30 апреля одна из самых успешных исполнительниц в истории американского шоу-бизнеса стала мамой двойняшек, мальчика и девочки. Когда в 2008 году Мэрайя после месяца романа выскочила замуж за актера Ника Кэннона, который младше ее на 11 лет, даже родным показалось, что она сошла с ума. Но решение, принятое сердцем, оказалось верным.
Бабочка на животе
Вечер 29 апреля 2011 года. Ранчо Палос-Вердес, Калифорния
С балкона Мэрайя видит только бесконечную синь океана. Ее тянет встать, перегнуться через перила и убедиться, что коттеджи курорта Terranea все еще стоят на твердой земле, но огромный живот делает 
это простое действие затруднительным. Мэрайя уже устала от собственной неповоротливости, а ведь ждать, если верить докторам, осталось больше двух недель – до середины мая!
Муж певицы – Ник Кэннон – увез ее сюда из их лос-анджелесского особняка в Бель-Эйр специально для того, чтобы перед родами она отдохнула и расслабилась. Дома Мэрайя успокоиться никак не могла. Она все вносила последние штрихи в убранство роскошной детской. И это при том, что на комнату двойняшек уже было потрачено $100 тыс.
Будущая мама с улыбкой погладила себя по животу. Когда она смотрела на деток во время ультразвука, ей казалось, что она уже понимает, какой у кого характер. Сын словно чувствовал, что за ним наблюдают, – и показывал себя во всей красе. Дочка смущалась, отворачивалась и пряталась за брата.
Может быть, насчет характеров она и ошибается, но в одном Мэрайя уверена на сто процентов: она даст двойняшкам все, чего не было в ее собственном детстве, – полную семью, уютный дом, благополучие и безопасность.
Настоятельная необходимость посетить дамскую комнату заставила Мэрайю подняться с шезлонга. Придерживая живот, она поковыляла через роскошные апартаменты. Услышав ее шаги, муж выскочил из спальни, где смотрел телевизор:
– Куда ты? У тебя все нормально?
– Тебе не нужно подпрыгивать каждый раз, когда я встаю, – с нежной укоризной сказала Мэрайя. – На моем мочевом пузыре сидят два толстых карапуза – наверное, мне проще временно переселиться в туалет.
Больше месяца назад Ник вдруг заявил в интервью, что третью годовщину свадьбы, 30 апреля, они с Мэрайей отпразднуют в родильной палате. Это совершенно расходилось с прогнозами врачей, но голос будущего отца звучал так уверенно, будто он получал информацию из каких-то более надежных источников, чем официальная медицина.
– Осталось потерпеть совсем немного. – Ник обнял жену, приняв на себя часть ее веса.
– Ну конечно, ты же у меня ясновидец, – пошутила певица, скрываясь за дверью туалета.
Однако скоро позвала:
– Ник! Мне кажется, начинается...
Подхватив заранее собранную сумку, они спускаются в гараж. Мэрайа все еще не могла поверить, что это происходит с ней на самом деле. Ведь только три года назад певица смело относила счастливую семью и детей к разряду вещей, которые происходят не с ней, а с другими людьми.
«Я смирилась с тем, что найти любовь мне не суждено, – говорила журналистам суперуспешная, сверхпопулярная певица. – А рожать неизвестно от кого, без любви, без семьи, я не хочу. Наш мир небезопасен для детей, часто несправедлив и безжалостен к ним. Растить их в такой обстановке одной – слишком большая ответственность».
Дела семейные
Март 2008 года. Антигуа
Крепко сжимая в руке поводок джек-рассел-терьера Джека, Мэрайя спустилась в ресторан отеля. Метр-дотель бросил на пса страдальческий взгляд: Джек был слишком крупным для того, чтобы отнести его к карманным зверушкам, которых пускают с хозяйками повсюду. Но персонал предупредили, что звезда не любит расставаться с питомцем. Джек, со своей стороны, привык сопровождать «мамочку» и устраивал грандиозные истерики, если ему отказывали в этом священном праве.
Одинокая и бездетная, 39-летняя Мэрайя безудержно баловала пса, заменявшего ей под настроение то галантного кавалера и защитника, то никогда не взрослеющего маленького ребенка, которого так приятно радовать вниманием и подарками. Сколько слез она выплакала в его жесткую бело-рыжую шерстку, сколько раз его нехитрые фокусы возвращали на ее лицо улыбку, даже когда жизнь совсем не давала поводов для радости!
Навстречу диве поднялись сидевшие за столиком продюсер клипа на песню «Bye Bye», ради съемок которого она приехала на Антигуа, и молодой темнокожий парень с ослепительной улыбкой.
– Твой романтический герой, – представил его продюсер. – Ник Кэннон.
Краем уха Мэрайя что-то о нем слышала. Он играл в комедийных сериалах, подвизался в качестве ведущего на радио и телевидении. Выпустил альбом – голос у него так себе, ничего особенного. Но парень пробивается, делает себя сам.
