Как стать «народным артистом»Нарядно одетая, на каблуках и с прической, спешу к 8 утра на съемки. Позавчера отдала свое фото помощнику бригадира по массовке на студии «Беларусьфильм». Буквально на следующий же день меня пригласили на кинокартину «Поле битвы», ставит которую режиссер Александр Карпов. Действие разворачивается то на театральной сцене, то в зале, а мне и другим «народным артистам» предстоит изображать зрителей. Их состав: женщины бальзаковского возраста и хорошенькие девушки, горстка мужчин в шарфах и костюмах, студенты и школьники (подросткам даже освобождения от занятий в школе дают). По ходу выяснилось, что система Станиславского мне не пригодится. Для «массовика» важнее яркая внешность. Особо экстравагантных и неповторимых здесь уже и прозвищами наделили: полная смешливая мадемуазель в красной короткой юбке — Ягодка, а эмоциональный трепетный блондин с нежной кожей — Взрослый мальчик. На клички никто не обижается, быть непохожим на остальных выгодно: на тебя скорее обратит внимание режиссер.
Примерно через час ожидания в вестибюле мы проходим в зрительный зал. И тут неожиданность: свободных кресел нет! Споры за места под софитами разгораются нешуточные, хотя билетов, конечно, априори ни у кого быть не может. В ход идут аргументы «я здесь сидела не раз!» и «это мое постоянное место, спросите у соседа!» В ответ на мое недоумение знающие люди объясняют: одна сцена снимается несколько дней подряд, нужно, чтобы и в кадре общая картина не менялась. В итоге старожилы вытесняют новеньких подальше — сомневаюсь, что последние увидят себя затем на экране.
Сниматься в массовке, как выяснилось, дело нехлопотное. Каждые два часа — десятиминутный перерыв: хочешь — книги читай, хочешь — болтай потихоньку и заводи новые знакомства, только без шума. Тут уже и кружки по интересам сложились. Только новички с непривычки скучают, порываясь пораньше улизнуть домой. Стреляные воробьи массовки предостерегают их: «Главное — дисциплина и терпение. Во второй раз на съемки нарушителей не приглашают».
Делу — время, потехе — час. Первым делом записывается звук: нарастающие аплодисменты, возгласы восхищения и возмущения. По команде: «Смех в зале!» — народ тихонько хихикает, заразительно заливается, а потом и вовсе давится от смеха. «Стоп, еще раз!» — и мы хохочем 5 дублей кряду. После чего переходим к съемкам. Сцены вроде привычные: зрители то аплодируют и кричат «браво!», то негодуют и свистят, то дарят артистам цветы и фотографируют их. Больше всего натерпелись с цитрусовыми баталиями. По сценарию у одного из актеров театра «едет крыша». Ему кажется, что зрители в зале разделились на два лагеря — мужской и женский — и ругают друг дружку на чем свет стоит. «Долой мужиков!» — истерично восклицает прекрасная половина. «Бабы — дуры!» — не лезут за словом в карман мужчины. Все это светопреставление сопровождается метанием апельсинов и мандаринов, песнями и потрясанием кулаками в воздухе. Народу такое свободное творческое решение, в принципе, сразу понравилась. Есть где душу облегчить. Обе стороны с оптимизмом выполняли свои роли, даже риск получить апельсином в глаз никого не остановил. Но режиссеру нужен был вовсе не наш стихийный бунт, а противостояние четкое и слаженное, как матч теннисистов: прием — подача, прием — подача, очко! Репетировали мы больше часа, а потом еще сделали вместо одного дубля целых три. Мне невольно вспомнились американские комедии с летающими тортами, перемазанными кремом лицами... Рутинное это дело — веселить публику...
Собственно, так и провалился план с красной ковровой дорожкой. Я утомилась прежде, чем режиссер разглядел во мне звезду. А вот профессионалы от массовки, кто работает здесь уже не первый год, ситуацию оценивают трезво. Глобальных планов не строят, радуются любому эпизоду и даже новому съемочному дню.
— Я всегда считала, что массовка воспитывает в человеке актера. Много времени там провела, мучилась и на морозе, и на жаре, но ни разу не отказалась от съемок, — рассказывает Виолетта Руднева. В «народные артистки» она подрядилась ходить с 9–го класса и, вероятно, благодаря этому обстоятельству предпочла институт культуры инязу и нархозу. Выпускница курса известного режиссера Валерия Мазынского за роль в дипломном спектакле получила «пятерку». И — вернулась к массовке. Правда, на сей раз в другом качестве, нынче она — ассистент режиссера по актерам. Кроме того, снимается в фильмах («Суд идет», «Анастасия Слуцкая», «Стикс», «На безымянной высоте») и рекламе.
— Виолетта, раньше выбирали вас, теперь выбираете вы, но все в той же массовке...
— Я же со школьной скамьи была «народной артисткой». Лет 7 — 8 назад бригадир по массовке уволилась и подменить ее было некому. Начальник актерского отдела предложила попробовать.
— Правда ли, что большинство приходит от безденежья?
