Микола Богодзяж и Ирина Масленицына вот уже много лет возвращают из небытия лица и события белорусской истории, поднимают белорусскую Атлантиду... Их исторические эссе — источник вдохновения для писателей и поэтов. Недавно вышла их очередная книжка «Беларусь далетапiсная», о том, что происходило на наших землях до Рогволода и Рогнеды... Оказывается, во времена тамплиеров предки белорусов отнюдь не ходили в звериных шкурах. Союз у историков–литераторов не только творческий, но и семейный — Ирина и Микола воспитывают двоих детей. Есть и «автономные» успехи: Ирина недавно получила премию «Золотой Купидон» Союза писателей Беларуси за пьесу «Крыж Еўфрасiннi Полацкай».
— Вы начинаете историю долетописной Беларуси с упомянутого Геродотом царя скифов Таргитая, сына Посейдона и дочери реки Борисфен... Этот миф имеет реальные основы?
Ирина: Борисфеном во времена Геродота называли Днепр, а дочь Борисфена — это, конечно, Припять... Возможно, и в самом деле жил на Припяти герой Таргитай, ведь и реального царя Тесея считали сыном Посейдона, а Александра Македонского — сыном Зевса.
Микола: На месте Беларуси согласно тому же Геродоту находилась и легендарная Неврида, страна волколаков. Культ оборотня существует по всей Европе, встречается в Азии... Но культ волколака — только у наших предков.
— Чем же белорусские волколаки отличались от тех же германских вервольфов?
Микола: Вервольф мог превращаться не только в волка, но и, скажем, в медведя.
Ирина: К тому же у других народов оборотень — это чудовище, отрицательный персонаж. А у нас волколаками были даже князья! Они только для врагов страшны. Самый известный волколак белорусской истории — Всеслав Чародей.
Микола: Существовала и белорусская Атлантида... В районе Полесья. Точнее, легендарная Артания, о которой упоминают арабские писатели VII — X веков.
Ирина: Арабы писали, что у славян есть три страны: Куябия, Славия и Артания. О последней говорили, что это таинственное государство в трех днях водного пути от столицы Куябии, путешественников, пробравшихся в священный город Артании, убивают. Но артанцы охотно торгуют черным соболем и хоролужными мечами, которые можно скрутить в кольцо. Теперь ученые согласились, что Куяба — это Киев, Славия — Переяславль. А вот насчет местонахождения Артании споры до сих пор ведутся.
Миколай: Куда только ее не помещали, в какую тмутаракань! Но ни одно место не совпадало со всеми указаниями, оставленными древними мемуаристами. Мы пересмотрели все версии, и получается, если арабы все сказали правильно, то Артания должна находиться на Полесье, на Припяти.
— А белорусские амазонки существовали? Как–то мы были на Девичьей горе, возле станции Дубровы, там есть захоронения жриц, священная роща...
Микола: Я участвовал в раскопках на той горе... Там было, скорее всего, капище Мокоши — женского божества. Сакральное место, где мужчинам нельзя появляться.
Ирина: В Ружанах, где сейчас руины дворца, тоже было такое капище — богини Лады. Одно из преданий рассказывает, что оно находилось в долине роз.
— У вас вообще много материалов о женщинах в белорусской истории...
Микола: Знаем больше шестисот персоналий. Планируем выпустить энциклопедический словарь.
Ирина: В начале 90–х многие стали писать исторические эссе, и меня задевало, что о женщинах в истории Беларуси говорится так мало... Было, конечно, несколько раскрученных персонажей — Рогнеда, Евфросиния Полоцкая, Софья Гольшанская, Барбара Радзивилл... И я предложила Миколе: давай докажем, что таких персонажей много!
Микола: Наша идея очень понравилась издателям...
— И какие из ваших героинь стали для вас самым большим открытием?
Ирина: Для меня стало открытием узнать, что у Всеслава Чародея была дочь, которая написала трактат «Мази». Первый европейский медицинский трактат автора–женщины, созданный в Византии в XI веке. Считалось, что его автор — дочь Мстислава Киевского Добродея Ирина.
Микола: Но когда мы начали сравнивать и сопоставлять даты и исторические события, убедились, что этого не может быть.
Ирина: Что было известно об авторе трактата? Что в Византии ее считали чародейкой. От этого она и погибла: когда заболела, никто из других врачей не захотел ее лечить. На трактате подпись — Зоя Комнина. Исследователи пытались объяснить это тем, что Зоя — якобы коронационное имя княжны Ирины, а как это могло случиться, если муж Ирины не стал императором? А как раз в то время семью полоцких князей отправили в изгнание в Византию. Через год по прибытии полочан женится старший сын базилевса Алексий Комнин, на следующий год рождается его дочь царевна Мария и появляется трактат «Мази». Наша версия — Алексий женился на одной из изгнанниц, тетке Евфросинии Полоцкой, она и написала трактат.
