нее ушла глубокая поэзия, которую заменила музыкальная техника. А ведь Окуджава хвалился тем, что знает всего три аккорда.
А.Камоцкий: Разве песни Высоцкого проиграли, когда их аранжировали?
А.Нежевец: Большинство молодых авторов, которые на общей волне попытались создать группы, набрать профессиональных музыкантов, аранжировать песни, чаще всего проигрывали в художественном смысле. Они воспитаны уже на другой культуре и не чувствуют песню. Можно говорить о кризисе жанра в смысле падения общего духовного уровня.
И.Пересецкая: Не согласна. Есть кому держать планку: у нас есть молодой бард Евгений Барышников, Татьяна Белоногая, Алесь Камоцкий... Не нужно бояться современных технологий. Я часто занимаюсь аранжировками белорусских народных песен, и не похоже, что это им вредит. Как–то слушала ирландскую фолк–группу Брайана Финнегана, думала — песня старинная, оказалось — написана сейчас. И чем она хуже?
Л.Рублевская: В авторской песне часто привлекает именно национальная составляющая. С каким удовольствием слушают кельтские песни и стилизацию под них! Наши фолк–музыканты пользуются большой популярностью за рубежом.
А.Камоцкий. Конечно. Человек вначале принадлежит какому–то народу, а потом — всему человечеству. То, что у нас многие забывают о своем, плохо. Знаю случаи, писал человек песни на белорусские тексты, потом решил: нет, буду работать на Москву! Просит: «Перепиши мне все на русский!» Могу переписать... А смысл? Разве язык исполнения помешает или поможет? Украинские музыканты с успехом поют по–украински — «Океан Ельзи», «Вопли Видоплясова»... Мы слушаем «Битлов», даже если по–английски ни в зуб ногой.
И.Пересецкая: Когда автор сочиняет песни на национальном материале — это, так сказать, «плюс восемьдесят к мане».
2. Нужны ли людям «тихие песни под гитару»?
Л.Рублевская: Прочитала на сайте российского барда предложение давать концерты авторской песни по скайпу. Типа восстановится камерность, доверительность...
И.Пересецкая: Ну и что? Уроки музыки часто дают по скайпу.
А.Нежевец: Мир изменился, а песня осталась та же. Нельзя сказать, что те «песни у костра» собирали огромные залы потому, что были лучше тех, что создаются теперь. Да, было время, Юлий Ким приезжал сюда и собирал полный концертный зал «Минск». Но если бы он приехал сегодня — собрал бы он столько же публики? Да сто человек максимум придет.
А.Камоцкий: Двадцать — тридцать лет назад не барды собирали залы, а люди были готовы собраться...
Л.Рублевская: На все, хоть сколько–нибудь неофициальное, с протестным подтекстом. Помню, как в 1990–х ломились на Данчика, который был открытием: надо же, в Америке есть бард, который поет белорусские песни.
А.Камоцкий: Моду определяли и технические возможности. В 1960–х толпы слушали поэтов, которым было достаточно микрофона. Потом — бардов, с двумя микрофонами. Потом технические возможности стали расти и на площадку вышел рок.
Л.Рублевская: Давайте еще вспомним, какими тиражами выходили литературные журналы... Конечно, времена меняются. Артист должен подстроиться под публику. У вашего проекта «Дзiвасiл», Ирина, модный стиль транс, Камоцкий перепевает на белорусском языке «Шумел камыш»... Еще очень мне нравится: «Фраераў смярдзючых скубла на анучы Мурка, як канкрэтная чума»...
А.Камоцкий: Есть на моих концертах и другое. Авторская песня сродни шаманству. Когда шаман камлает, медитирует, простым людям за ним не уследить, он делится этим только с избранными. А если шаман с бубном вышел перед публикой — это уже эстрада. Никто толком не понимает, что он делает, но ритм воздействует сильно.
Л.Рублевская: Если это «шаманство» для избранных, кто приходит вас слушать?
А.Камоцкий: Мои залы — это двести — триста человек, где на два часа создается доверительная, семейная атмосфера. Авторская песня должна усадить людей глубже в кресла, а эстрадная — поднять из этих кресел, чтобы подтанцовывали.