— Судите сами: за съемочный день массовке платят 21 тысячу рублей минус подоходный налог, групповке — 27 — 30 тысяч, эпизод стоит от 40 до 100 тысяч. Безработные снимаются ради денег. Но в нашей базе есть также врачи и ветеринары, налоговый инспектор, банковские служащие. Для них интересны сам процесс, новые знакомства. Моя подруга весь день без движения проводит за компьютером. А у нас она может на людей посмотреть, себя показать. Во время каникул больше всего студентов. Пенсионеров мы стараемся не приглашать, они физически нагрузок не выдерживают, были даже смертельные случаи на площадке.
— А как же потенциальные актеры и актрисы, мечтающие о том, что их заметит режиссер и пригласит на звездную роль?
— Шанс есть у тех, у кого энергии через край, блеск в глазах. В общем, сразу понятно: артист от природы! Ребят действительно талантливых мы приглашаем на эпизоды, даем небольшие роли. Бывают интересные случаи. На съемках «1612–го» маленькая девочка, увидев всадников с золотыми крыльями, воскликнула: «Мама, смотри, ангелы едут!» Режиссер остановил съемку: «Стоп, камера! Кто это сказал?» Все испугались, молчат. Наконец девочка несмело призналась. А в ответ: «Молодец! Сейчас будешь говорить это в камеру!» Впрочем, актеры впоследствии редко признаются в том, что снимались когда–то в массовке, считая это зазорным.
— Как относятся режиссеры к «народным артистам»?
— По–разному. Для Дмитрия Астрахана, пусть он меня простит, они всего лишь пешки. Поэтому люди к нему шли неохотно, и мы отказались сотрудничать с ним. Правда, он частенько снимает в картинах маргиналов. Когда я проводила для него кастинг, целый месяц бегала, выискивала по подворотням алкоголиков, наркоманов и фотографировала. Причем, когда показываешь Дмитрию Ханановичу таких субъектов, возмущается: «Это же еще интеллигентное лицо!» А вот Юрий Павлович Мороз подходил буквально к каждому человеку: «Спасибо вам большое!» Поздней осенью мы снимали летнюю сцену в сериале «Каменская» и попросили девочек сбросить куртки, они были в медицинских халатиках. Самое интересное, что как только прозвучало: «Стоп, снято!», он подбежал не к Елене Яковлевой, а с куртками к девочкам и сам начал их одевать. На съемках «1612–го» Владимир Хотиненко поклонился массовке до земли. Виктор Сергеев, ставивший «Небо и землю», тоже хорошо отнесся к людям. Нам нередко звонят из Москвы. Валерий Тодоровский, Юрий Мороз рекомендуют коллегам... Говорят, никогда не встречали такой профессиональной массовки, как здесь.
— Вы сами находите подходящие кандидатуры или они звонят вам?
— Раньше давали объявления, ходили по институтам. Первыми откликнулись молодые, а потом они рассказали своим знакомым, родственникам, соседям — те стали выходить на нас сами. Звонки раздаются с 6 утра до полпервого ночи. Хотя в последнее время нужны типажи, любого человека не возьмешь. И приходится до поздней ночи подбирать нужные лица. Анкеты иногда просматривает и сам режиссер. Людей проверенных и надежных примерно 1.000, им мы и звоним в первую очередь. Подбираем так. На роль немцев нужны светловолосые и рыжие, итальянцев — темноглазые брюнеты. Очень сложно отыскать корейцев или китайцев. За участие они требуют не менее 30 долларов и съемки воспринимают как пустую трату времени. Бывало, за городом они ловили машину и уезжали.
— Сколько людей максимум может быть задействовано в сцене?
— В «1612–м» — около 200 человек, работали параллельно две съемочные группы. Всех переодели, мужчинам наклеили бороды. Астрахан вообще заказал 1.000, потом передумал и попросил 2.000. Но за один день столько народу было найти невозможно. Дали объявление по телевидению. Наша «старая» массовка – воспитанная, докладывает о каждом шаге. А случайные люди напились, подрались. Девчонки приехали на шпильках и в мини–юбках, не понимая, что съемка продлится не менее 12 часов.
— Реклама тоже к вам обращается?
— Конечно. Потому что дешевле, чем услуги профессиональных актеров. И на «Серебряном граммофоне» наши ребята. Им нелегко приходится. Массовку ведь не кормят, перерывы всего по 5 минут, остальное время парни и девушки стоят с поднятыми руками, подпевают. Однажды работали не 12 часов по графику, а 14. И я разрешила им потихоньку уходить, тем более что многие — из общежитий, закрывающихся в полночь, а то и раньше. И руководству пришлось объяснять, почему к концу дня осталось всего человек 15. Хорошо, когда съемочная группа с пониманием относится к непрофессионалам. Мне понравился Егор Хрусталев, который называл ребят артистами второго плана. «Наших» легко отличить от приглашенных по билетам зрителей, они активно поддерживают артистов. И те бывают разочарованы, когда узнают, что это ненастоящие поклонники.