После ланча они с Ником отправились на берег океана, чтобы обсудить сюжет клипа. Ник должен был сыграть бывшего возлюбленного Мэрайи, с которым ее разлучает слава. Певица видела, что Ник держится с ней скованно, с опаской. Видимо, сказывалась не только разница в статусе и возрасте, но и слухи о ее трудном, требовательном характере. Разговор не клеился, и Мэрайя обрадовалась звонку телефона, прервавшему обоюдное мучение.
– Извини… – Она отошла чуть в сторону. – Я слушаю.
Ник смотрел, как по ходу разговора лицо Мэрайи приобрело сердитое выражение. Мэрайя повысила голос, и молодой человек невольно прислушался.
– Не плачь, пожалуйста. Я сказала, никто тебя не выселит и не арестует! Я пришлю человека, он подыщет тебе новый дом. Не надо мне ничего отдавать, ты с ума сошла! И в следующий раз, когда возникнут проблемы, не тяни до последнего…
Закончив разговор, Мэрайя с извиняющейся улыбкой повернулась к Нику.
– Столько переживаний из-за долга за квартиру в полторы тысячи долларов, – Она сморщила нос. – Мои далекие родственники ведут себя так, словно я живу на другой планете и мне нельзя позвонить.
– Дальние родственники? – переспросил Ник, все еще ошарашенный превращением богини в обычную женщину.
– Далекие географически, – поправила Мэрайя. – Это младшая сестра дедушки из Венесуэлы.
– И ты действительно оплатишь ее долги и купишь дом? Ты говорила громко – я немножко подслушал.
– Конечно, куплю, – в свою очередь удивилась она. – У меня нет другой семьи. Родители разошлись, когда мне было всего три года, но мне хочется восстановить разрушенные связи. Жить одной, только собой и для себя, – бессмысленно. Жаль только, что иногда я узнаю о проблемах близких слишком поздно…
Ее отец Альфред Рой и мать Патриша разошлись, потому что не выдержали давления со стороны родни и соседей, возмущенных браком белой женщины с темнокожим мужчиной. Мэрайя не ощутила на себе 
расовой ненависти, она только слышала рассказы о том, как жители родного городка отравили собаку ее семьи, подожгли машину, каким издевательствам подвергались в школе ее старшие брат и сестра. «Наслушавшись этих рассказов, я очень долго не говорила о своей расовой принадлежности открыто, – вспоминала Мэрайя. – В любом случае для белых я была слишком темной, для темнокожих – слишком белой».
Даже семья Патриши не признала брак дочери. Ее мать не только запрещала ей приводить Альфреда и детей-мулатов на семейные праздники – она запрещала даже упоминать о них. Патрише приходилось врать родственникам, что она не замужем.
Оставшись без финансовой поддержки мужа, отвергнутая семьей, Патриша скиталась по съемным квартирам и домам знакомых.
Мэрайя долго собиралась разыскать отца, посмотреть ему в глаза, спросить, почему он обрек своих детей на нищету. Готовилась к тяжелому разговору. Но когда нашла его, постаревшего и скукоженного, робеющего перед знаменитой дочерью, все обличительные слова куда-то улетучились. «Он хороший человек, – вспоминала Мэрайя. – Оказалось, что все эти годы он следил за моим творчеством, покупал диски, даже написал письмо, которое так и не решился отправить.
– Вскоре выяснилось, что у папы рак, – Мэрайя сморгнула слезы. – Даже лучшие врачи не могли ничего сделать. Когда он умирал, я держала его за руку.
Они с Ником сидели на берегу, глядя, как Джек носится по песку. Она не могла понять, зачем рассказывает едва знакомому парню свою историю, но и остановиться тоже не могла. Ник слушал внимательно – не из вежливости, Мэрайя бы это сразу поняла, а с сочувствием и интересом. Ее давно уже никто так хорошо не слушал. Она рассказала ему и о грустной судьбе сестры Элисон, которая в 16 лет вышла замуж, родила ребенка, а потом сбежала из семьи, чтобы «догулять». Стала наркоманкой и, зарабатывая на дозу, начала торговать собой. Мэрайя помогала бывшему мужу сестры воспитывать ее старшего сына, потом они с матерью отобрали у Элисон второго ребенка, рожденного от неизвестного отца. Взяли на выходные и отказались отдавать. А на следующий день бабушка обратилась в суд с просьбой передать ей внука под опеку.
– Элисон ВИЧ-инфицирована, – Мэрайя обняла руками колени. – Я оплатила несколько курсов лечения от наркомании, но у нас ничего не получилось. А финансировать ее зависимость я не хочу.
– И что с ней сейчас?
– Когда я в последний раз слышала о сестре, она предлагала интим по Интернету. 250 долларов за визит.
– Господи, какой может быть визит с такой болезнью?
– А что я могу сделать? – беспомощно спросила Мэрайя. – Она взрослый человек. Если верить Элисон, она бросила наркотики и копит деньги. Она так и не простила меня за то, что мы с мамой отняли у нее сына…
Неожиданно для себя Ник обнял Мэрайю за плечи, притянул к себе. Когда ее голова коснулась его груди, он почувствовал, что так и должно быть.