Л.Рублевская: Авторская песня — могучий механизм для популяризации национальной поэзии. Знаю, что Алексей часто поет песни белорусских поэтов, Наума Гальперовича, Евгении Янищиц, Франтишка Богушевича, Василя Жуковича... У Камоцкого программы по стихам Бородулина и Короткевича. У Романа Яроша и Алеся Костеня — по Короткевичу, Сысу... Группа «Нельга забыць» поет Короткевича, Богдановича... Группа «Дзiвасiл» написала композиции по «Ладдзi роспачы». В конкурсе «Купалаўскiя вакацыi» есть отдельная номинация — песни на стихи Янки Купалы.
А.Камоцкий: Авторская ли это песня?
А.Нежевец: Это одна из функций авторской песни. Стихи находят меня, а не я стихи. Авторскую песню основали не три аккорда, а профессионалы, и в первую очередь от литературы. Городницкий, Высоцкий, Галич, Окуджава...
А.Камоцкий: Вспомним и белорусского поэта Сергея Новика–Пеюна, автора песен «Зорачкi», «Вальс над Шчарай».
3. Бард — профессия или хобби?
А.Нежевец: Это не самодеятельный жанр. С одной стороны, основатели — прекрасные поэты, с другой — профессионалы вроде Сергея Никитина сделали «композиторское» направление авторской песни.
Л.Рублевская: Не самодеятельный — значит, на нем можно зарабатывать. Но чтобы слушатели купили билеты, надо сделать имя. Все ли из молодых, кто участвует в конкурсах авторской песни, смогут ею прокормиться?
А.Камоцкий: Единицы. Сделать имя — кропотливая, долгая работа.
И.Пересецкая: Не нужно забывать, что из этого жанра выкристаллизовался еще один — песня ролевая. Она возникла от увлечения кельтикой, фэнтези. Есть еще бард–рок — украинская группа «Пятница», наш Евгений Барышников.
Л.Рублевская: Как каждый из вас пришел к жизни профессионального барда?
А.Камоцкий: Я окончил философский факультет, попробовал работать по специальности. Но песня была как болезнь. Неизлечимая. Я бросал ее, пытался жить как все. Не получается. А то, что за твою болезнь тебе еще и что–то платят...
Л.Рублевская: Вообще–то все известные музыканты «лабали» — в ресторанах, на свадьбах...
А.Камоцкий: Не все.
И.Пересецкая: Но все пробовали.
А.Нежевец: И в подземных переходах тоже.
И.Пересецкая: Переходы — это отдельное явление! Каждый музыкант должен к этому прикоснуться.
А.Нежевец: Только некоторые там застревают на всю жизнь.
Л.Рублевская: Замечательное название для статьи: «Соловьи подземных переходов»!
И.Пересецкая: Можно еще играть на улицах.
Л.Рублевская: Помню фильм про такую певицу из подземного перехода в киноновелле «Дорога», с Гариком Сукачевым. Мафия, разборки...
И.Пересецкая: Мы с таким не сталкивались. Когда с подругой играли на флейтах в переходе, милиционеры покупали у бабушек цветы и дарили нам.
А.Нежевец: Конечно, в Москве у музыкантов, которые поют в тамошних «подземках», все поделено.
А.Камоцкий: Мой знакомый в Лондоне попытался сыграть на улице, только комбики поставил — подошел полицейский и спросил лицензию. Оказывается, там, чтобы петь на улице или в переходе, нужно получить лицензию, и твое творчество будет рассматривать художественный совет.
И.Пересецкая: Такое много где, в Германии, например. А в Варшаве мы совершенно свободно пели в Старом Мясте не для того, чтобы заработать, — а потому, что когда я вижу что–то новое, впечатляющее, мне хочется тут же сыграть.
А.Нежевец: В Лионе я тоже сидел на улице, играл — и никто меня не трогал, никаких лицензий не требовали.
А.Камоцкий: В Гданьске у Ратуши среди нищих калек сидел парень с гитарой и табличкой: «Я здоровый, собираю на пиво». И ему подавали!
Л.Рублевская: Люди любят стеб и готовы платить за издевательство над собой.
И.Пересецкая: Есть такой коллектив, называется «Ленинград». У них в программе пункт: «выступление голыми». За отдельную плату.
А.Нежевец: Я начал петь, когда учился в Лицее БГУ, потом на мехмате. С моей подачи в БГУ прошел первый фестиваль авторской песни в 1999 году. И на первый же тур пришло сто двадцать участников. Потом организовался клуб авторской песни, и это занимало все мое время.
