Как нельзя изменить характер коварной и непредсказуемой Горыни, встречи с которой мы ждем с немалой опаской
Стахово попрощалось с нами проливным ночным дождем и шквальным утренним ветром. Он к тому же встречный, и это значит, что шестидесятипяти-километровый переход до устья Горыни, по которой мы и должны подняться к Давид-Городку, займет времени гораздо больше, чем планировалось: уже сейчас яхта зарывается носом в крутую волну, а следующему в кильватере «Соколу» приходится прилагать немало усилий, чтобы погасить естественную парусность и идти строго по фарватеру.
Удивительно, но плохая погода совсем даже не помеха для отдыхающих и рыбаков, чьи импровизированные стоянки и палаточные городки мы время от времени встречаем. Как и расстояния, которые надо преодолеть, чтобы оказаться на реке, которая становится все шире и краше, – населенных пунктов на обоих берегах Припяти нет абсолютно никаких. Это дает мне повод заметить члену нашего экипажа, заведующему отделом гигиены Пинского зонального центра гигиены и эпидемиологии Владимиру Ващуку, что самой чистой рекой Беларуси Припять остается в том числе или даже благодаря тому, что протекает она по местам не столь населенным, и человеку трудно до нее добраться, чтобы, как это часто водится, оставить после себя горы мусора, срубленные деревья, непотушенные кострища, разводы бензиновых пятен на чистой воде.
Владимир Владимирович, в принципе, с этим соглашается, мы констатируем, что уровень нашего, скажем так, экологического самосознания еще, увы, далек от идеального. Эту тему мой собеседник развивает дальше, опираясь на вполне конкретный опыт работы в своем районе.
— По большому счету, органы санэпиднадзора должны отслеживать и контролировать три вещи: чем человек дышит, в каких условиях работает и как питается. В этом перечне и для Пинского района, и всего Припятского региона актуальным является последний пункт, а если конкретней – вода. Не речная, не та, которая после процесса очистки сбрасывается в Припять, – здесь все в порядке, даже в летнее время мы не закрываем свои городские пляжи и так далее. Беспокоят шахтные колодцы, те, из которых берут воду жители. Издавна как-то повелось, что большинство из них расположено во дворах, рядом с сараями, из них поят скот, рядом складируют навоз и так далее. В Пинском районе таких 13 тысяч, и практически в каждом мы фиксируем значительное, часто до десяти раз, превышение содержания нитратов, чрезмерное накопление которых в организме чревато осложнениями онкологического профиля, заболеваниями крови. Решение проблемы и простое, и сложное одновременно. Самое простое – каждый год откачивать воду из колодцев и дезинфицировать их. Самое сложное – убедить самих жителей, что делать это нужно для сохранения их же здоровья. Меры убеждения, разъяснительная работа, скажу честно, не всегда помогают. Один из вариантов решения проблемы, который активно используется, — строительство водопроводов в деревнях и селах. Здесь, в свою очередь, тоже есть две сложности.
В районе 80 населенных пунктов с числом жителей менее ста человек, и прокладка труб сюда, в отличие от центральных усадеб и крупных деревень, требует немалых финансов. Второе – в водопроводной воде фиксируется превышение содержания железа. Это значит, что нужно строить станции обезжелезивания. За последние два года их построено четыре, в ближайшей перспективе запланировано строительство еще десяти, — анализирует ситуацию Владимир Ващук.
Разговор наш от проблем загрязнения, скажем так, бытового, естественным образом перетек к вещам более серьезным — радиоактивному загрязнению продуктов, так как чернобыльский след в Пинском районе также наблюдается. Но, по словам собеседника, после того, как был принят ряд превентивных мер по недопущению попадания радионуклидов в продуты питания (перезалужение земель, создание культурных пастбищ и сенокосов), регулярные пробы не показывают каких-либо превышений допустимых уровней. Бывали единичные случаи, причем в частном секторе, обусловленные же пресловутым человеческим фактором: пастух проспал, и деревенское стадо попаслось в лесах и на неудобьях.
Разговор с интересным собеседником можно было бы продолжить, но, чем меньше километров оставалось пройти до устья Горыни, тем больше все мы нервничали, и вскоре совсем стало не до бесед. Дело в том, что возле Горыни мы оставляем свой «Сокол». Потому что даже его мощи, не говоря уже о нашей яхте со слабосильным мотором, не хватит, чтобы поднять нас против течения на семнадцать километров до Давид-Городка. Река после недавних обильных дождей угрожающе вздулась, рвет и ревет, играючи сметает со своего пути все преграды, в том числе и вековые деревья. Поэтому в четверг утром из порта Микашевичи к нам придет мощный буксир — из тех, которые тягают вверх и вниз по Припяти тысячетонные баржи. А в Стахово мы взяли на борт опытного речника Игоря Некрашевича, который знает все замысловатые «зигзуги», которые своенравная речка выписывает как ни попадя и нам в угоду свой норов укрощать не собирается. Но коль укротить строптивую подрядились именно мы, коль нас ждут в Давид-Городке люди, то мы это, и наша спаянная команда и собственная гордость этому гарантия, сделаем. Во что бы то ни стало.
На снимке: так провожают яхту «Газета «Рэспублiка».