Микола: Многое лежит на поверхности — нужно только брать разные источники и сопоставлять. Так работал легендарный белорусский историк Микола Ермолович. Он шел не от исследований современных ему историков, а от первоисточников. Сколько раз я видел, как он, почти слепой дедушка, сидит в зале Ленинской библиотеки и изучает с помощью лупы документы.
Ирина: Однажды нас заинтересовало: кто мог написать житие Евфросинии Полоцкой? В нем много о жизни женского монастыря, то есть автор знал ее изнутри, очень подробно говорится о паломничестве Евфросинии в Иерусалим. В паломничестве с Евфросинией было только трое спутников, и только один соответствовал названным критериям — Евпраксия–Звенислава, сестра Евфросинии. Мы об этом написали. Нашу версию подхватили и стали подавать уже как доказанный факт. А недавно нам заказали статью о Полоцкой летописи — последний человек, который ее видел, был Татищев. Ученые считают, что фрагменты этого документа в эпоху Средневековья могли попасть в другие летописи.
Микола: Это фрагменты о двоюродном брате Евфросинии Полоцкой, Рогволоде Борисовиче, предание о Рогнеде и Владимире...
Ирина: Мы обратили внимание, насколько стиль этих эпизодов похож на стиль жития Евфросинии Полоцкой. Появилась версия, что Евпраксия вполне может быть автором Полоцкой летописи.
— Наверное, и злодеек в белорусской истории хватало?..
Ирина: Мы не беремся писать о персонажах, которых не любим.
Микола: Ну почему же? А Святохна Казимировна, жена полоцкого князя Бориса, которая пыталась оклеветать своих пасынков Всеволода и Вячку?
Ирина: Не большого масштаба она злодейка...
Микола: А Марта? Она погубила мужа, чтобы стать женой новоградского князя Миндовга. Умирая, попросила Миндовга жениться на ее сестре. И Миндовг силой оставил у себя свояченицу, приехавшую на похороны сестры, хотя та была замужем за князем Довмонтом. Довмонт выждал несколько лет и убил и бывшую жену, и Миндовга.
Ирина: Марта мне симпатична. Целеустремленная женщина. Воспитывала из Миндовга короля, сочинила ему родословную от мифического героя Палемона. А Миндовг взял и отказался от короны. Марта не побоялась обвинений в прелюбодействе — а ведь на наших землях карали за это сурово и мужчин, и женщин, могли зашить в мешок с разными живыми тварями и утопить. Или сжечь на костре заживо.
Микола: В отличие, кстати, от Московии, где за измену карали только женщину — закапывали живой по горло в землю.
— Все ли дозволено домысливать об исторических персонажах?
Микола: Нет, не все.
Ирина: Особенно если исторический персонаж считается образцом нравственности. Нас попросили быть историческими консультантами фильма «Анастасия Слуцкая», и я рада, что благодаря нам из сценария исчез внебрачный сын Анастасии Слуцкой от предводителя язычников...
— От Тарзана, выходит? О, зрители были бы в восторге...
Ирина: Нам просто было обидно за женщину, которая уже не может за себя заступиться, о которой ни одного плохого слова не осталось в истории, только хорошее.
Микола: Вторая удача — что отравитель мужа Анастасии перестал быть его братом, потому что согласно историческим фактам этого брата не существовало.
— Вы разделяете женщин на тех, которые совершали подвиги под знаками меча, факела, короны и розы... Поговорим о розе. Какие королевы любви жили в Беларуси?
Ирина: Королева любви у нас, конечно, Барбара Радзивилл... Но вот Мессалин не было.
Микола: Я бы еще назвал Ганну Кобринскую, которая много лет ждала своего мужа Федора Бельского, вынужденного бежать в Москву после неудачного покушения на короля Казимира.
— Так ведь сколько там любви? Одна брачная ночь...
Ирина: У Петрарки с Лаурой вообще ничего не было... Еще головы теряли из–за Гальшки Острожской.
— Это которая просидела большую часть жизни взаперти, насильно выданная замуж?
Ирина: Не большую часть, а двенадцать лет. А перед этим был бурный роман с первым мужем, Дмитрием Сангушкой...
Микола: А представьте, как в сопровождении священника православный князь Семен Слуцкий пробирается подземным ходом в мужской католический монастырь, где прятались Гальшка и ее мать, и монахи разрешают им обвенчаться по православному обычаю...
— А разве все эти страсти были не из–за богатства невесты?
Ирина: Гальшка была очень красивая. Дмитрий Сангушка, например, не беднее ее, и увозил невесту, в чем та была. Жизнью заплатил за это. А Семен Слуцкий подписал с матерью Гальшки договор, что не имеет материальных претензий, что ему нужна только Гальшка.
— Ваши дети тоже увлекаются историей?
Ирина: Дети — «законченные философы»... Лизе восемь лет, Конфуция ей подавай... Леша на год младше, интересуется: «Кто такой был Будда?» Смотрят мультфильм или слушают сказку, спрашивают, было ли такое на самом деле. Если жил, например, Илья Муромец, тогда им интересно. А о выдуманной принцессе Белоснежке смотреть не хотят. Говорят, нам интересно не о Белоснежке, а о княгине Ольге.