А.Камоцкий. Так о каком кризисе жанра говорить, если один клич, брошенный в народ, собирает 120 творческих единиц?
А.Нежевец: Но в 2005 году пришло уже 20.
А.Камоцкий: То есть все–таки кризис?
А.Нежевец: По количеству — возможно.
4. Какие перспективы у авторской песни?
И.Пересецкая: Авторская песня сегодня — самый главный, на мой взгляд, жанр. Мы недавно вернулись с Алтая, участвовали в фестивале «Этно–2013», на который собираются тысячи зрителей.
Л.Рублевская: Главный–то главный, а интересно, при филармонии есть хоть один бард?
А.Нежевец: Галина и Борис Вайханские, например. Обычно нас не замечают. Мы же не выступаем каждый день по радио, телевидению.
Л.Рублевская: Слышала, что некоторые наши барды мечтают иметь свой канал, как в России.
А.Нежевец: Не знаю насчет канала, а концерты авторской песни могли бы звучать на самых главных площадках страны.
А.Камоцкий: Да совсем нам не обязательно быть при какой–то официальной организации. Зачем мне такой статус? Даже касательно эстрады, всегда были коллективы, которые занимались «чесом» по стране, зарабатывали деньги, и те, кто только время от времени давал концерты. Мои триста человек на мой концерт всегда придут.
Л.Рублевская: Остается приучить людей каждый вечер заказывать себе по скайпу барда?
А.Нежевец: Необходимо в первую очередь поддерживать фестивальное движение. В духовном, нравственном воспитании авторская песня незаменима.
И.Пересецкая: Нужен меценат.
А.Нежевец: И все же хотелось бы, чтобы это был не просто бизнесмен, директор какого–то предприятия, а государство, чтобы выделялись какие–то средства из бюджета на развитие авторской песни.
Л.Рублевская: Но вы же понимаете, что кто платит, тот и заказывает музыку. А в авторской песне обязательно есть неформальная, протестная составляющая.
А.Нежевец: Не соглашусь.
А.Камоцкий: Протест — это значит, ты против чего–то. А все дела, которые начинаются против чего–то, ни к чему нормальному не приводят. Любое дело должно начинаться за что–то.
А.Нежевец: На мой взгляд, будущее за авторской песней, которая пропагандирует вечные ценности. Неужели такие понятия — любовь, здоровый патриотизм — нельзя взять на вооружение всем?
И.Пересецкая: Средневековый бард Рейнмар фон Бренненберг жил при короле, писал песни на заказ и параллельно острые песенки–фельетоны. На его гербе был соловей в клетке. Бардовская традиция — это мудрец вроде белорусского лирника, который ходил по городам и селам и рассказывал истории философского, воспитательного склада. Суть одна, исполнение может быть разным. Есть виды авторской песни, где необходимо музыкальное образование. Очень интересный проект — «Мятна», вокалистка Оля Чайковская пишет стихи, композитор Юрий Кругликов — электронную музыку, создает целые симфонии. Если бы этому проекту симфонический оркестр...
Л.Рублевская: Как–то не вяжется с образом авторской песни. От трех аккордов — до оркестра...
А.Нежевец: Авторская песня — живой организм, начиная с 1980–х она впитала в себя все возможные музыкальные и поэтические направления.
А.Камоцкий: Не думаю, что лирники, встречаясь где–то на перекрестке дорог, садились и начинали рассуждать о кризисе лирницкого дела.
Л.Рублевская: Это был серьезный тайный орден, они регулярно сходились на встречи, обсуждали и репертуар, и свои цеховые дела, и политику.
И.Пересецкая: Ну так в Беларуси и на «чаротках» собирались — простые люди, которые играли на тростниковых дудках или окаринах.
А.Нежевец: Душа просто болит за многих бардов, у которых нет выхода на зрителя. Не у всех же есть способности организовать себе зал! Из–за этого многие загибаются. У нас нет рекламы! Мне постоянно задают вопросы: а почему мы о вас раньше не слышали?
И.Пересецкая: Как профессиональный музыкант могу ответить цитатой из фильма «Служебный роман»: «Людмила Прокофьевна, вы же женщина, потерпите!» Если музыкант хочет стать известным, услышанным, он этого добьется. Помню, как моя мама, инженер, не могла понять мой образ жизни, ее это шокировало. Меня часто спрашивают родители моих учеников: отдавать ребенка «в музыку» или нет? Ответить сложно, если сами родители с этим не связаны. Их ребенок окажется в другом мире, так слепого котенка бросают в озеро... А жаловаться, что тебя не слышат... Кому надо — услышат.