Свадьба каждый год
Апрель 2008 года. Лос-Анджелес
– Нет! – Взвизгнув, Мэрайя отшатнулась от предмета на ладони Ника, словно он предложил ей дохлую крысу. Кольцо с бриллиантом не было похоже на что-то гадкое даже в полумраке арабской сауны ее особняка, и он никогда не предполагал, что женщина может так отреагировать на предложение руки и сердца.
– Прости. – Оправившись от шока, она завернулась в простыню и села на лавку рядом с Ником. – Дело не в тебе. Я боюсь свадьбы. После нее все прекрасное, что было в отношениях, превращается в кошмар.
Мэрайя до сих пор жалеет, что в 1993 году никто не отговорил ее, 24-летнюю дурочку, от брака с музыкальным магнатом Томми Моттолой. Она видела себя героиней сказки про Золушку: рядом с умным взрослым мужчиной, которым восхищалась, в его роскошном дворце, где к ее услугам было все, на что только хватало фантазии юной девушки, воспитанной в бедности и ограничениях. И вот для нищей девочки-мулатки в ателье Vera Wang шьют атласное платье с восьмиметровым шлейфом. Томми велит ювелирам переделать фамильную тиару, чтобы она напоминала убор принцессы Дианы.
Счастье закончилось в первый день медового месяца. Томми объяснил, что женился не на Мэрайе, а на ее голосе в шесть октав. Он оценил принесенную ему в дар девственность, но только с точки зрения полного обладания молодой перспективной певицей. И открыто заявил, что она не слишком привлекает его физически и спать с ней он в дальнейшем не намерен. Положение не только продюсера, но и мужа внушало ему уверенность, что никто не вскружит Мэрайе голову, не уведет из-под его опеки вместе со всеми вложенными в нее усилиями и деньгами. Дверца золотой клетки захлопнулась и закрылась на два сейфовых замка.
В первые годы брака Мэрайя мирилась с диктатом Томми – слишком боялась вернуться в канаву, где он ее подобрал. Но чем большего успеха она добивалась, тем крепче становилось убеждение, что муж тоже кое-чем ей обязан. «Его компания делала на мне миллионы, – говорила Мэрайя. – Я начала бороться за независимость, когда почувствовала, что окупила все потраченные на меня деньги с процентами».
Расставание с Томми принесло свободу, но породило новые проблемы. До этого Мэрайя делала то, что ей говорили другие. Решать за себя она не умела. «Томми, по крайней мере, понимал предел моих возможностей, – вспоминала Мэрайя. – Я по-прежнему делала все, что мне велели, не отказывалась от сверхурочной работы в студии, от интервью и спала по два часа в сутки. А мои новые продюсеры этим пользовались. Я дошла до полного физического и эмоционального истощения».
В 2001 году, когда Мэрайя оказалась в психиатрической клинике, доктор сказал ей: «Нервный срыв – это не проявление твоей слабости. Кое-где людей до сих пор пытают бессонницей специально для того, чтобы рано или поздно они сорвались. Ты не должна позволять им себя мучить. Научись говорить нет».
– Вот ты и научилась, – все еще хмуро констатировал Ник.
– Научилась. Я стала включать в контракты перерывы, обязательные пять-шесть часов сна. Я так долго заботилась обо всех и вся, что забыла о себе.
– Почему ты отказываешься принять мою поддержку? – Ник поймал ее руку. – Самостоятельность – это хорошо, но твой путь ведет к одиночеству. Я обещаю вылечить тебя от бракофобии.
– Как ты меня вылечишь? – спросила Мэрайя.
Кольцо скользнуло в ее ладонь.
– Для начала мы сделаем все совсем не так, как у тебя было с Томми. А потом будем играть свадьбу каждый год – со священником, клятвами и подарками. Пока ты не привыкнешь.
Мэрайя кивнула и сжала пальцы на колючих гранях бриллианта.
Они с Ником поженились на Багамах 30 апреля. Теперь она была больше чем уверена: это именно тот мужчина, которого она ждала, отец ее будущих детей. Главное, чтобы заводить разговор о детях не оказалось слишком поздно.
Я не могу выходить замуж под наркозом
30 апреля 2011 года. Лос-Анджелес
Уютно расположившись на шикарной по больничным меркам постели, Мэрайя благосклонно смотрела на мужа, который курлыкал что-то двум толстым сверткам. Голова все еще кружилась после наркоза, да и ощущения во всем теле нельзя было назвать приятными, но ее переполняла радость.
– Ты не передумала называть дочку Монро? – спросил Ник.
– Нет. А как ты назовешь мальчика?
В честь места, где ты согласилась выйти за меня. Мы будем звать их Рок и Ро.
– Это самый драгоценный подарок в моей жизни, – сказал Ник, снова наклоняясь над детской кроваткой.
– Нам с тобой столькому предстоит научиться, – отозвалась его жена.
– Сначала мы сыграем свадьбу. Сегодня третья годовщина, помнишь? Я пригласил преподобного.
– Сюда? Зачем? Я не могу выходить замуж под наркозом и в ночной рубашке!
Муж присел на край ее кровати.
– Мими, поверь мне, ты никогда не была красивее, чем сейчас.
Екатерина ЖИВОВА, ООО «Теленеделя», Москва (специально для «ЗН»)