А.Нежевец: Не согласен. Если так рассуждать, приходим к оправданию несправедливости. Я знаю много настоящих музыкантов, которые так и не стали услышанными. Кто–то спился и умер. Я знаю не меньше двух десятков людей, которые были бы классными артистами в жанре авторской песни, но, увидев ситуацию, перестали этим заниматься, пошли крутить гайки на заводах, торговать на рынках.
И.Пересецкая: Я не думаю, что социум в этом виноват. Да, я тоже хандрю время от времени. Но это условия, в которых мы живем. Если считать их изначально ненормальными, это будет еще один повод ничего не делать.
А.Камоцкий: Условия, в которых живет артист, никогда не могут быть «нормальными». У творческого человека всегда есть «сопротивление среды».
А.Нежевец: Не согласен.
И.Пересецкая: Я могла зарабатывать деньги в другом месте. Но я сознательно иду на то, что, допустим, не смогу возить детей в Турцию отдыхать, потому что мне нужно купить музыкальный инструмент.
А.Камоцкий: Одному социум мешает, другому нет.
Л.Рублевская: И чем тут помочь? Создать некий благотворительный фонд, предоставляющий на халяву репетиционные залы, инструменты, записи?
А.Камоцкий: Это утопия.
А.Нежевец: Вы просто предлагаете смириться и жить как придется.
А.Камоцкий: Как раз те, кто, вместо того чтобы заниматься авторской песней, пошел крутить гайки, смирились.
А.Нежевец: И мне их жалко.
А.Камоцкий: И мне жалко, но моя жалость им ничего не добавит.
И.Пересецкая: Приходит мальчик, просит: послушайте мою игру. Натура холерическая, худенький, пальцы ломает... Берет гитару — и вдруг такое выдает! «Что вы мне посоветуете?» Я говорю: «Если бы у меня были деньги, я бы прямо сейчас отдала несколько тысяч евро на развитие вашего искусства. Но вам придется добывать их самому. Ни мама, ни папа, ни социум, ни министры не помогут артисту достучаться до людского сердца».
А.Камоцкий: Проще всего сидеть на диване перед компьютером и трубить на весь мир: «Как вы все плохо делаете, нужно не так!»
И.Пересецкая: Одна девочка говорит: «Если бы я десять лет играла на флейте, как ты, я бы лучше, чем ты теперь, играла!» Ну так кто ей мешал? За границей такие вопросы не возникают. Если человек умеет что–то, его уважают.
А.Нежевец: Хочу, чтобы общество поняло: авторская песня — серьезный профессиональный жанр.
Л.Рублевская: То есть возврата к кострам не будет?
А.Камоцкий: Традиционная авторская песня — не только костры, но и кухни.
А.Нежевец: Скоро я еду на самый главный и крупный в мире фестиваль авторской песни — Грушинский. Будем там петь у костров.
И.Пересецкая: А свитер купил?
А.Нежевец: Зачем?
Л.Рублевская: Ну как же Грушинка без образа — костер, свитер грубой вязки, борода, «изгиб гитары желтой»...
И.Пересецкая: Борода у Алексея уже есть.
А.Камоцкий: Ну, это главное!
А.Нежевец: На Грушинском фестивале теперь тоже есть прекрасно оборудованные сцены с аппаратурой.
Л.Рублевская: И нам в Беларуси нужна своя Грушинка.
А.Нежевец: У нас она фактически уже есть. Та же самая бард–рыбалка, которая проходит в этом году в последние выходные июля. Четыре года проводится, но, к сожалению, освещают ее слабо. Есть фестиваль «Зеленый Гран–при» в Гродно, где проходят прекрасные творческие мастерские.
И.Пересецкая: Наши барды выступают в Белостоке, на «Бардовской осени», на фестивалях в Литве, в России, в Украине.
А.Камоцкий: Авторская песня будет жить, и в центре ее останется человек с инструментом. Проверка проста: посади барда на табуретке перед сотней людей, и пускай он со своим инструментом сможет час удержать их внимание. А если он собирает тысячные залы со своим шоу, а сидя вот так, один на один со зрителем, — ничего не сможет, это не бард.
Советская Белоруссия №131 (24268). Четверг, 18 июля 2013 года.
